– Ангел? – позвал я, разглядывая унылый серый потолок типовой одиночной камеры. – Не спишь?

Вслушиваясь в тишину, я нащупал панель управления у изголовья койки и привычными манипуляциями пальцев произвёл регулировку – одеяло медленно уползло в открывшуюся сбоку щель, а климат-контроль понизил температуру.

Воздух казался мне невыносимо душным. Возможно, сказывалось волнение.

– Нет, – прозвучал приглушённый голос девушки из-за стены. – А стоило бы. Завтра тяжёлый, важный день. Нам необходимо как следует отдохнуть.

– Ты права, – тихо вздохнул я, тоскливо проведя ладонью по ровной гладкой стене, каждую ночь отделявшей меня от той, кого я с уверенностью мог назвать своим единственным настоящим другом. – Волнуешься?

– Немного. Наша жизнь кардинально изменится после того, что случится завтра. Но я уверена, мы справимся. Ни секунды не сомневаюсь.

Твёрдость, прозвучавшая в её голосе, вызвала моё восхищение. Хотел бы и я обладать такой же решимостью. Но, если откровенно, я совершенно не чувствовал уверенности в собственных силах и «способности». А как следствие, в нашем общем успехе. Однако ей я этого демонстрировать не собирался.

В любом случае, выбора нам не предоставили. И слишком многое зависело лично от меня. Поэтому я намеревался взять себя в руки и сделать всё возможное для достижения положительного результата.

Я просто не имел права подвести эту девушку!

Ангел всегда относилась ко мне с большой добротой, заботой и пониманием. Впрочем, она схожим образом вела себя со всеми вокруг. Порой даже с теми, кто этого не вполне заслуживал. В этом проявлялся её характер, сама сущность. Я не знал более участливого и лёгкого в общении человека. Она интуитивно внушала доверие с первой встречи и проявляла мудрость в те моменты, когда кому-либо требовался совет. Чаще всего за советом к ней обращался именно я.

Мы дружили с Ангел уже много лет. На самом деле столько, сколько я себя помнил. Наши камеры всегда находились по соседству, и мы уже давно наладили общение, проделав нехитрые манипуляции с вентиляционными решётками. Это позволяло нам слышать друг друга, не повышая сильно голос.

Признаюсь, порой это создавало проблемы. Например, в те неловкие моменты, когда мне среди ночи срочно требовалось опорожнить кишечник или возникала острая нужда передёрнуть по-быстрому. Однако драгоценные и безмятежные минуты нашего общения стоили любых неудобств. Очевидно, Ангел приходилось справляться примерно с теми же трудностями, однако она никогда не выказывала даже намёка на жалобу.

Вообще-то, мы не поднимали подобных вопросов, хотя в целом у нас практически не существовало запретных тем для обсуждения, а у меня от неё не имелось почти никаких секретов. Пожалуй, кроме одного – про мои недавно внезапно возникшие отношения с майором-инструктором. Но об этом чуть позже.

За всю свою относительно недолгую жизнь мне ни с кем больше не удавалось построить таких доверительных отношений. Что-то вроде дружбы у нас складывалось с Соколом, бывшим сержантом моей группы. По крайней мере, мы с ним отлично ладили и понимали друг друга с полуслова. Но с тех пор, как примерно год назад его перевели в группу Альфа, а меня назначили командиром группы Омикрон, наше общение практически прекратилось.

На самом деле ничего удивительного в этом не было, учитывая, сколько свободного времени у нас в эти дни оставалось. Учёба, тренировки, снова учёба, снова тренировки… И так до 21:00 ЗВГ* (земное время по Гринвичу). Затем мы в полуобморочном состоянии возвращались в свои тесные серые камеры, а на личные дела отводился ровно час. В десять вечера свет неизменно автоматически отключался, выдвижные шкафы и полки с обмундированием запечатывались, а безжизненный электронный голос объявлял отбой. Подъём происходил строго в шесть утра.

Так протекали наши безрадостные будни день за днём. Без выходных. Мне едва хватало времени перекинуться парой слов с членами своей собственной группы, а с другими ребятами мы разве что успевали поздороваться на ходу.

– Знаешь, люди в нашем возрасте по вечерам обычно заняты другим, – сказал я после затянувшейся паузы, решив сменить тему.

– И чем же, по-твоему, они занимаются? – заинтересованно отозвалась девушка.

– Ну, точно не знаю. Например, гуляют, ходят на всякие вечеринки.

– И что они там делают, на этих вечеринках?

– Да откуда мне знать, – проворчал я. – Веселятся, наверное. Танцуют, дурачатся, может, даже… целуются.

– Ого! – с лёгкой насмешкой воскликнула девушка. – И откуда ты взял эту чушь, Лазарь?

– Точно не помню, кажется, однажды видел в фильме. Знаешь, из тех…

– Контрабандных, – сразу догадалась Ангел. – А я думала, среди вас гуляют только грязные видео, где парни и девушки… Ну, ты знаешь, делают всякие непристойности.

– Ты про порно? И среди кого это, позволь поинтересоваться, нас?! Среди парней? – совершенно справедливо возмутился я. – А разве среди девушек распространяются не те же самые записи? Или у вас существует какой-то тайный женский, чистый и непорочный в своём содержании поток, о котором мне лично ничего неизвестно. Так может, ты меня просветишь?

– Успокойся, ничего такого не существует. По крайней мере, я ни о чём подобном не слышала. А что касается этих твоих вечеринок – может, так оно и было прежде, в мирное время. А сейчас идёт война на уничтожение. Или мы, или они. Так что о вечеринках и поцелуях подумаем после, когда победим.

– Угу, – огорчённо буркнул я. – Спасибо, что напомнила.

– Извини, я не хотела. Но нам действительно нужно выспаться или завтра…

– Знаю, – несколько грубее, чем намеревался, перебил я. – Сладких снов, Ангел. До завтра.

– Сладких снов, Лазарь.

* * *

Я открыл глаза ровно в 6:00. Так же, как и всегда. Моё тело словно запрограммировали каждый день просыпаться в одно и то же время. Во сколько бы я ни уснул, как долго бы ни продолжалась наша беседа с Ангел, мои глаза всегда открывались ровно в 6:00. В это же мгновение в камере автоматически зажигался свет, освещая давно опостылевшие серые стены.

Я привычным движением соскочил с койки, и она с тихим звуком уползла под пол. Затем подошёл к выдвинувшемуся из соседней стены металлическому писсуару. Борясь с утренним стояком, я кое-как выдавил из себя струю. Раздалось лёгкое попискивание приборов, проводивших биохимический анализ мочи. Уже через несколько секунд чуть выше писсуара выехал небольшой округлый поднос. На нём я обнаружил разноцветные витамины, насыпанные в порции согласно анализу. И прозрачный пластиковый стакан тёплой воды.

Абсолютно автоматическими движениями рук я отправил в рот пилюли, запил безвкусной водой и поставил стакан обратно. Как только потайные механизмы стены заработали вновь, поднос и писсуар нырнули вглубь, а на их месте из пола вырос пластиковый прямоугольник душа.

Подобная процедура происходила здесь каждое утро. Без исключений. Я отлично знал, в этот самый момент одновременно со мной через «утренний ритуал» проходили ребята из всех групп.

«А где это самое „здесь“?» – возникла у меня в голове мысль, пока прохладный душ омывал моё тело особым раствором со всех сторон, придавая бодрости и сил для начала нового дня.

На самом деле я понятия не имел, где провёл всю свою недолгую жизнь.

Многие ребята предполагали, что мы скрывались внутри тайной подземной базы на необитаемой отдалённой планете. Учитывая внешние обстоятельства, это имело определённый смысл. Но откуда пошли такие слухи, я не знал.

Никто из тех, кто мог бы пролить свет на истину, никогда не отвечал на подобные вопросы. Более того, за проявление излишнего любопытства ждало суровое дисциплинарное взыскание, как они это называли. Лично мне хватило всего одного раза серьёзно нарушить протокол. Я даже не помнил, в чём провинился. Однако боль, которую мне пришлось вынести несколько лет назад, я запомнил навсегда. И был готов сделать что угодно, лишь бы не испытать её вновь.