* * *
Старик француз ждал нас все в том же зале. Он стоял спиной к двери, с бокалом вина в руке, и задумчиво наблюдал за очередной туристской яхтой, отчаливавшей от берега.
– Месье де Бек… – негромко позвала я.
Он медленно обернулся и кивнул в сторону двух одинаковых диванов, стоявших у стеклянной стены. Ли разлила по бокалам вино и бесшумно удалилась. Абсолютно бесшумно.
– Вы хотели бы, чтобы ваш помощник присутствовал при нашей беседе? – вежливо и в то же время насмешливо осведомился де Бек.
Я глянула на Кайсера. Тот вздохнул и проговорил:
– Я специальный агент ФБР Джон Кайсер.
Де Бек подошел, и мужчины обменялись рукопожатиями.
– Признайтесь, вы испытали сейчас некоторое облегчение. Ложь утомляет. Особенно очевидная. Прошу вас, присаживайтесь.
Мы с Кайсером, не сговариваясь, сели плечом к плечу, а де Бек опустился на диван напротив.
– Итак, зачем я вас сюда пригласил, – проговорил француз, глядя на меня. – Это будет ваш первый вопрос, не так ли?
– Если вы на него ответите, это станет неплохим началом разговора.
– Вы здесь, потому что я захотел увидеть вас, так сказать, во плоти. Только и всего. Я знал вашего отца по Вьетнаму. А узнав, что вы имеете отношение ко всему этому, – де Бек неопределенно повел рукой, – решил познакомиться и с вами.
– А как вам стало известно, что мисс Гласс имеет отношение «ко всему этому»? – тут же спросил Кайсер.
Де Бек снова ответил жестом, который лично я перевела так: «Есть вещи, которые стоит принимать как данность». Кайсеру ответ не понравился, но он был не в том положении, чтобы настаивать на ином.
– Хорошо, а как вы познакомились с моим отцом?
– Я собиратель предметов искусства, как вы знаете, и всегда относил фотографию к одному из видов такового. По крайней мере, отдельные работы, созданные конкретными людьми. У моих родителей имелась чайная плантация во Вьетнаме и неплохой особнячок, своего рода тихая гавань для многих западных журналистов. У нас всегда были гости. Вы, надеюсь, понимаете, как много значат в разоренной войной стране такие элементарные вещи, как чистая постель и хороший ужин. В качестве платы я принимал вечера в компании интересных собеседников.
– И доступ к разного рода информации, не так ли? – опять подал голос Кайсер.
Де Бек пожал плечами.
– Информация такой же товар. Ничем не хуже других, агент Кайсер. А я, как вы успели заметить, бизнесмен.
– Что вам известно о гибели моего отца?
– Прежде всего, я вообще не уверен, что он тогда погиб.
«Вот оно… И сказано человеком, который знает побольше иных прочих».
– Каким же образом он мог выжить?
– Ну, давайте по порядку. Во-первых, считается, что он исчез на камбоджийской границе. Место неудобное. Но неудобное только для американских властей. Возьмите это на заметку. Во-вторых, «красные кхмеры» действительно часто казнили военных журналистов, встававших у них на пути. Но далеко не все камбоджийцы были «красными кхмерами». И даже если в Джонатана стреляли, его потом вполне могли выходить добрые люди. И наконец, впоследствии я много раз слышал, что его видели то тут, то там.
– Если он выжил тогда и если считал вас своим другом, – задумчиво проговорил Кайсер, – почему он вас не разыскал? Не укрылся у вас?
– Возможно, он и пытался меня искать. Но к тому времени я уже продал свою плантацию. Он бы просто никого не нашел, явившись туда. Да и вообще, доложу я вам, Вьетнам образца семьдесят второго года был не той страной, в которой нормальному человеку хотелось бы укрыться.
– Разве Камбоджа была чем-то лучше? – возразила я. – Особенно после пришествия к власти Пол Пота?
Он снова пожал плечами:
– Не знаю. Но я слышал, что Джонатана пару раз видели в Таиланде. И источники информации заслуживали доверия.
– Если он выжил тогда, может быть, жив и сейчас?
– Я бы на это не особенно рассчитывал, хотя никто не отнимет у вас надежду, – сочувственно глядя на меня, проговорил де Бек.
– Когда его видели в последний раз?
– В семьдесят шестом впервые, в восьмидесятом в последний. Больше двадцати лет назад…
– Месье де Бек, собственно, мы приехали по другому поводу, но если вы не возражаете, я бы позвонила вам потом.
– Я дам вам номер своего телефона.
Кайсер наклонился вперед, зажав свой бокал между коленями.
– Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
– Пожалуйста, но не гарантирую, что смогу ответить на все.
– Вам известно, кто является автором серии «Спящие женщины»?
– Нет.
– Каким образом эти картины впервые привлекли ваше внимание?
– Благодаря моему знакомому торговому агенту Кристоферу Вингейту. Если я вижу картину, которая мне нравится, я ее покупаю. Невзирая на титулы и популярность автора. Это, конечно, риск, но кто не рискует – не пьет шампанского, не так ли?
– Для вас это бизнес?
Де Бек изобразил крайнее удивление.
– С чего вы взяли? Трудно вообразить себе увлечение, менее связанное с бизнесом, чем это. Деньги я зарабатываю другими способами.
– Итак, Вингейт познакомил вас с какой-то одной картиной из серии «Спящие женщины», и вы…
– И я купил ее, сказав, что куплю и все последующие.
– Вы приобрели потом еще четыре.
– Да, но однажды допустил непростительную ошибку – рассказал о картинах кое-кому из азиатских коллекционеров. Стоит ли говорить, что после этого цена мгновенно подскочила до небес. Пятая картина стала для меня последней. Вингейт поступил со мной бесчестно, начав продавать полотна японцу. – Де Бек театрально всплеснул руками. – Хотя, с другой стороны, чего еще было ждать от серба?
– А все же… Что вас так зацепило в этих полотнах?
Старик поджал губы.
– Честно? Трудно сказать.
– Вам не приходило в голову, что на картинах изображены реальные женщины?
– Ну разумеется, кто-то же должен был позировать. Модели, натурщицы.
– Я не об этом спрашивал, ну ладно. Неужели вас ни разу не посещала мысль, что все они мертвы?
– Поначалу нет. Скорее их позы говорили о безмятежном сне. Но уже четвертая картина действительно вызвала вопросы. Кстати, именно тогда я впервые понял, что этот художник гениален. Да, это было изображение смерти, но абсолютно новое – прежде не встречавшееся в живописи.
– Что вы имеете в виду?
– Видите ли, на Западе смерть вызывает страх и отвращение. Там принято воспевать молодость и здоровье. Любой недуг или симптомы старости повергают людей в ужас. Одним словом, там смерти боятся. На Востоке все иначе. Вы должны знать, вы там бывали.
Кайсер вздрогнул.
– Откуда вы знаете?
– Вы солдат. Прошу прощения, но это бросается в глаза. Я это понял, едва вас увидев.
– Я уже четверть века не ношу форму.
Де Бек улыбнулся и махнул рукой.
– Не в форме дело. У вас военная выправка и особый взгляд. К тому же вы американец и вам примерно сорок пять… может быть, сорок семь. Из этого следует, что вы служили во Вьетнаме. Я прав?
– Вы правы.
– Значит, вы должны хорошо понимать, о чем я сейчас говорил. Что сделает американец, которого укусит гремучая змея? Он землю будет носом рыть в поисках врача и «скорой помощи». Во Вьетнаме ужаленный крестьянин просто сядет на землю и начнет спокойно ждать смерти. Смерть – это, если так можно выразиться, неотъемлемая часть жизни на Востоке. И для многих смерть даже желанна, ибо олицетворяет избавление от земных страданий. Вот это самое я и увидел в «Спящих женщинах». Правда, модели оказались не азиатского происхождения, что лишь придало картинам особый колорит.
– Любопытно вы рассуждаете… – заметил Кайсер, потирая переносицу. – Впервые сталкиваюсь с такой трактовкой смерти.
Де Бек развел руками и тронул веко.
– Глаза даны всем, молодой человек. Но не всем дано видеть ими.
– А вам известно, что по крайней мере одна из моделей, как вы их называете, считается пропавшей без вести? Точнее, похищенной. И вполне возможно, погибшей.
