Ну выйди ты к мужику и заяви открыто, что задумал, как это делали предки, которые жили по чести и по сердцу!

Но где была честь и совесть у тех людей, которые запугивали трех беззащитных женщин, прекрасно зная, что их некому защитить?

Лекс так сжал челюсть от ярости, что зубы заскрипели.

Черти мелкие!

Он уже тогда знал, что найдет и накажет всех, кто знал о беде Вариной семьи, но не сделал ничего, чтобы просто дать шанс сделать всё по закону!

Накажет жестоко и по своей совести!

Чтобы он мог ложиться спать и не видеть под веками испуганные глаза Варюши и ее изуродованную спину!

В груди Лекса ярость грохотала и расползалась ядом по крови, требуя справедливого суда. Кровавого суда.

Но важнее сейчас было помочь девушке.

— Ты почему мне сразу не сказала про спину, Варюш?..

Его голос так и остался хриплым, но теперь от переполняющих эмоций, где не все были положительными.

Ярость и страсть — два огня, которые подогревали друг друга, и Лекс боялся, что ничем хорошим это не закончится.

Теперь ему нужно было либо яростно драться… либо так же яростно трахаться.

— Я сама не вижу толком, что там, — тихо отозвалась девушка, но, к счастью, повела себя снова спокойно и рассудительно и не попыталась отойти от него. — Сразу после побега было не до ран, совсем ничего не чувствовала. А когда в ванну залезла, то почувствовала, что раны есть. И наверное, они не очень маленькие.

— Еще как «не очень», — серьезно и хмуро отозвался Лекс и направил ее вперед к кровати, легко заставляя сесть. — Сейчас обработаем и попробуем повязку наложить.

Варя только кивнула в ответ.

Он снова заботился о ней.

И еще ни разу не упрекнул в том, что как бы можно было уже сделать хоть что-нибудь в ответ с ее стороны.

Большее, чем поцелуй в кровати, лежа деревянным солдатиком.

Возможно, сам Лекс о таком даже не думал, а вот мысли Вари это посещало всё чаще и чаще.

Ну какой нормальный мужик будет столько терпеть и ждать, когда она привыкнет к нему?

Только очень стойкий и добрый душой.

Лекс скоро вернулся всё с той же аптечкой, хмурый и задумчивый, а Варя смотрела на него и понимала, почему при его добродушном характере и этом открытом голубом взоре Лекса боятся как огня.

Такие мужчины, как он, не отступят и не передумают, чего бы им это ни стоило.

И сложно было сказать, был ли в этом русский дух или стержень характера Лекса, но теперь девушка ощущала буквально кожей, насколько страшно может быть рядом с ним.

— Терпи, Варюша. Будет больно, — хрипло проговорил он и осторожно коснулся горячей большой ладонью ее шеи, чтобы аккуратно приподнять волосы и скрутить в высокую шишку.

Он переживал больше, чем сама Варя.

Морщился и кривился каждый раз, когда приходилось очищать кожу от засохшей крови слишком близко к открытой ране, потому что всей душой переживал, что причиняет ей боль. Пусть даже из благородных побуждений.

А еще активно дул.

И хорошо, что зеркало, встроенное в шкаф, было как раз напротив кровати, показывая девушке, как большой грозный русский бандит переживает за ее раны. Вряд ли она поверила бы, если бы не увидела его сейчас собственными глазами.

Варя смотрела на него и неожиданно улыбнулась.

Широко и открыто.

— Вы точно в обморок не упадете? — тихо проговорила она, не пряча своего озорного взгляда, на что Лекс сначала недоуменно моргнул, а затем тихо рассмеялся:

— Я слишком эмоциональный, да? Упаду, если буду уверен, что ты сделаешь мне искусственное дыхание.

— При обмороке обычно нашатырный спирт помогает, — хохотнула девушка, дернув бровкой, на что он снова рассмеялся и покачал головой. — Я почти ничего не чувствую, правда. Не переживайте!

Мужчина только фыркнул.

— Не ври мне, Варюша. Я не люблю этого. Лучше горькая, но правда.

Девушка кивнула в ответ, запомнив эти слова и отчего-то приняв их в самую душу.

Теперь она понимала и видела, что Лекс не будет говорить просто так. Это было важно для него.

— В свою очередь, я обещаю тебе тоже всегда говорить только правду, — добавил он очень серьезно.

— Хорошо.

— Так. Рану обработал, но нужно наложить повязку и зафиксировать ее, — Лекс склонился над аптечкой, умело и явно со знанием дела извлекая какую-то мазь, а затем сверток лейкопластыря и бинты. — Позвоню Женьке, чтобы он обновил нам медикаменты, но пока придется обходиться тем, что есть.

— Вы в медчасти служили? — спросила Варя, потому что ей действительно было интересно узнать о загадочном прошлом Лекса как можно больше и составить свое впечатление о том, кого называли только мажором, который жил за счет отца и за душой ничего никогда не имел.

— В разведке. Просто когда ты попадаешь в горячую точку, то становишь сам себе врачом, поваром и ангелом-хранителем. Никто не будет бегать за тобой с тарелкой супа, если ты его не приготовишь сам во время привала. А если ты не поешь вовремя, то сил на длительные пешие переходы может в один момент не хватить — и тогда ты поставишь под удар своих сослуживцев. И никто не обработает тебе рану, если ты ее получил. Если только, конечно, она не настолько серьезная, что грозит скорой смертью.

Лекс только пожал плечищами, а Варя слушала его, затаив дыхание.

Он ведь о страшных вещах рассказывал!

И жутко было даже представить, что он видел за то время, что пробыл в Чечне.

Варя была далека от этого всего, но и она многое слышала. Слышала такое ужасное, что оторопь брала даже сейчас.

И как наших солдат мучили и пытали.

И с какой покалеченной психикой они возвращались на родину…

— Полотенце нужно снять, Варюш.

Лекс кашлянул, а девушка затаила дыхание от внезапно нахлынувшей паники.

Она ведь совсем голенькая под этим полотенцем.

И в его взгляде она видела, что он это прекрасно понимает сам, поэтому взгляд изменился. Став тяжелым и обволакивающим жаром и жаждой.

— Обещаю не приставать. Здоровье дороже секса.

Ох и тяжело ему дались эти слова!

Пока он раны обрабатывал, член стоял так, что зубы сводило от желания, но он сказал то, что думал. И что было правильно.

В сексе они наверстают упущенное, как только будет такая возможность, а пока Варюше надо было помочь.

Лекс не думал, что девушка послушает его и послушно распахнет полотенце, стыдливо опуская ресницы. А у него дыхание перехватило, когда он увидел ее отражение в зеркале.

Нежная, миниатюрная, с аккуратной грудью и алыми сосочками.

Ее плоский живот застыл от напряжения, и коленки прижались друг к другу, пытаясь скрыть мягкие завитки на лобке.

Девушка мелко задрожала, но не опустила головы.

Напротив, распрямила израненную спину и расправила плечи.

Красивая смелая девочка Варя.

А у Лекса ком в горле встал.

Он не мог оторвать своих бесстыжих жадных глаз от ее отражения и с силой замер на одном месте, потому что испугался, что коснется ее.

Накинется и тут же затащит под себя без всяких слов и попыток оправдаться.

Никогда еще с ним такого не творилось, чтобы от этой хрупкой кроткой красоты так сносило голову, здравый смысл и выдержку.

И если бы не его обещание дать ей время, гори оно всё синим пламенем!

Но слово свое Лекс всегда держал, а потому и сейчас дышал тяжело и заставлял себя касаться девушки только ради помощи, хотя внутри так всё горело и выворачивало наизнанку, что и словами было не передать.

— Ты мне в пирожки зелья приворотного добавила, Варюша? — криво усмехнулся Лекс, пробасив непривычно хриплым голосом и так и не решаясь прикоснуться к девушке. Старательно разматывал бинт и пытался не пялиться на нее каждую секунду.

Не потому, что не хотел смущать Варю сильнее, а потому, что в силе своей воли впервые был не уверен настолько, что до сих пор не мог справиться с собственным дыханием.

Девушка только быстро поморгала и свела бровки, выдавив:

— Зачем бы мне это было нужно?