Кэтрин прикрыла глаза:

– Как ты можешь так поступать, зная меня?

– Мне кажется, я вас обеих больше не знаю, – вдруг подала голос Пенни и указала пальцем

попеременно на обеих, а потом, сунув в руки Кэтрин ее ежедневник, прошептала: – Вы не мои подруги. Мои никогда не были зациклены только на себе, – и, расплакавшись, убежала.

А сердце у Кэтрин заболело еще сильнее. Пенни была права. Это была не та Тейлор, которую Кэтрин когда‑то знала. Да и сама она уже не та. Все они больше не те.

* * *

День выдался хуже некуда, и Пенни не сомневалась, что закончится он так же, но никак не могла представить, что по швам расползется их с девочками только-только сшитый мир. В какой‑то момент ей уже показалось, что у них все будет хорошо. Это выглядело таким реальным. Вот они снова начнут общаться, подружатся, а потом уедут в разные университеты и будут созваниваться по выходным. На те пару часов, что они провели в машине, Пенни позволила робкой надежде выглянуть из‑под одеяла сомнений, но один разговор, и – БУМ! – даже не потребовалось особого повода, чтобы все снова разрушилось.

Когда Пенни подходила к Тейлор и передавала сообщение о собрании, та выглядела уставшей.

Кэт же выглядела уставшей последний месяц, а может, даже последнюю пару лет. Они обе будто из последних сил натягивали на лица маски радости и крутились как белка в колесе. Миг, когда запас

энергии кончится и между ними случится ссора, бестолковее и больнее которой Пенни, пожалуй, не могла представить, был неизбежен.

Так порой и ее родители ссорились из‑за какой‑нибудь ерунды вроде соуса для курицы. Они приходили с работы после ночной смены, без сил падали за стол и понимали, что нет соуса. Оба забыли купить, и каждый рассчитывал на другого.

И – раз! – ворчание уже превращается в скандал. Пенни понимала, что в этом никто не виноват, но чувствовала себя лишней. Слишком выспавшейся, чтобы понимать, как работают мозги измученных работой людей. Так было и сейчас.

Уязвленная, лишняя, не похожая на единственных подруг.

Пенни так и не завела больше настоящих друзей. Ей все время казалось, что никто не будет таким чутким, при всей внешней холодности, как Тейлор. Никто не будет таким заботливым, как Кэт.

Ей не найти таких же умных, целеустремленных девчонок, которые так хорошо бы ее понимали.

И Тей, и Кэт гордились Пенни. И никогда не звали ее малышкой. Даже когда Тейлор купила первые сапоги на каблуках и сразу стала казаться недосягаемо длинноногой. Они говорили Пенни, что она красивая, талантливая, и восхищались ею так же, как она ими. И куда это ушло? Превратилось в нелепую ссору посреди школьного туалета.

Пенни попыталась вытереть слезы со щек и, к своему ужасу, поняла, что по лицу размазалась

тушь. Зачем‑то утром накрасила ресницы – чуть ли не в третий раз в жизни. Хотя ясно зачем.

Разумеется, чтобы Люк Уилсон смотрел и локти кусал, что больше не поцелует «малышку Пенни». Так идти на урок было нельзя – только сильнее привлечешь к себе внимание. Пара девчонок, стоящих у стенда с расписанием, уже поглядывали на дверь туалета: явно слышали разборки.

Спрятавшись за колонной в коридоре, Пенни крепко зажмурилась, стараясь остановить глупые слезы. В туалете Кэт громко послала Тейлор. Или это Тейлор послала Кэт, Пенни уже не смогла разобрать. Хлопнула дверь, и разъяренная Джонсон промчалась мимо, не заметив ее. Вслед за тем что‑то с грохотом разбилось, звеня осколками. Теперь Пенни даже жалела о том, что сама вручила Кэт ее толстый ежедневник. Ведь, скорее всего, именно он и полетел в стекло.

Пенни зажмурилась сильнее. Из туалета вышла Кэт и тоже сбежала. За спиной раздались шаги.

Пенни обернулась, надеясь, что шум не привлек внимание охранника или уборщицы, иначе Кэт точно не оберется проблем, но перед ней стоял Хитклифф. Если по вечерам она видела его в спортивных штанах и майке, то сейчас на нем был потертый джинсовый комбинезон, на котором пятна краски, словно разноцветные мазки, накладывались друг на друга.

– Эй, Пенни Браун, что с тобой? – спросил он, заглядывая ей в глаза. – Тебя кто‑то обидел?

Она покачала головой и испуганно прижала руки к губам. Чтобы посмотреть на Хита, ей пришлось запрокинуть голову, и она тут же увидела черную коробочку камеры видеонаблюдения, направленную на выход из туалета. А значит, что бы там Кэтрин ни натворила, ей за это влетит.

И теперь Пенни расстроилась еще сильнее, потому что знала, что, сколько бы ни ссорились родители, они помирятся к утру. А значит, и с дружбой Тейлор и Кэтрин еще не все покончено, и лишние проблемы им сейчас точно не нужны.

– Это К-кэ-кэт, – шмыгнула она носом. – Кажется, у нее неприятности.

– Расскажешь какие?

Пенни не пришлось много говорить. Хитклифф же ничего не ответил. Молча выслушал, зашел в туалет, а через секунду снова раздался звон разбитого стекла. Когда он шел по коридору, с костяшек его пальцев капала такая ярко-алая кровь, что ни одна камера просто не могла этого не заметить.

* * *

Тейлор неслась по школьному коридору, мечтая лишь об одном – оказаться как можно дальше от этого места. Слова Кэт звучали в голове, и обида захлестывала изнутри новой волной. Тейлор не понимала, зачем она притянула Уилсона. Возможно, наивный вид Пенни Браун раздражал ее настолько,

что промолчать не было никаких сил. Пенни стояла такая маленькая, хлопала глазами, как у олененка, и тревожно переводила взгляд с Тейлор на Кэт, осуждающе поджимая губы. Тейлор кипела. Браун не имела никакого права осуждать их, ведь дружба закончилась именно из‑за НЕЕ. Тейлор могла высказать все Кэт, но не Пенни. Ее бесило, что от одного неверного слова на глазах у Пенни сразу же появляются слезы. Ее так и подмывало спросить:

серьезно? Такая тонкая душевная организация, а сама не поняла, что натворила шесть лет назад?

Конечно, было глупо цепляться за прошлое и Люка Уилсона. Он ведь и вправду был не нужен Тейлор. Но сам факт, что Пенни продолжала строить из себя невинность, бесил ее больше, чем Тейлор готова была признать. И ко всему прочему, добили слова Кэт. Джонсон действительно не ожидала от нее такого. Казалось, Кэтрин Ли знает ее лучше всех в этом мире. Ведь они похожи больше, чем многие могут себе представить. Но нет. Кэт решила, что Тейлор – избалованная идиотка. С этим убеждением Джонсон воюет изо дня в день. Доказывая пóтом и кровью, что все не так просто. Недостаточно быть богатой и красивой. Хотя многие продолжают списывать ее успехи именно на это. Как высокомерно смотрела на нее Кэт, с какой нескрываемой чванливостью! Что такого сделала Тейлор? Не придала важности этому собранию? Да! Не придала! Тейлор и понятия не имела, что это так важно для Кэтрин Ли. Ей казалось, что это всего лишь очередное

собрание в списке собраний, и думала, что тезисы этой встречи ей обязательно перескажут. Тейлор хотела провести время с командой. Сплотить их после случившегося с Новак. Ведь она капитан, и ее задача – сделать так, чтобы девочки доверяли друг другу. Вот что для нее было важно. И она вовсе не пропустила собрание ради какой‑то ерунды.

Слезы продолжали жечь глаза, и Тейлор не знала, куда спрятаться. Звонок уже давно прозвенел, но она не могла в таком виде войти в класс. Ноги сами понесли к выходу, но у нее не было пропуска для охранника. Они молча переглянулись, и Тейлор сделала вид, что ищет пропуск в сумке. Секунды тянулись непередаваемо долго. Джонсон продолжала рыться в сумке. Наконец охранник не выдержал и просто махнул рукой.

– Проходи, – почти неслышно произнес он.

Улыбка коснулась его глаз, когда Тейлор, опешив, с благодарностью посмотрела на него.

– Спасибо, – прошептала она и выпорхнула из школы.

Холодный воздух ощутимо ударил в лицо. Она закрыла глаза, все еще пытаясь одержать победу над слезами. Но на этот раз победа оказалась не на ее стороне. Соленые ручейки потекли по щекам. Тейлор резким движением смахнула их, но не могла успокоиться. Отчего‑то захотелось найти Пенни и Кэт и крепко их обнять, попросить прощения и сказать, что будет более внимательна. Но гордость не позволяла.