Незаметно подобрался мой день рождения: двенадцатое февраля. И за несколько дней до него я вплотную занялся подготовкой. Клуб «Оторвись по-русски!» затаривался спиртным и всякими деликатесами, Мигелито, все еще не оправившийся от промаха своих людей, мотался по городу, организовывая лимузины для встречи гостей, апартаменты в лучших отелях города для их проживания и тому подобные мелочи, которыми его вдосталь загрузила Татьяна. Людмила, оправившаяся от своего шока, занималась нашим особняком: надо было подготовить комнаты для самых близких друзей и родственников. Одна Юлька в сопровождении Алекса допоздна зависала в нашем новом клубе, чье открытие было назначено на следующий после дня рождения вечер. Работы у нее было невпроворот, и я, когда мог, помогал или людьми или своим присутствием. В общем, дела двигались и в офисе: Мицуко, прошедшая сумасшедший тренинг у Левика, недавно была назначена главным бухгалтером компании с удвоенным относительно недавнего времени окладом, а двое других ребятишек, — Гарри и Люка, — неплохо справлялись с работой на выезде: в тех компаниях, которые, по мнению Татьяны, могли бы быть нам полезны. Весьма своеобразно проникнувшись понятием «Русский Пофигизм», они играючи решали сложные проблемы, вкалывали, как проклятые, но зато и отрываться в выходные старались очень серьезно. И это у них определенно получалось, так как было у кого учиться.

Самолет остановился, и в распахнувшемся дверном проеме показалась страшно довольная физиономия Вована:

— Привет, братан! А я всю дорогу рулил этой хреновиной! Правда, было не очень интересно: мертвую петлю делать нельзя, потому что он развалится, и после первого же пике шеф нагоняй влепил, так как дамочек почему-то начало тошнить… А, я же забыл! С днем рождения! А где этот чертов трап?

— А ты посмотри на другую дверь: по-моему, в самолете, пока мы с тобой болтаем, уже никого не осталось! — расхохотался я.

— Вот, блин, засада! — заорал он и скрылся в салоне.

Несмотря на четкую уверенность, что никакой засады в аэропорту быть не может, я все-таки осмотрелся.

— Тебе показалось! — успокоил я Вована, оказавшегося рядом через минуту.

В это время из самолета вышел Толян, его супруга, Костян и еще десятка полтора-два знакомых и незнакомых лиц, чем-то схожих между собой. То ли запахом очень больших денег, то ли упрямством и самоуверенностью в глазах, то ли наколками на пальцах. Само собой, это не касалось дам: те были воплощением светского лоска и элегантности. Я тут же поспешил навстречу, не дождавшись объяснений друга.

Немного потискав в объятиях близких, помяв ладони знакомых и познакомившись с незнакомыми, я подставил щеки под поцелуи их слабых половин. Потом проследил, пока все рассядутся в машины, и кортеж из девяти лимузинов выехал с летного поля. Таможня и полиция, заранее простимулированые «по самое не могу», почти отдавала нам честь, и я понял всю прелесть толстого-толстого кошелька. Потом Толян, сидевший рядом, ткнул меня кулаком в бок, и мне стало не до размышлений:

— Помнишь свое первое задание? Ну, то, которое с доской!

— Само собой! — рассмеялся я. — Я до сих пор не понимаю его смысла! Такие бабки за кучу дырок в какой-то деревяшке!

— Придется тебе объяснить! — вступил в разговор мужчина напротив. — Гоша, — это я!

— Очень приятно! — я еще раз протянул руку и ответил на рукопожатие. Его мне, конечно, уже представляли, но его имени, как и многих других, я просто не запомнил.

— Так вот! Как-то раз мы с друганами терли в сауне о крутых курительных трубках, и кто-то рассказал нам, что есть супернавороченные фиговины, на изготовление каждой из которых уходит несколько деревьев самых экзотических пород. Причем целых деревьев! Фирма уничтожает остатки. Так что обладатель такой трубки пользуется конкретным авторитетом! Ведь за каждую заморскую дубину приходится башлять столько бабла, что закачаешься. Утром я проснулся, проверил этот базар, и оказалось, что это не туфта! Ну, я прикинул что к чему, решил, что таких трубок все-таки много, немного подумал и загрузил своих пацанов, чтобы они мне организовали горизонтальный спил самого широкого в мире железного дерева! Из книжки братка по имени Гнесин? Гинзбург? Гиннес? — Да, Гиннеса! Говорят, крутая книга! Не знаю, не читал! Хотя, по-моему, Уголовный кодекс круче! Но это к делу не относится. В общем, бабла я засадил прилично! Все думал, на фига мне эта деревяшка, а моя секретутка идею мне и двинула! Зафигачь, мол, к своей беседке, вместо стены, у которой обычно греешь пузо! И укрась, мол, чем-нибудь крутым! Ну, афонаризмом каким или еще какой фигней! А гвозди-то в эту падлу не лезут! Я чуть всю беседку не расфигачил напрочь, пока не допер, что надо принимать радикальные меры: нарисовал нормальную цитату своих пацанов, на которую приятно посмотреть и даже перечитать, принес Калаш, и за полчаса все было чики-пики! Правда, еще участковому пришлось немного забашлять, чтобы не кукарекал! Но это мелочи! Потом закрепил эту дурацкую крутую доску насмерть, на века, чтобы дети и внуки гордились, и раззвонил всем друганам, что хочу им показать такую хрень, которую, при всем их желании, они нигде не достанут! А Толян мой самый конкретный дружбан! Мы с ним две ходки вместе мотали! Там такое было… Это тоже немного не в тему… Короче, забиваю тусню на выходные, эту фиговину обмыть, и гордо сваливаю отдохнуть. А теперь прикинь, когда вся братва приконала на тусовку, я гордо сажусь под нее, тыкаю пальцем вверх, мол, гляньте, скока бабла на эту дуру засадил, мол, даже малява от этого Гинзбурга или Гиниза есть, а всех пацанов начинает колбасить от смеха! А Толян сидит рядом такой серьезный! Я, перечитал надпись и чуть с кресла не упал! Потом, конечно, я сразу просек фишку, но вся охрана мамой клялась, что ни одно тело на территории дачи не появлялось! И на пленке видеокамер оказалось пусто! Короче, обломился я тогда круто! А позавчера Толян мне и говорит, мол, поехали, брателло, я тебя с пацаном познакомлю, который тебя тогда прокатил! Мол, друган моей дочурки! Я не смог не согласиться: с такими правильными братками надо делать крутые дела! — он прочувствованно пожал мне руку под смех Вована, Толяна и Костяна. Я бы тоже поржал, но не знал, как на это отреагирует Гоша.