Не знаю, чем бы все кончилось, если бы диктатор вовремя не проявил завидную расторопность и сноровку в деле укрепления своих позиций. Прекрасно осознавая всю шаткость собственного положения, Иван Федорович предпринял ряд энергичных мер, чтобы заблаговременно заручиться лояльностью ключевых командиров своего космофлота и тем самым обезопасить себя от тотального исхода подчиненных в лагерь противника.
Однако даже и без этого были некоторые весомые «но», которые в конечном итоге и перевесили чашу весов в пользу Самсонова. Во-первых, со свойственной ему проницательностью Александр Михайлович прекрасно осознавал, что в лагере первого министра он неизбежно окажется оттеснен на вторые или даже третьи роли, безнадежно затертый на задние ряды куда более влиятельными и авторитетными адмиралами.
Такие видные флотоводцы, как Дессе, Юзефович, Хромцова и многие другие маститые военачальники наверняка займут все ключевые посты в военной иерархии союзной эскадры Птолемея. Они попросту не оставят Красовскому ни малейшего шанса хоть как-то проявить себя и отличиться. Слишком уж много харизматичных и отважных адмиралом находится сейчас под рукой Грауса, и соответственно в дальнейшем захочет претендовать на высокие командные должности и сопутствующие им почести.
Совсем другое дело — в стане диктатора Самсонова. Здесь, в рядах стремительно тающего на глазах из-за непрекращающегося исхода кадров Черноморского космофлота ты практически в одночасье оказываешься незаменимым и буквально нарасхват. Конечно, нельзя сказать, что Александр Михайлович останется среди приближенных Ивана Федоровича и вовсе без конкурентов.
Да, безусловно, имеется еще вице-адмирал Дамир Хиляев — его товарищ по оружию. Но, насколько было известно Красовскому, Дамир Ринатович особо не рвался в первые ряды, никогда не отличался неуемными карьерными амбициями и не стремился любой ценой заполучить лишнюю звезду на погоны или хлебную должность. Вице-адмирала вполне устраивало текущее положение и статус, равно как и денежное довольствие. А значит — он вряд ли составит серьезную конкуренцию более напористому и нацеленному на стремительный взлет Красовскому. С Хиляевым, при правильном подходе, всегда можно будет мирно договориться…
Есть, конечно, еще Аркадий Эдуардович Гуль и совсем зеленый новичок Зубов — но эти двое на роль потенциальных соперников никак не тянули. Первый — в силу своей вопиющей недалекости и практически полного отсутствия сколь-нибудь серьезного космофлотоводческого таланта. Ну а второй, хотя и подавал определенные надежды, пока что абсолютно не имел никакого опыта реальных космических баталий за плечами. Ни Гуль, ни Зубов на данный момент не были для искушенного в аппаратных, а также дворцовых играх Красовского сколь-нибудь опасными конкурентами.
Ну и наконец, оставались еще непомерные амбиции самого адмирала Самсонова, который привык всегда и во всем быть первым и никому не уступать пальму первенства. Собственно, эти амбиции и привели его на вершину военной иерархии. Но теперь, рассуждал про себя Александр Михайлович, прежний отчаянный рубака Иван Федорович волей-неволей вынужден будет все больше превращаться из лихого боевого командира в политического лидера и серого кардинала, дергающего за ниточки марионеточного государя-младенца.
Поэтому на адмиральском мостике для него попросту не останется места — все его время и силы без остатка поглотит нудная и кропотливая возня на сцене большой политики. Это, в свою очередь, развязывает руки Красовскому, который сможет, не опасаясь чрезмерного контроля со стороны диктатора, развернуться в полную силу и блеснуть, наконец, своими флотоводческими дарованиями.
Исходя из всех этих соображений, вице-адмирал Красовский закономерно рассчитывал для начала заполучить себе долгожданный и заслуженный им по праву чин полного адмирала ВКС Российской Империи, ну и заодно командующего космического флота. А уж потом, закрепив успех и опираясь на неизбежно возросший после первых побед над противником авторитет, всерьез заняться поправкой своего изрядно пошатнувшегося за последнее время материального положения.
Ну и возможно, при благоприятном развитии событий, занять подобающее ему место у подножия трона малолетнего императора Ивана. Нет, Александр Михайлович вовсе не желал соперничать с Самсоновым, вернее пока боялся это делать. Он просто хотел скромно и незаметно пристроиться рядом с диктатором и малолетним царем в качестве верного соратника и мудрого наставника.
А еще — быть как можно ближе к ее императорскому высочеству, великой княжне Таисии, прекрасный образ которой до сих пор волновал разгоряченную фантазию вице-адмирала своей красотой и кажущейся недоступностью. Рассудок подсказывал Александру Михайловичу, что, пожалуй, не стоит обольщаться на сей счет. Однако мечтать же не вредно, тем более в такое изменчивое для Империи время…
Ну и наконец, окончательно склонило чашу весов Красовского в пользу диктатора Самсонова известие о прибытии в столичную систему сразу нескольких партий новых тяжелых дредноутов сразу с двух главных имперских верфей, расположенных в звездных системах «Тула» и «Ингерманландия». Старик Самсонов может и повредился умом на фоне своего карьерного взлета и обуявшего его неуемного желания безраздельно властвовать, но не настолько, чтобы не понимать: без срочного пополнения корабельного состава мощными и современными единицами противники попросту сомнут горстку оставшихся ему верными сил Черноморского флота и Гвардейской эскадры в два счета.
Поэтому хитрый и предусмотрительный командующий, дабы упредить катастрофу, первым делом выслал в потенциально ненадежные, но стратегически важные провинции свои самые верные эскадры, полностью укомплектованные преданными Самсонову экипажами. Таким нехитрым ходом Иван Федорович в одночасье обезопасил себя от возможного неповиновения или бунта местных властей, фактически установив полный контроль над верфями и всеми строящимися на них кораблями.
Теперь все только что сошедшие со стапелей новенькие дредноуты и крейсеры, будучи еще совершенно небоеспособными из-за отсутствия подготовленных экипажей и частичной недоукомплектованности, сразу же по выходу из доков попадали в цепкие объятия конвоев Самсонова. После экстренной приемки на борт офицеров и космоматросов вымпела спешно и под прикрытием линкоров диктатора ложились на курс, направляясь прямиком в столичную систему «Новая Москва».
Там уже вовсю кипела бурная деятельность по наращиванию сил флота. Небывало высокая концентрация военных и транспортных кораблей всех классов превратила эту прежде мирную и процветающую звездную систему в настоящий гудящий растревоженный улей. С каждым днем столичная звездная система все больше и больше напоминала потревоженный муравейник, куда непрерывным потоком со всех концов Империи стягивались свежие резервы. Многочисленные верфи и ремонтные доки работали буквально на износ, в три смены, торопясь подлатать покалеченные в прошлых боях корабли и модернизировать все, что только можно. На орбитальных складах и базах суетливо сновали тяжело нагруженные транспортники, свозя туда неисчислимые грузы топлива, боекомплекта и продовольствия.
Один за одним прибывающие корабли эскадрами вливались в состав основных сил Черноморского флота, неуклонно усиливая флот диктатора. Как будто гигантская невидимая длань небрежно подбирала рассыпанные по всему космосу кораблики и сметала в одну кучу, составляя прихотливую мозаику из разномастных судов.
В данный момент, по самым скромным подсчетам в столичной системе под рукой Самсонова было собрано уже свыше трехсот боевых вымпелов. И это не считая тех партий номерных кораблей, что находились еще только на подходе. А ведь существовали еще и многочисленные гарнизонные группы внутренних миров, до которых цепкие щупальца диктатора и его приспешников-адмиралов с каждым днем дотягивались все дальше, опутывая одну систему за другой липкой паутиной своей безраздельной власти.
В дивизии вице-адмирала Красовского соответственно на эту минуту числилось уже пятьдесят два корабля. Пятьдесят два! Это была поистине чудовищная, невероятная сила, если учесть, что в начале войны с АСР под командованием Александра Михайловича было всего пятнадцать вымпелов. Поразительный рост, что и говорить. Сейчас, восседая в командирском кресле на мостике своего флагмана «Екатерина Великая» — бывшего авианосца, модернизированного и спешно переделанного в мощный линкор с серьезным ударным вооружением, в окружении новейших дредноутов, Александр Михайлович ощущал себя практически всемогущим. Казалось, что с такой неодолимой эскадрой ему по плечу свернуть любые, даже самые неприступные горы.
