– Что скажете?

– Это не он, – пожевав губами, веско изрек Ленц.

Бакстер перевел взгляд на Кайсера.

– Джон?

– Я не знаю.

– Мы потратили на этого бандита слишком много времени, и все впустую, – фыркнул Ленц. – Давайте-ка займемся Фрэнком Смитом.

– Но Гейнс пялился на меня, – напомнила я.

– А он по-другому не умеет смотреть на женщин, – отмахнулся Ленц. – Унизительно, противно, но никакого криминала. Мы ждали от него шока. Шока не случилось. Он никогда вас прежде не видел, это очевидно.

Бакстер наконец взглянул и на меня:

– Что вы сами думаете, Джордан?

– Я понимаю, о чем говорит доктор. Гейнс – классический пример опереточного злодея. Весь нараспашку. Но его взгляд по-настоящему испугал меня. И вся обстановка его дома… Не знаю, это была не брезгливость, а именно страх. Простите, у меня не получается толком объяснить.

– Я его, конечно, не испугался, но какое-то неясное тревожное чувство меня тоже посетило, – вдруг поддержал меня Кайсер.

– А еще меня поразила его картина. В некоем извращенном таланте ему не откажешь. Он воистину умеет рисовать женщин!

– У него висела картина Уитона, не так ли? – спросил Бакстер.

– Висела, – подтвердил Кайсер. – Удивляюсь только, что она там делает? Почему он до сих пор не загнал ее за полкило травки?

– Необходимо проверить, не украл ли он ее у Уитона, – заметил Ленц.

– Ладно, все это уже не наша забота, – бросил Бакстер. – Полиция в двух минутах езды отсюда. Они перевернут эту халупу вверх дном, все выяснят и все проверят. Годится?

– Ставлю пять долларов, что они там найдут либо наркотики, либо стволы, – сказал Кайсер. – Это позволит нам упечь Леона за решетку. И тогда посмотрим, прекратятся ли похищения.

– Вы думаете, что женщин еще будут похищать? – удивилась я. – После того, как мы так близко подобрались к разгадке?

– А кто вам сказал, что мы близко подобрались? – возразил Ленц. – Действительно, когда полиция развивает бурную деятельность в расследовании какой-нибудь банальной серии убийств или изнасилований, преступник, почуявший это, может затаиться. Но наши неизвестные друзья не такие простаки. Думаю, они по-прежнему уверены в себе. И если им вздумается еще кого-то похитить, даже нарочно могут пойти на новое преступление, чтобы показать нам свою силу.

Ленц говорил о преступниках во множественном числе, но никто из нас ему не возразил.

– Логично. В таком случае предлагаю не трогать пока Гейнса, – сказал Кайсер. – Если он замешан в этом, то нам будет от него больше пользы на свободе, чем в тюрьме.

Бакстер глянул на Ленца, тот согласно кивнул. Тогда Бакстер залез в фургончик и вызвал кого-то по рации.

– Эд? Шмонайте Гейнса по полной программе, но по возможности не задерживайте. Он нам нужен на свободе. В оперативных целях, разумеется. Да, да… Все, что и всегда, только без ареста… Ага, спасибо, старик! К шестнадцати ноль-ноль жду к себе. Бывай. – Бакстер выключил рацию и обернулся к нам: – Ну что, навестим нашего приятеля Фрэнка?

– Хуже Гейнса уже ничего быть не может, – пробормотала я.

– По крайней мере, там не будет такого смрада, – заметил Кайсер.

Бакстер призывно махнул рукой, а когда мы все забрались в фургончик, приказал шоферу отправляться прямиком в престижный Французский квартал.

– Роджер Уитон позвонил Смиту и предупредил его о нашем визите, – раздраженно бросил Бакстер, выслушав чей-то доклад по рации. – Наша прослушка только что перехватила звонок.

Мы припарковались через улицу от красивого особняка, выстроенного в креольском стиле на Эспланад-авеню в восточной части Французского квартала. Последние два года это была резиденция молодого художника Фрэнка Смита.

– Ничего страшного, – сказал Кайсер. – И, кстати, ничего удивительного.

– Но ведь мы просили его соблюдать конфиденциальность, – напомнил Ленц.

– Мы вежливо раскланялись, а потом появилась полиция, произвела обыск и сообщила, что он обязан сдать анализ крови и частичку кожи на биопсию для сличения с биоматериалом, найденным под ногтями убитой женщины, которую похитили на автостоянке. Представьте себе после этого его состояние. И настроение. – Кайсер смерил нас красноречивым взглядом. – На самом деле этот звонок говорит в пользу его невиновности. Он не дурак и наверняка догадывается, что за ним установлено наблюдение. И тем не менее предупредил Фрэнка, тем самым дав волю своей обиде. А преступник – настоящий преступник – не стал бы лезть на рожон и привлекать к себе лишнее внимание.

– Хитрый преступник вполне может изобразить оскорбленную невинность, – возразил Ленц. – Возможно, расчет Уитона строился как раз на том, что этот звонок снимет с него подозрения.

– А почему он не позвонил Гейнсу? – спросила я.

– Не удивлюсь, если он терпеть его не может, – усмехнулся Кайсер. – Совсем не удивлюсь.

– А Лаво он звонил?

– Пока нет, – сказал Бакстер. – Только Смиту.

– «Я весьма высокого мнения о Фрэнке». Это слова Уитона о нашем следующем подопечном, – заметил Кайсер.

– Любопытно, а если предположить, что они… любовники? – задумчиво проговорил Ленц.

– Уитон ни разу не был женат. Почему вы не поинтересовались его сексуальной ориентацией? Он почти шесть десятков лет прожил холостяком! – воскликнул Бакстер.

– Это рискованный вопрос. Даже если он и гей, мы ни в одном его интервью про это не читали, – сказал Ленц. – Я хотел спросить, но удержался. А если бы спросил, Уитон мог и вовсе замолчать. Думаю, мы и так узнаем о его сексуальной ориентации.

– Фрэнк Смит не скрывает того, что он гей. Может, стоит спросить его про Уитона? – предложил Кайсер и подмигнул мне: – Ну, мы пошли. Увидимся.

Они с Ленцем выбрались из фургона. Бакстер следил за ними сквозь тонированное стекло кузова.

– Честно говоря, я думал, что у Смита домик побогаче, – пробормотал он.

– Вы смотрите на его заднюю стенку, а фасад выходит на реку, – усмехнулась я. – Как можно работать в Новом Орлеане и не знать, что во Французском квартале большинство домов стоят фасадом не на улицу, а во двор или в сад. Вам хоть известно, какие тут волшебные сады?

– Кстати, о садах. Джон рассказывал мне о вашей теории естественного света. Этот домик вполне подошел бы для убийцы-художника. У других подозреваемых нет ничего похожего. У Уитона, правда, тоже есть сад, но он не обнесен стеной. Эй, взгляните-ка! – вдруг воскликнул он.

Я оттеснила его от узкого оконца и увидела нашего третьего подозреваемого. Фрэнк Смит поджидал Кайсера и Ленца на крыльце. На сей раз фотография меня не обманула – он был действительно безумно хорош собой и смотрелся весьма экзотично: загорелая кожа резко контрастировала с белоснежным тропическим костюмом. На тонких губах играла снисходительная усмешка.

– Нет, вы это видели? – услышали мы в колонках голос Кайсера. – Этому парню палец в рот не клади.

– Я начну, – сказал Ленц.

Наконец мы с Бакстером услышали и голос Фрэнка. Он приветствовал визитеров как дорогих гостей:

– Добро пожаловать, господа! Вы ведь доблестные представители ФБР, не так ли? Позвольте бестактный вопрос: а где же группа захвата?

– Вы смеетесь? – воскликнул Кайсер. – Какая группа захвата, мистер Смит? Мы вовсе не расположены к веселью. И вам не советуем. Вы – пока во всяком случае – подозреваетесь в весьма серьезных преступлениях. Какие тут могут быть шутки? Вы нам разрешите войти? У нас есть несколько вопросов.

– Отпечатки пальцев снимать будете? Или возьмете какие-то анализы? Мочи, например?

– Нет, мы пришли просто поговорить.

– Ну что ж… Забегая вперед, честно признаюсь, что не имею алиби в отношении последнего из упомянутых вами преступлений. В момент похищения той несчастной девушки на автостоянке я находился у себя дома, вот здесь. Наслаждался уединением и классической музыкой. – Фрэнк печально вздохнул и протянул Кайсеру обе руки, намекая тем самым на наручники. – И покончим с этим, господа!