– Ты училась в меде? – его брови взлетают так высоко, что еще немного, и побьют все рекорды человеческих способностей.

– А непохоже? – хлопаю глазами.

Неужели по внешности можно определять профессию? Никогда бы про него не сказала, что он врач. Вот горячий сантехник… Кажется, он замечает, что я готова высказать предположения о его предназначении, и снова бьет в больное место.

– Документов у тебя, опять-таки, нет, – разводит руками.

– Нет. Зато есть знания после университета и года ординатуры. Думаю, коленки мазать зеленкой и мерить давление квалификации достаточно.

– И как я тебя, такую предприимчивую, оформлю?

– Никак. Но тебе же нужна помощь? Тут основной контингент – дети на каникулах и пожилые на пенсии. Если вторых ты очаровал, то с первыми явно общий язык найти не можешь, – бью наугад, но судя по мученическому выражению лица пациента, попадаю в самую мякотку.

– Испытательный срок – месяц. Мне нужно понять, ты правда что-то умеешь или из образования у тебя только медицинские сериалы. У нас тут волчанки не бывает, – хмурится. Он очень недоволен, особенно моим настроением. А я и так изо всех сил пытаюсь сдержать улыбку! – На зарплату сильно не рассчитывай. Должность полуволонтерская, – предупреждает, но и тут не получается меня задеть.

– Когда можно начинать?

Денег достаточно на первое время. Главное для меня – не растерять навыки и знания. А получить новый опыт, особенно работы с детьми, будет совсем великолепно. Я всегда хотела стать педиатром. И ни один темноволосый наглец не сможет мне испортить настроение!

– Завтра. Только сначала приведи волосы в порядок. Ты своим леопардом всем давление поднимать будешь, – на лице не дрогнул ни один мускул, но издевается же, гад!

Цвету своих волос я ужаснулась еще утром. В ванной у тети Маши шикарное освещение и большое зеркало. Очень удобно рассматривать себя со всех сторон, ну и оценить результат спешной покраски. Руслан любит блондинок, и мои русые, почти рыжие на солнце волосы, пришлось высветлить до пепельного блонда. Самая недорогая краска, и мои нервные пальцы явно не пошли на пользу измученным волосам. Я снова стала не только рыжей, но и немного пятнистой. Локоны, свободные от утюжков и выпрямлений, подпрыгнули в кудри. Казалось пятнистость затеряется, но нет…

– Что будем делать с домом? – задаю действительно важный вопрос.

Илья

– Илья Андреевич, но как же… – в трубке слышится всхлип, а у меня заканчивается терпение.

– Никак. Это не мой профиль, – отрезаю, но, видимо, говорю недостаточно холодно, раз женщина продолжает свой плач.

– Но Зинка…

– Зинка – морская свинка. А я не ветеринар. Если у вас дома будет рожать кто-то человеческой породы, тогда и зовите. А пока, всего доброго. – отбрасываю телефон так, что он скользит по столу, с трудом удерживаясь на краю, и тру переносицу.

Обычный день, обычного врача в деревне. В первый день работы я совершил огромнейшую ошибку, подлатав лапу после пореза алабаю местного председателя. Подобных оплошностей больше не было, но новость разлетелась быстрее ветра. Так бывает только в деревне. До сих пор каждый верит, что я обязательно помогу с живностью. Козы, лошади, коровы, свинки… морские. Как-то дети притащили ящерицу с банке с просьбой пришить хвост. Удивляться я перестал давно. Каждый раз отказываю, и все равно каждый день сюрпризы.

Слышу всхлип уже не в трубке, а у себя в кабинете. Ах да. Вася-Василиса. Зараза мелкая. Поднимаю глаза и вижу, что она не плачет, а отчаянно давится смехом. Щеки покраснели, глаза лучатся светом, хоть и опухшие от слез.

Вчера очень хотел спросить, есть ли у нее уже паспорт. В своей толстовке безразмерной, точно на мелкого тощего подростка похожа. При этом грозная такая, ужас просто. Сразу и не поймешь, откуда в такой мелочи столько гонора.

Встреча наша вышла слишком необычной. Чересчур. Меня мучил один из тех сладких кошмаров, где Мари снова была со мной. Молодая, звонкая, моя Мари. Обычно неуловимая, она неожиданно оказалась в моих руках и была слишком реальной. Пахла персиками, солнцем и нашим бесконечным летом. Теплая кожа струилась шелком под пальцами. Впалый животик покрылся мурашками, как только я царапнул его кольцом. Тут что-то царапнуло и меня. Что-то не так. Неправильно. Не сходится. Не бьется. Но счастье в моих руках было чистым наваждением. Отзывчивым. Ласковым. Моя Ма-р-ри…

Но все закончилось криком, вспышкой света и странной девчонкой, вооружившейся кабачком. И, черт, как же ей повезло, что я был слишком поглощен видением, и не достал макаров, охранявший мой сон под подушкой.

– Что будем делать с домом? – решается задать вопрос и пытается прикрыть грудь, что вот-вот выпрыгнет из декольте. Вот так точно на подростка непохожа.

– Давай будем честны, – отрываюсь, чтобы не смущать девочку. – В деревне нет свободных домов. Гостиниц пока тоже не построили. В сезон здесь жилья не найти, сама знаешь. – уголки ее губ ползут вниз, хмурит брови и готовится к атаке. Неужели ожидала, что я скажу, что к вечеру соберу шмотки и съеду? – Я тебя не выгоняю. Но мне тоже нужно где-то жить. Придется потерпеть пару месяцев. А пока честно поделим территорию и не будем друг другу мешать жить. Как тебе идея?

– Отстой. Знаешь, я…

– Я понимаю, что это твой дом. Но сейчас ситуация такая, что выбора другого нет. И не будет.

– Да я полицию вызову!

– Вызывай. У меня договор с Марией Михайловной. Все честно. Есть чеки оплаты.

– Но она не имела права!

– А вот с этим и будет разбираться полиция. Пока поднимут документы, пока проверят несуществующие твои, как раз лето и закончится, – развожу руками. Она молчит, терзая пухлую губу, не зная, что ответить. Возвращаюсь к журналу, пока она укладывает в своей головке новую реальность.

– Так и быть, можешь занять мансарду. Там большой удобный диван, шикарное окно в небо, даже есть свой санузел. Тебе понравится. – рассказываю, чтобы угомонить ее мечущиеся мысли. Василиса с трудом фокусирует взгляд на мне.

– Не лучше ли тебе туда переехать? Так вкусно рекламируешь.

– Нет. Я мужчина, я сильнее. Мне нужно занимать стратегически важную позицию. Вдруг опять кто-то решит вломиться?

– А ты снова сладко спишь… – язвит мелкая зараза. Но я не поведусь.

– Наверху, кстати, все хозяйские вещи. Тебе может что-то понадобиться.

– Так ты мне предлагаешь ночевать в кладовке, пока ты будешь нежиться один в огромной кровати? – бровки взлетают вверх, делая ее совсем кукольной.

– Ты снова хочешь ко мне в кровать? – придвигаюсь ближе, говорю низким голосом. И вот тут-то она сдувается. Неожиданно исчезают острые зубки, и передо мной снова нежная, испуганная девочка.

– Не дождешься! – неловко отбивает подачу и направляется к выходу. Все? Переговоры окончены? Когда она берется за ручку двери, задаю вопрос, который меня мучил еще со вчера.

– Как ты вошла в дом, кстати?

– Ключ под козырьком. Мы с мамой как-то приехали сюрпризом, а бабули нет дома. Как назло пошел ливень с градом. Мы простояли под крохотным козырьком два часа. Промерзли до костей, заболели обе. С тех пор там и спрятан ключ. Чтобы в любой ситуации можно было попасть домой, – рассказывает открыто, ничего не скрывая. Неужели она любому может вот так запросто выболтать все тайны? Что за дурочка наивная!