Данила, удивляясь себе, туго перевязал тряпицей рану, прижал пальцами входное и выходное отверстие, чувствуя горячее биение кровотока. Долго держал руки на ране, унимая кровь, подтянул узел на тряпице, останавливая кровь. Раненый очнулся и сразу ухватил Даниила за правую руку:

– Сам Бог тебя ко мне послал и матушка с того света подмогла. Теперь точно жить буду и долги отдавать. А я ведь многим должен. Тебе первому – добром и духом, серебром, да чем захочешь. А есть и те, кому булатом, стрелой с каленым наконечником. Лучше меня в нашем роду стрелков нет. А к тебе просьба – ты уж обо мне никому не говори. В звериное время живем. Ищут меня наемные убийцы, опытные, матерые, обозленные хуже зверей – троих из них я положил из лука своего татарского. Расскажешь отцу, матери, брату, соседу – мне живым не быть. Тогда все твои труды по моему спасению напрасными будут.

На рассвете следующего дня Даниил принес княжичу кринку парного молока и половину краюхи хлеба. Матери отдал кусочек рубленого серебра, взятый у княжича, и пояснил, что пообещал принести продукты торговым людям.

Через два дня на третий княжич стал подниматься и осторожно прохаживаться в стороне от тропинки. Времена были такие, что тот, кто будет долго лечиться да отлеживаться – обречен на скорую гибель. Тем более ему, за кем охотятся наемные убийцы, надо быть подобным молодому волку – зализать свои раны, да продолжить охоту на охотников.

Михаил оказался князем памятливым, добрым. Через три месяца, осенью, в село въехала небольшая дружина . Всадники были в добротных кольчугах и латах, Предводитель в теплом ярко синем кафтане поверх кольчуги, нашел избу Данилы, поклонился в пояс родителям, обнял Данилу:

– Неужто не признал?

Молодой князь представился:

– Я князь Михаил Галицкий. Парню вашему жизнью обязан. Теперь мы с ним братья. Через пару лет в дружину к себе возьму. А пока пусть со мной в Коломну к дяде моему в гости съездит. А вам в дом дарю пару добрых коней и десять рублей серебром.

Кивнул небрежно через плечо, принял от помощника мешочек с серебром, передал деньги отцу.

Через месяц с небольшим Данила вернулся возмужавшим, с богатыми подарками, дорогим монгольским луком, двумя колчанами толстых крепких стрел, мечом из булатной стали. Главным подарком князя был вороной конь редкой стати: высокий, с длинными мускулистыми ногами, гордой осанкой, большими умными глазами. Такой конь мог проскакать версту за одну минуту. На конях этой редкой породы ездили знатные князья благородных кровей. Вечером всей семьей пошли в лежащую рядом с селом березовую рощу, где показывал родителям, братьям, сестрам искусство верховой езды, стрельбу из лука. Правда, стрелял из лука обычного русского. Монгольский лук ему предстояло еще долго осваивать. Ведь монголы обучали мальчиков стрельбе из степного лука с трех лет. К пятнадцати годам монгольские мальчики били в цель с четырехсот шагов, пробивали любую броню. Но Данила стал хорошим учеником. По всему было видно, что воинские навыки он освоит быстро и ни в чем не уступит монгольским всадникам.

Вся семья радовалась успехам Данилы и свалившимся на них благоденствиям. Решили через месяц перебраться в Псков. Беда пришла за несколько дней до намеченного переезда. Грабители пришли ночью перед рассветом, бесшумно взяли деревню в кольцо так, чтобы никто не успел выскользнуть, предупредить о смертельном нападении…

Это был один из столь частых в те времена набегов небольших, злобных шаек, создаваемых тевтонами для охоты на простых людей-землепашцев в псковских и новгородских землях. Русь переживала тяжелые времена – с востока беспощадная Орда выжимала все соки, не сумевших заплатить дань сельчан обращали в рабство, угоняли в Сарай-берке, Укек, Казань. Оттуда колонны плачущих детей и женщин гнали в Кафу для продажи в рабство османам. Более жестокими становились набеги с проклятого Запада.

Набеги тевтонов и литовцев были для селян не меньшей напастью, чем Ордынское иго. Там хоть ордынские законы поддерживались ханами и мурзами, зачастую бродяжьи шайки ими же уничтожались. А вот налеты меченосцев, а потом тевтонов были куда опаснее.

В селе кто-то успел ударить в тревожное било. Отчаянный звон разбудил селян с опозданием. Деревенские пахари непроизвольно, в гневе безнадежности оказали сопротивление. Один из мужиков простым крестьянским топором разбил шлем налетчика, удар пришелся по виску. Убитый оказался сыном предводителя. Озверевшие бандиты, возглавляемые тевтонским рыцарем, учинили жестокую расправу, перебили всех мужчин. Спалили и семейный дом Данилы, главу семьи зарубили мечами, а жену и детей забрали в полон.

Предчувствуя грядущую смерть, отец Данилы, Михаил, обхватил лицо парнишки холодными ладонями и заговорил каким-то чужим стальным голосом, как будто вещал с того света:

– Смотри на меня! Глаза в глаза! Слушай и запоминай в душе и сердце, поклянись самой страшной клятвой. Затаись! Не показывай свои ратные умения. Потом, в нужное время глухой ночью перережь охрану и спаси мать, братьев и сестер. Чую, меня убьют. А ты сделай вид, что покорился, что слаб, немощен. Поплачь, погорюй по-детски по моей кончине. Пусть гудит большим колоколом у тебя внутри мой родительский и Божий наказ – отомсти и спаси семью, заклинаю тебя!

Отец умер кротко и покорно, вышел к грабителям безоружным, со склоненной головой, в надежде, что жену и детей не тронут – ведь они —дорогой товар для продажи. Когда длинный литовский меч с широким лезвием с хрустом вошел Михаилу в верхнюю часть живота, он все же успел посмотреть в сторону Данилы ясным предсмертным взглядом, передавая ему остатки жизненных сил.

Бандиты завершили свое черное дело к рассвету. Ранним утром погнали связанных пленников на запад. Спешили уйти от дружины псковского посадника. Прошли трое суток безжалостным маршем. Кнутами из крепкой бычьей кожи нещадно хлестали пленных – знали, псковские ратники могут пойти по следам, и тогда их ждет мучительная расправа. Таких наемников в плен не брали. В этой гонке четверть пленных – двадцать человек не выдержали, упали на родную землю и были добиты бандитами.

Даниле в ту пору было 13 лет. Несмотря на юные годы, он хорошо усвоил уроки княжича Галицкого – метко стрелял из лука, стал хорошим мечником, убойно метал копье. Об этом не знали немногочисленные охранники, сопровождавшие несколько полоненных семей, женщин и детей в жестокий тевтонский плен. Юный Данила вел себя покорно, безропотно сносил побои и издевательства, нарочито громко плакал, когда его пинками погоняли в дороге. Только мать всей душой прочувствовала, как с холодной, тщательно скрываемой страстной ненавистью подросток готовил страшную месть. В одну из ночей, когда до тевтонской крепости остался всего один дневной переход, когда холодным смертным дыханием повеяло тевтонское рабство, пришла пора мести. В предрассветное время, как это часто бывает, тяжелый сон сделал бесчувственными самых крепких бойцов. Даниил освободился от небрежно завязанной пеньковой веревки, завладел мечом, луком со стрелами. Ему потребовалась всего минута для того, чтобы пятью стрелами поразить всю охрану – пятерых заснувших стражников, хлебнувших перед сном хмельной браги. Стрелял в упор, в открытые шеи. Потом добивал копьем и мечом, хладнокровно, с непонятно откуда взявшимся умением. После этого так же не спеша разбудил мать, двух младших братьев и двух сестер, оседлал всех лошадей, пристроил торбы с едой на дорогу, собрал все оружие и увел всех лошадей охранников лесными узкими извилистыми дорогами. В дороге накрепко внушил матери, братьям, сестрам – никому не рассказывать о том, как были уничтожены пятеро охранников.

Выручили захваченные лошади, на которых усадили мать и девочек, закрепили тюки с едой и оружием. Через четыре дня бесконечной гонки по лесным тропам в изматывающем страхе погони беглецы были в Пскове…