Позвольте я уже пойду?

– Я чувствую, у тебя застряло что-то в горле. Выпусти это, не держи.

Грязное словцо, на тему, что я думаю по поводу этого утра?

Молельщик, впадая в экстаз, вскочил, неожиданно напугав меня.

– Свет богов научит тебя терпению. Смирись, смирись!

– Да с чем? – вскочила я, не скрывая бешенства. Он такой же больной, как и Агнесс.

– Простите, я не вовремя!

На мое спасение, в гостиную, полную всяких абсурдных вещей и перекошенного фортепьяно, вошел Адам Редвил. Его лицо, какое-то, до странности, помятое (видно, после ядреного чефира), застыло на нас.

– Нет! – воскликнула я, что дрогнули тарелки в серванте. – У нас тут беседа о вреде греха. Не желаете ли присоединиться? Нам нужны свежие мысли на этот счет.

Адам пронзил меня неприкрытым раздражением, но при этом его рта коснулась ехидная улыбка.

– В другой раз. Уверен, эта беседа нужна вам лично, Вивьен. Вижу, что господин молельщик хорошо на вас влияет. Словно сеет чистые семена в благодатную почву.

Гад!

Моей раскрасневшейся физиономии, коснулась тень нескрываемого недовольства.

И тут произошло невероятное.

Видно, боги решили обратить на меня свое внимание, посчитав что их слуга перебарщивает.

В западной части особняка что-то громыхнуло так сильно, что напугало нас троих до чертиков. Звон битого стекла, смешался с треском стен и падания предметов. Возможно, это была штукатурка или картины деда.

– Это не к добру!

Оставив замерших гостей, я бросилась по лестнице вверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Раздался громкий, душераздирающий крик, от которого я похолодела.

Аманда что-то отчебучила?

Но все оказалась иначе. Несопоставимо ни с чем.

Комната Агнесс оказалась открыта нараспашку.

Я зажала рот рукой.

Мои баклажаны, удобренные чудо-средством, превратились в гиганты и один из них, пробив кусок стены и стекло, полностью занял собой комнату Агнесс. Синий, огромный и блестящий.

Тетка, белая как умертвие, прижималась к стене и молилась. Наверно, молиться было нужно мне, но я закусила язык. Благо, никто не знал, что я что-то добавляла.

Гард был прав. Достаточно было пары капель.

Если такая жуть творилась на втором этаже, то на первом находился кабинет деда, а значит, такой роскошный урожай, ожидал нас и там.

– Мать моя женщина, – прошептала я. – Что же это такое? Это знак, божественный.

Агнесс, словно вышла из ступора.

– Боги указывают вам путь, обратить внимание на мужчин.

Адам Редвил за моей спиной снова закашлял, а молельщик с ужасом, охнул.

Я повернулась к нему.

– Главный молельщик, вы тоже уловили в этом знамение?

Апостолус, казалось, потерял дар речи. Все молчали, не зная, что сказать.

Баклажан, как нежданный гость, приковывал все взгляды.

– Тетушка, вы в порядке? – решила поинтересоваться я, – напугались?

Безумные глаза женщины взметнулись на меня, не скрывая ненависти.

– Это все ты! – заорала Агнесс, держась за грудь.

Не хватало сердечного удара, а то меня изживут с этого места.

Послышались шаги и в дверном проеме появился Гордон Стейдж. На его лбу высоком и видном, я тут же разглядела испарину. Глаза мужчины, стоило ему видеть овощ, полезли на этот самый видный лоб от изумления.

– Это все Вивьен! Я чуть богам душу не отдала от ужаса.

Выпрямив спину, под острым взором деда, я покачала головой, изображая изумление сумасшедшими обвинениями тетки.

– Я прибыла в Аквалон пару дней назад, хотелось бы напомнить. Грядки увидела только вчера, просто прополола их. Что я могла сделать за сутки, чтобы уродился такой вот гигант? Тем более, дедуля, я давала вам слово, что не буду выращивать ничего подобного.

Дед, казалось, потерял дар речи.

– Я видела тебя вчера, ты копалась в баклажанах! – Тетка с бешеным выражением лица, еле себя сдерживала чтобы меня не придушить.

– Обычная поливка, тетушка.

Сложив руки на груди, я покачала головой.

– Это точно знамение, – Апостолус подал голос, рассматривая лицо замершей тетки. – Агнесс, вам стоит обратить на это внимание. Это знак свыше.

– А я вам что говорю. Боги дают подсказку, раз вы глухи к их воплям, – брякнула я. – Дедуля, у вас тоже пострадал ваш кабинет?

– Нет, все в порядке!

– Вот видите, – решила добавить я масла в огонь, – все не просто так, тетушка.

– Вивьен, ты точно ничего не делала? – острый взгляд деда просверлил во мне дыру. – Если я узнаю, что ты приложила руку к этому, то пеняй на себя.

Мои щеки предательски раскраснелись. Это можно было перевести на злость.

– Дедуля, я еще в своем уме, – развела я руки и вздохнув, выбралась из покоев тетки, целенаправленно ни на кого не взглянув.

В своих покоях, я перепрятала удобрение в самый дальний угол, дабы никто не нашел и заметалась по ковру.

Самым лучшим вариантом, было покинуть родовое гнездо, пока не стихнет весь ужас происходящего, посему я схватила соломенную сумку, где у меня лежал всякий хлам, начиная с фантиков от помадок, вывалившихся семян, книги Эдерики Нейл, всякой ненужной всячины и мусора, осторожно вышла из покоев.

В нос сразу же ударил аромат успокоительных настоек. Валерьяна и пустырник, так и витали в воздухе, вызывая желание почесать нос. Недалеко от подъездной дорожки, я углядела одного из наших возниц и махнула ему, чтобы подъехал ближе.

– Торопитесь?

Голос за спиной заставил меня вздрогнуть.

– Вы напугали меня, господин Редвил, – холодные ноты в моем тоне, могли превратить этого напыщенного хлыща в льдину. Сегодня у меня не было настроения разыгрывать перед ним добродушие и желание общаться без остановки.

– Не думал, что вы настолько пугливы. По вам не скажешь.

Я ухмыльнулась, вглядываясь в лицо. Голубые глаза обрамляли еле заметные морщинки. Редвилу, по моим прогнозам, было около тридцати лет.

Он тоже вгляделся в меня, непринужденно оглядывая мой неприметный взор и спасибо, не считая в слух, конопатины на носу и щеках.

– Интересные у вас глаза, госпожа Стейдж.

Я тут же напряглась, ожидая какой-нибудь бестолковой реплики, подправленной нотками сарказма.

– Серый туман и голубое небо.

Если этот мужчина хотел меня смутить, у него это получилось. Я непроизвольно взглянула на приоткрытый рот Адама и сглотнула. Ненормальная, совершенно нерациональная мысль так и мечтала проникнуть в мою голову. Я сдержала ее усилием воли.

– У нас в семействе, все имеют некие отличительные особенности, – выдала я умную мысль, посчитав ее бредом тут же.

На невозмутимом, (обычно), лице Редвила расцвело что-то наподобие улыбки.

– Да, я успел заметить, что вы очень разные. Как, кстати, прошло ваше утро с главным молельщиком?

Адам сложил руки на груди, изображая скучающий вид.

– Очень духовно! Жаль, что вы не пожелали присоединиться, чтобы углубленно поговорить о грехе и распущенности.

– Не хотел мешать вам, да и событие потом, мягко сказать, удивило.

Я слегка откашлялась.

– В доме Стейдж и не такой может быть, господин Редвил. Будьте осторожны. Это предупреждение.

Не став желать хорошего дня, я уселась в экипаж, решив и правда, переждать бурю на расстоянии. Пока вытащат баклажан, приведут покои тетки в порядок и саму Агнесс, нужно отсидеться в другом месте.

Разглядывая поля и серебрящуюся полоску реки, которая разделала земли Аквии и Терры, я несколько раз вернулась к мыслям о Адаме Редвиле.

Он был мерзким, заносчивым зазнайкой, которого хотелось проучить. Всегда ненавидела таких умников. Но, с другой стороны, его чувственные губы (о, боги!), манили как магнит. Весь он создавал облик желания.

Это пугало.

Я пришла к выводу, что я перечитала книг Эдерики Нейл и моя тайная, сокрытая и полная греха часть, стала нагло вылазить. Может, послушать тетку и начать молиться?

От этой мысли я поморщилась. Нет уж. Я просто мечтаю от Винсенте Тотале и проецирую его на других.