Топтыгин творил так самозабвенно и увлечённо, что не сразу заметил, как в пронзительный щебет вклинился ещё один звук – рокот. Сначала рокот был на периферии слышимости, и Мишка отмахнулся от него. Потом рокот стал отчётливее, будто приближаясь.

Косолапый занервничал, прервал стрижку куста и подозрительно огляделся. Вокруг безмятежно шумели деревья. Медведь задрал морду и долго всматривался в проглядывающие через кроны кусочки голубого неба. Когда рокот достиг пугающего уровня децибел, небесную мозаику заслонила чёрная тень.

Мишка испугался не на шутку. Рокот ещё несколько минут бил по ушам и начал затихать, по ощущениям, на любимой медвежьей полянке, что находилась здесь, совсем рядом. Топтыгин ринулся разведать обстановку, но на поляне показываться не спешил, притаился за кустами.

В центре поляны тем временем приземлилась странная железная конструкция с пропеллером на макушке. От конструкции отделилась до боли знакомая фигура и, воровато озираясь, осторожно двинулась по поляне. Взгляд пухляшки Киры испуганно метался по сторонам, будто она опасалась кого-то увидеть или, наоборот, боялась не найти.

У Мишки подкосились ноги и потемнело в глазах. «И здесь нашла!» – подумал несчастный Топтыгин и мученически взвыл. Реакция Киры на вой была странной: на лице, ещё мгновение назад растерянном, отразилась вселенская радость. Кира буквально расцвела и поспешила на звук, приглушённо шепча:

– Мишка! Миш! Я тебе подарок привезла!

Медведь шатающейся походкой, на ватных лапах, вывалился из кустов, угрюмо глядя на старую знакомую.

Кира тем временем, улыбаясь во все тридцать два зуба, махнула рукой железке с пропеллером, как бы подзывая к себе. Кусок железки отъехал в сторону, и из образовавшегося проëма на траву спрыгнул человек, в котором медведь с трудом опознал пухляша. Тот был одет не в привычный красно-синий костюм, а в камуфляж. Медведь перевёл взгляд на Киру и только сейчас заметил, что она тоже в камуфляже.

Из железки выпрыгнули один за другим ещё три камуфлированных человека. Они вытащили что-то большое и, по всей видимости, что-то тяжёлое на куске брезента и, взяв вчетвером за углы, потащили к краю поляны. Дойдя до улыбающейся Киры и ошарашенного медведя, люди аккуратно сгрузили свою ношу на траву, после чего трое камуфлированных вернулись в железку, а счастливый пухляш подошёл к Кире и приобнял.

Топтыгин переводил недоумевающий взгляд с ненормальной парочки на шерстяную груду на траве и совершенно ничего не понимал. Кира начала объяснять:

– Мы, в общем, спортом занимались, ну ты же знаешь, худеем, – оба дурацки хихикнули и переглянулись. – И случайно наткнулись на браконьеров. Эти гады медведицу поймали, она такая несчастная была, в клетке сидела, нас такая злость взяла! Но браконьеров было слишком много, не отбить. Мы ночи дождались и выкрали её, медведицу. И я подумала, что у тебя ей будет безопасно, браконьеры сюда вряд ли сунутся. Да и благодарна я тебе, ты мне когда-то тоже подарок бесценный сделал… – Кира с нежностью посмотрела на своего пухляша, тот чмокнул её в кончик носа. – Ну вот, значит, подарок тебе. Она спит пока, мы усыпили, чтобы по дороге не нервничала.

Растерянный Мишка осторожно подошёл к спящей медведице, рассматривая. «Красивая», – подумал медведь, и морду залило румянцем, благо, под шерстью этого никто не заметил. Кира сделала несколько шагов к медведю и в каком-то сентиментальном порыве вдруг крепко обняла его. Топтыгин покраснел ещё больше и тоже осторожно обнял Киру лапой. Пухляшка отпрянула от Мишки, вытирая слёзы умиления:

– Ты береги её, ладно?

Медведь смущённо опустил глаза и, ковыряя лапой траву, ответил:

– Угу. А вы это… в гости заглядывайте. И мелкую привозите, малина скоро поспеет.

Мишка и Кира ещё долго махали друг другу, пока вертолёт совсем не скрыли верхушки деревьев. Косолапый улëгся возле спящей медведицы, дожидаясь её пробуждения, и размышлял, как жизнь порой изгибается под немыслимыми углами и зарождает самую невероятную дружбу.

Этот рассказ я написал в связи с тем, что с каждым днём всё меньше и меньше становится мест на нашей планете, где царит мир и благоденствие. Человек подчас разрушает то, чем он должен наслаждаться. Миром сейчас правят деньги, но за деньги паука не заставишь плести паутину, травинку – покрыться утренней росой, соловья – исполнить свой романс. Так что, дорогие мои друзья, читайте это повествование и наслаждайтесь, побудьте хоть самую малость в гармонии с природой!

Ночь уходила и лишь вдали цеплялась своей темнотой за краешек леса. А с другой стороны появлялись солнечные зайчики, прыгая по ещё спящим веточкам деревьев и будили их, стягивая с листочков ночное одеяло, покрывавшее их темнотой. Они перепрыгивали с веточки на веточку, с листочка на листочек и наконец спрыгнули на большую поляну рядом с маленьким озером. На прибрежных зарослях осота во многих местах было накинуто волшебной красоты покрывало. Оно было соткано из тонких прозрачных нитей, словно оренбургские мастерицы ткали его всю ночь, а сейчас оно покрытое ещё капельками росы – было вообще прекрасно! Хозяева этого чуда – пауки – мирно дремали после ночной охоты на бабочек и мотыльков. Поляна ожила, проснулась. Из своих ночных норок начали выползать, разминая свои лапки, разные жучки. Паучки поправляли свои порванные за ночь сети. Бабочки, трепеща крылышками, готовились к своему полёту. Большие стрекозы, замерев в полёте, водили по сторонам своими огромными глазами, ища место посадки. А вскоре вся поляна засияла в лучах взошедшего солнца. Природа и жители этой лесной полянки проснулись, и каждый из них занялся своим делом.

По небу летели цапли: они спешили к ближайшему большому пруду, где было много еды. В расположенном под старым могучим дубом муравейнике работа шла своим чередом: кто охранял муравейник от непрошенных гостей; кто строил, таща на себе тяжёлые кусочки веточек (для них это были целые бревна). Неподалёку два жука сцепились между собой: они старались вырвать кусочек найденной ими еды друг у друга. Оживало и наше маленькое озерко. На его водной глади, ещё не потревоженной ветерком, весело сновали жучки-плавунцы. Они, словно конькобежцы, пробегали по воде туда-сюда. В воде появились головастики. Они, как маленькие киты, плавно виляя хвостиками, то подплывали к поверхности воды, глотая воздух, то опять удалялись в глубину тёмных вод.

Около берега, заросшего осотом, ковырялась в прибрежной тине мама-утка, окружённая пушистыми шариками – снующими вокруг неё утятами. Но вдруг она, тревожно закрякав, поплыла подальше от берега, уводя за собой вереницу своих деток. Виновником этому стала рыжая плутовка, пришедшая на водопой из леса. Утолив жажду, лисица своей проторённой тропой как пришла, так и удалилась.

Вскоре в зарослях кустарника раздался треск и послышалось хрюканье: на заполненную лужами территорию перед озером вышли погреться и провести косметический уход за своим телом кабаны. Они с большим удовольствием купались в этих лужах, размазывая по своим телесам лечебную для них грязь, а затем вообще ложились в лужу и, переворачиваясь с бока на бок, наслаждались грязевыми ваннами. Рядом с ними вышел на водопой красавец-лось с мощной короной рогов на голове. Он гордой походкой подошёл к озерку, попил водички и так же не спеша удалился в лесную чащу.

Солнце всё выше поднималось над горизонтом. Где-то вдали в лесу послышалось курлыканье журавлей. Постоянно слышалось то тут, то там «ку-ку… ку-ку»: это недобросовестный отец-кукушонок перелетал с дерева на дерево и пел свою песню. В лесу то и дело раздавался звук «топора дровосека»: это дятлы добывали себе еду под корой сухих деревьев. А на озере в это время шёл грандиозный концерт: множество лягушачьих голосов слились в единое целое, лишь изредка прерываясь, чтобы затем с ещё большей силой продолжить своё хоровое пение. С восходом солнца мир вокруг этого маленького озера превратился словно в царство эльфов. Вокруг, махая маленькими крылышками, летали, словно райские эльфы, различных цветов и оттенков птицы. И это действительно был райский уголок. Уголок, где его обитатели могли спокойно прийти и напиться водички, лечь и в своё удовольствие понежиться на солнце, спеть свою песню.