– У тебя тут… – Он вытащил маленькую пушинку, которая непонятным образом затесалась между ее локонами.

Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Бум-бум. Вновь глупое сердце начало выбивать бешеный ритм в груди. Лоренс улыбнулся, Тейлор попыталась в ответ выдавить улыбку, но ничего не вышло. Она терялась рядом с ним. Всю жизнь Тейлор Джонсон контролировала каждый свой шаг. Думая наперед, строя планы. Она никогда не была любительницей сюрпризов и перемен. Кажется, до встречи с ним. От Лоренса можно было ожидать чего угодно. Он был ее

противоположностью. Более творческий, импульсивный, эмоциональный. Казалось, Тейлор затаила дыхание в ожидании очередной его выходки.

– Домой? – шепнула она.

Дом… С тех пор как умерла бабушка Лоренса, он все свободное время проводил в их доме. Она никогда не спрашивала почему, но знала, что родители Дэна не воспитывали его и у них были натянутые отношения. Она даже как‑то подслушала его разговор с Райаном, когда Лоренс признался, что чем меньше контактирует с предками, тем лучше у них отношения. Тейлор также знала, что он тяжело перенес смерть любимой бабушки Валентины. На похоронах она не нашла в себе смелости подойти к Дэну и высказать соболезнования. Казалось, ее слова были ему не нужны, а сейчас она жалела о том, что не произнесла их вслух. Вот такая порой бывает жизнь. Жалеешь о сказанном – ссоры с Кэт и Пенни яркое том подтверждение – или жалеешь о несказанном.

Жалеть все равно придется. И Тейлор решила, что все же лучше жалеть о сказанном. Так хоть на сердце становится капельку легче.

Дэн взял ее за руку и коротко кивнул:

– Домой.

Отчего‑то Тейлор нравилось, что у них сейчас один дом на двоих. С приходом Лоренса из огромного особняка Джонсонов выветрилось одиночество, что клубилось пылью и оседало повсюду.

В этом она тоже ему никогда не признается.

Дом встретил их запахом еды и тишиной. Райана не было, Дженет тоже. Стоял лишь невероятны запах жареной курицы и овощей.

– Надеюсь, она приготовила пюре, – произнесла Тейлор.

Дэн усмехнулся:

– Жареная курица и пюре… м-м-м, пища богов.

Тейлор была согласна. Им повезло, что Дженет прекрасно знала любимые блюда Тейлор. К двум цыплятам было приготовлено пюре – как говорила сама мексиканка, по французскому рецепту, ведь в нем было утоплено как минимум двести граммов сливочного масла. Они поели под итальянские композиции Джиной Паоли.

– Моя бабушка обожала итальянскую музык шестидесятых годов, – признался Дэн, когда они убирали посуду со стола. – Она включала ее, когда готовила, убирала, танцевала, грустила, хохотала в голос. – У него на лице отразилась печаль, которая тут же сменилась едва уловимой доброй, светлой улыбкой. – Словно эта музыка создана на все случаи жизни, – закончил он.

– А может, и правда создана? – опустив кисть ему на плечо, сказала Тейлор.

– Да? – Лоренс бросил на нее смешливы взгляд. – Думаешь, создана? – Тарелка с пюре перевернулась, и Дэн отскочил в сторону. – Подожди! Заляпаемся!

Он схватил с кухонного островка фартук Дженет и, недолго думая, напялил на себя.

– Не подходи близко, я устраню беспорядок.

– Какой чистюля! – не упустила возможности поддразнить его Тейлор.

Лоренс так смешно смотрелся в фартуке Дженет, что Тейлор не сдержалась и фыркнула.

– Что? Мне идет? – Он покрутился, демонстрируя фартук со всех сторон.

– О, эти огромные подсолнухи! Точно твой цвет и фактура.

– Подлецу все к лицу, – пошутил он и подмигнул ей в той самой мальчишеской манере, которую Тейлор втайне обожала.

– Самодовольный индюк, – пробормотала она и попыталась забрать у него тарелку, чтобы положить в посудомойку. Дэн, поймав ладонь Тейлор, потянул ее к себе.

– Что ты делаешь? – прошептала она, когда он стер все лишние сантиметры между ними. Ее мгновенно окутало тепло Лоренса.

– Ты сама сказала, что эта музыка на все случаи жизни.

– И какой же сейчас случай? – сипло поинтересовалась Тейлор.

– Романтический, – без тени сомнения ответил Лоренс и принялся танцевать с ней медленны нежный танец.

– Неужели ты еще не натанцевался? – спросила Тейлор, скрывая глупую влюбленную улыбку.

Лоренс заглянул ей в глаза. В воздухе повисло напряжение, и время на мгновение остановилось.

Они смотрели друг на друга, словно читая мысли без слов. Тейлор впервые испытывала нечто подобное. Слова казались лишним шумом и были неуместны. Затем Лоренс медленно приблизился к Тейлор и поцеловал ее. «Поцелуй номер два», – пронеслось у нее в голове. Ее веки опустились, ресницы затрепетали. Лоренс одним поцелуем передал ей все свои чувства. Нежность, счастье, страсть. Все эмоции смешались. Тейлор ответила на поцелуй, ощущая, как их губы сливаются воедино. Его губы были такими мягкими, щетина слегка покалывала ее нежную кожу, и ей так нравилось это ощущение.

Поцелуи с Дэном ощущались иначе. Будто он поднял ее на седьмое небо, о существовании которого она не знала. Ей стало не хватать воздуха. Нехотя отстранившись, она прошептала:

– И правда подходит на все случаи жизни.

– И даже под поцелуи?

Она почувствовала улыбку в его голосе и потянулась к нему. На этот раз первая, все еще с закрытыми глазами, приникла к его губам. Это был ее ответ. Нежный, томительный, сводящий с ума поцелуй. По кухне разносились слова песни «Il cielo in una stanza» – «Небо в комнате»:

Quando tu sei vicino a me

Questo soffitto viola

No, non esiste più

Io vedo il cielo sopra noi

Che restiamo qui

Abbandonati

Come se non ci fosse

Più niente, Più niente al mondo.

Когда ты рядом со мной,

Этот фиолетовый потолок,

Нет, его больше не существует,

Я вижу небо над нами,

Мы остаемся здесь,

Отрешенные,

Как будто здесь, кроме нас, никого нет,

Никого во всем мире.

Тейлор прервала поцелуй и отстранилась. Она смотрела на Дэна таким взглядом, словно очень сожалела о содеянном. Лоренсу стало не по себе.

– Что такое? – тихо поинтересовался он.

– Такая красивая песня. Твоя бабушка знала толк в музыке. – На губах у Тейлор появись печальная улыбка. – Я тогда… на похоронах… – Она запнулась. – Я даже не подошла к тебе.

Дэн молча смотрел на нее, будто ждал продолжения.

– Я тоже любила Валентину. И даже не представляю, что именно ты испытываешь и как мои слова в тот момент могли тебе помочь, – призналась она. – Кажется, слова в таких случаях самое последнее, что кто‑либо хочет услышать. Но сейчас

я думаю… Быть может, недосказанность и молчание хуже, чем… – Тейлор задумалась, пытаясь подобрать правильное слово. – Бестактность? – вопросительно закончила она.

– Я понимаю, о чем ты, – пожал плечами Дэн. – И да, ждал, что ты подойдешь, – тихо-тихо признался он.

– А что ты хотел от меня услышать? – с сожалением спросила Тейлор.

– Не знаю, мне лишь хотелось обнять тебя, – задумчиво кусая губу, сказал Лоренс.

Он выглядел таким открытым, настоящим и уязвимым.

– Прости, – прошептала она.

– Тебе не за что извиняться, – качнул головой Дэн и, нахмурившись, бросил: – Это мне хотелось тебя обнять, ты могла не разделять мое желание.

Тейлор молчала, не зная, что сказать. Мысли разбегались. На кончике языка вертелся вопрос, который она хотела задать, но боялась выглядеть глупо.

– Думаешь, недосказанность хуже лишних слов? – прошептала она. – Не могу отделаться от этой мысли, она весь день крутится у меня в голове.

– Думаю, сожалеть придется в любом случае, и уж лучше сожалеть о том, что сказал и сделал, чем о том, чего не сделал.

– Тогда, – хрипло сорвалось с ее губ, и она подняла руку и нежно провела ладонью вдоль его плеча, – скажи мне, почему ты хотел меня обнять, Лоренс?

Вибрация между ними нарастала. Итальянские композиции по‑прежнему заполняли комнату, однако им казалось, что музыка звучит где‑то вдали.