А ведь Алиса и правда уже выросла. Внешне так очень сильно. И через пару лет она станет шикарной девушкой, которая будет сводить с ума мужчин, потому что будет не просто красивой, но и интересной.

— Доча, мойся и спускайся к нам обедать! — услышала Варя мамин голос, на что улыбнулась и поплелась в ванную комнату.

Странно, но вместо эйфории свободы и радости от прекрасного места жительства было ощущение, что из нее выжали все соки, поэтому Варя чувствовала себя уставшей и измученной.

Да, здесь было чисто, свежо и красиво, но милее сердцу оказалась странная камера с отдельными комнатами и без окон. Ее словно выдернули из привычного мира и поместили в милый, но безликий, где ее сердце ни от чего не трепетало.

Скинув черное платье и включив душ, Варя встала под теплые струи и поняла, что по щекам потекла не просто вода, а слезы. Совсем не прошеные. Наверное, даже глупые. Но сделать с собой она ничего не могла.

Без Лекса всё было не так.

Без него ничего не радовало.

Нет, Варя не рыдала, но слезы всё текли и текли из глаз, как бы она ни подставляла лицо вверх, задерживая дыхание.

А ведь нужно было взять себя в руки и выйти к маме в нормальном состоянии, чтобы она ничего не поняла или хотя бы не стала переживать за странное состояние дочери, что было маловероятным, ибо мамы чувствовали всегда и всё без слов.

Поэтому Варя принимала душ долго, а когда вышла, то увидела на своей кровати пижаму Алиски. Они ведь и вещи толком не собрали, когда убегали из китайского квартала, поэтому предстояло начинать жизнь заново на самом деле с чистого листа.

В доме стоял аромат готовящейся еды, и Варя тихо улыбнулась, подумав о том, что можно быть первоклассным поваром, знать всё на свете про технологию приготовления самых замысловатых блюд, но ни одна еда в мире не сравнится с той, что приготовлена мамиными руками.

Приготовлена с душой — так бы сейчас сказал Лекс и был бы, как всегда, прав.

Он врос в нее за эти несколько дней настолько, что Варе казалось, что она начнет говорить, как он, и думать о братстве, о силе духа, о том, что русские своих не бросают, — о том, что было так мило самому Лексу и чему он был искренне верен.

Спустилась Варя не сразу — лишь когда стала уверена в том, что сможет улыбаться и отвечать на вопросы.

Вернее, она думала, что сможет, но поняла, что ее щеки покраснели с первой же фразы неугомонной Алиски, которая выдала:

— А народ в квартале говорит, что Лекс в тюрьме находится. Ты где его кормила, сеструль?

Варя лишь чудом не споткнулась на пороге кухни и даже дошла до стула, чтобы занять свободное место, где уже стояла тарелка с ароматной вкуснейшей едой, приготовленной стараниями мамы.

К счастью, терпению и такту мамы можно было позавидовать!

Она даже бровью не повела, когда услышала, как старшая дочь сдержанно выдохнула:

— Там и кормила.

Алиска округлила глаза, ахнув:

— Так ты все эти дни в тюрьме была?!

Варя сдержанно кивнула, отчаянно стараясь не подавать виду, что сам Лекс и всё, что было с ним связано, задевали ее за живое и заставляли сердце трепетать. Она взяла вилку и добавила:

— Но камера была похожа скорее на небольшую квартиру с отдельной кухней и двумя комнатами. В ней не было решеток или чего-то такого, что обычно показывают по телевизору, говоря о тюрьме.

— ВИП-камера? — хохотнула нервно сестра, на что Варя снова кивнула:

— Да, что-то в этом духе.

Мама тоже села за стол и мягко проговорила:

— Алексей Алексеевич очень многое сделал для нашей семьи. Нельзя было ему отказать в этой просьбе.

— А он, кстати, очень даже ничего, мам! — улыбнулась Алиска, стрельнув глазами по притихшей Варе. — Я в интернете его фото нарыла. Высокий голубоглазый блондин с такой улыбкой, что закачаешься! Но мы же его вживую увидим, да, сеструль? Когда он к нам приедет навестить тебя!

— Лиса! Перестань смущать сестру! — шикнула недовольно мама, на что эта неугомонная чертовка только изогнула брови, делая самый невинный взгляд:

— А чего смущаться-то? Михалыч же сам сказал, что Лекс приедет, как только решит свои дела! Я же не сама это придумала!

Мама погрозила девушке пальцем:

— Ешь молча!

Алиска тяжело вздохнула, но, к счастью, всё-таки замолчала, и, чтобы отвлечь Варю от ее мыслей, мама принялась рассказывать про ту часть квартала, которую она успела увидеть, и про чудесных соседей, у которых на заднем дворике был небольшой огород.

Маме тоже очень нравилось здесь. Нравилось окружение и этот дом.

— Может, у нас получится найти достойную работу и попросить у Елизаветы сдавать нам в аренду ее дом? — проговорила мама с мягкой улыбкой, когда Алиске кто-то позвонил и она унеслась радостно щебетать на второй этаж в свою комнату, а Варя протянула ей конверт с деньгами.

— Думаю, здесь хватит на первое время, пока я не найду другую работу.

Глаза мамы округлились от увиденной пачки.

Да, они столько не зарабатывали даже всей семьей за несколько месяцев. А тут всего за пару дней жизни в тюрьме рядом с Лексом.

— Так много, доча!

— Вредные и тяжелые условия труда, — криво улыбнулась Варя и чуть снова не покраснела при мысли о том, что дело было не только в еде.

— Кажется, Алексею Алексеевичу понравилась твоя еда.

— Оказалось, что он неравнодушен в домашней еде. Готовила так, как бабушка, и он был доволен.

— И ты будешь для него готовить еще?

Варя растерянно похлопала глазами.

А ведь он сказал про постоянную основу, когда они прощались. Но она была настолько расстроена и сметена собственными чувствами, что, кажется, осознала это только сейчас.

Значит, всё в силе и они не расстаются?

— Вроде как да. Но это нужно у самого Лекса уточнить.

Мама радостно улыбнулась, и Варе на душе вдруг тоже полегчало.

Может, и правда всё не так печально и она сама себе напридумывала лишнего, потому что всегда сгущала краски и видела всё только в мрачных серых тонах?

Он ведь ни разу не сказал, что они прощаются.

Да и Михалыч был очень убедителен в том, что Лёша приедет.

С этими мыслями жизнь заиграла новыми красками, и обед прошел прекрасно. Вечером Варя с мамой договорились немного прогуляться по улочкам, чтобы Варя сама увидела русский квартал, который успела забыть со своего далекого детства, когда они жили здесь с папой до того, как переехали в китайский квартал.

До вечера девушка спала, потому что наконец расслабилась, и ее настроение взлетело до небес, когда неожиданно пришло сообщение от Лекса.

Короткое, но такое желанное, что Варя не смогла сдержать широкую улыбку, а сердце тут же заколотилось, словно сумасшедшее, обдавая жаром.

«Скучаю по тебе, Варюш».

Три слова, которые вознесли ее до самых небес, включая яркими красками радугу.

Правда, что ему ответить, Варя так и не придумала: сначала написала «Я тоже», но смутилась и стерла это сообщение.

Затем набирала и стирала еще пару раз, но всё ей казалось каким-то не таким.

В итоге она ответила: «По мне или моей стряпне?», не забыв поставить улыбающийся смайлик.

Ответ пришел сразу же, словно Лекс ждал, когда она напишет хоть что-нибудь.

«По вам обеим».

Варя улыбалась, потому что словно услышала задорный басистый смех мужчины.

Засыпала она с улыбкой на губах и спала спокойно и крепко до тех пор, пока вечером не заглянула Алиска, уже готовая к прогулке.

— Просыпайся, сеструля, а то ночью спать не будешь! А настроение у тебя после сна явно поднялось. Снилось что-нибудь хорошее?

— Даже не помню, что снилось, — честно и с улыбкой отозвалась Варя, замечая, как сестра загадочно покосилась на нее своими красивыми задорными глазами.

— Умывайся скорее и пойдем уже гулять! Мы сто лет никуда с тобой не выходили!

Это было правдой.

После того как в китайском квартале к ним стали относиться словно к чужим, выходить даже просто за продуктами стало опасно — что уж говорить про прогулки.