— Что же, господа, раз уж мы утрясли с кандидатурой Верховного Главнокомандующего, то самое время вернуться к не менее животрепещущему вопросу: кому из доблестных адмиралов будет доверена честь возглавить авангард нашего победоносного воинства? Ведь именно от грамотного выбора во многом зависит исход предстоящей кампании, — голос Павла Петровича звучал сейчас предельно сухо и официально, и буквально сочился иронией. Было очевидно, что он ни на йоту не верит в стратегический гений Птолемея, явно нацелившегося руководить боевыми действиями прямо из своего роскошного кабинета. И теперь лихорадочно просчитывает варианты, как бы половчее откреститься от сомнительной чести оказаться подручным у этого самовлюбленного болтуна.

При этом особенно сильно настораживал и даже откровенно пугал Дессе зловещий огонек, промелькнувший в змеиных глазках американского адмирала в момент триумфа министра. Было в этом мимолетном проблеске какое-то дьявольское злорадство, почти неприкрытое торжество коварства и предательства.

«Ох, не прост ты, „янки“, ох не прост! — мелькнула в сознании Дессе запоздалая догадка относительно истинной подоплеки событий. — Держать с тобой надобно ухо востро»

Дессе мог поклясться чем угодно, сейчас перед ним сидел законченный прохиндей и авантюрист, хладнокровный расчетливый без малейших угрызений совести готовый принести в жертву кого и что угодно ради собственной выгоды чужак. Причем самое поганое заключалось в том, что этот скользкий тип, похоже, сумел проникнуть в ближний круг Грауса. И теперь нагло ухмылялась всем прямо в лицо, нисколько не таясь и не скрывая своего змеиного злорадства.

Подобные откровения, пусть даже и не озвученные прямо, заставили боевого адмирала крепко призадуматься и мысленно сделать себе пометку на будущее. Похоже, расклад в тонкой игре, затеянной первым министром пополам с этим американским прощелыгой, оборачивался совсем не в пользу Павла Петровича. Того и гляди, и его эти двое используют втемную, как последнего дурака, а затем цинично сольют за ненадобностью.

Между тем на совещании страсти вспыхнули с новой силой. Словно позабыв о только что принятом решении касательно Верховного Главнокомандующего, адмиралы с жаром заспорили, кому же из них все-таки доверят возглавить передовой отряд союзной эскадры. Птолемею пришлось пустить в ход все свое красноречие и дипломатическое искусство, обильно сдабривая увещевания изрядной порцией жестких окриков и угроз, чтобы хоть как-то унять эту бушующую толпу одержимых. В конечном итоге, после продолжительных и изнурительных дебатов, с трудом, но все же удалось убедить спорщиков в том, что наиболее достойным кандидатом на пост командующего авангардом будет ни кто иной, как адмирал Юзефович — командующий Балтийского флота.

Решающую роль в принятии столь ответственного решения, вне всякого сомнения, сыграла позиция Павла Петровича, который и сам метил на должность предводителя передовых сил. Но, как рассуждал про себя многоопытный адмирал Дессе, кому как не ему, начальнику штаба объединенной эскадры, прекрасно известно: решающее сражение выигрывается отнюдь не авангардными частями. Кульминация грандиозной битвы, как правило, наступает в тот миг, когда в бой по сигналу вступают главные силы.

Ну, а во-вторых, Дессе как человек, владеющий секретной информацией и свежими разведданными, прекрасно знал, что кораблей у адмирала Самсонова отнюдь не так мало, как об этом думало большинство собравшихся. Начальнику штаба союзной эскадры было доподлинно известно — диктатор сумел собрать под свои знамена помимо Черноморского космофлота и Гвардейской Эскадры еще и приличное число номерных дредноутов, перехваченных Самсоновым у Тульских космоверфей.

Далеко не факт, что брошенный вперед авангард под началом командующего Юзефовича сумеет выдержать чудовищный натиск отборных частей врага. Скорее всего, захлебнется в собственной крови, не успев толком развернуться в боевые порядки. Пускай «балтийцы» себе на здоровье рвутся в бой, флаг им в руки. Юзефович — главный соперник Павла Петровича в подковерной схватке за влияние наверняка сложит буйную голову в безрассудном приступе ура-патриотизма. Так командующий Северным флотом под шумок решил избавиться от конкурента, как в свою очередь несколькими месяцами ранее пытался избавиться от Самсонова, так сказать «благославляя» последнего на кампанию против султана Селима…

Из раздумий начштаба вырвал громоподобный хохот адмирала Юзефовича, упивающегося внезапно свалившейся на него милостью. Похоже, досточтимому главкому балтийцев вскружила голову сама мысль о том, что теперь он получит возможность оттянуться по полной, командуя передовой группой Союзного флота.

— Можете не переживать, дамы и господа, — бахвалился осчастливленный адмирал, бросая на окружающих победительные взгляды. — Я без особого труда разобью всех, кто встретятся мне на пути. Уж будьте спокойны, к вашему прибытию маршрут на столицу будет расчищен, словно ковровая дорожка!

Самоуверенность флотоводца не знала границ. Слушая его пылкие речи, можно было подумать, что грядущее сражение станет для него не более, чем увеселительной космической прогулкой с фейерверками. Дескать, стоит лишь показаться на горизонте победоносным балтийским эскадрам — и дрогнувший враг тут же выкинет «белый» код-сигнал, моля о милосердии.

Такая наивная простота и прямолинейность суждений боевого адмирала повергли Павла Петровича в уныние и даже легкий ужас. Неужто этот индюк и вправду рассчитывает голыми руками разметать Черноморский флот и гвардейскую эскадру собственными силами? Ладно, пусть верит в это до конца…

— Хочу напомнить вам, адмирал, что ваша основная задача на данном этапе — провести тщательнейшую разведку боем передовых сил противника, — вкрадчиво произнес Дессе, многозначительно поглядывая на полыхающего энтузиазмом Юзефовича. — По результатам этой схватки мы сумеем с высокой степенью достоверности оценить, готовы ли все подразделения Черноморского космического флота до конца драться против своих вчерашних товарищей по оружию. Или же дрогнут, не выдержав чудовищного психологического прессинга… Главное, прошу вас Карл Карлович, не увлекайтесь преследованием отступающих, чтобы самому не попасть в западню…

— Господин министр, — Юзефович демонстративно отвернувшись от начштаба, обратился сейчас к Птолемею Граусу, как к своему новому главнокомандующему, — клянусь вам, что экипажи кораблей противника, в массе своей, не будут сражаться с нами в полную силу. Да-да, по моим донесениям, моральный дух у команд Ивана Федоровича крайне слаб и неустойчив. При первых же признаках серьезного нажима с нашей стороны паника и массовое дезертирство охватят ряды заговорщиков. И тогда нам останется лишь подобрать осколки некогда грозного флота, рассыпавшегося на глазах словно карточный домик!

Слушая этот самоуверенный бред, Павел Петрович лишь мысленно содрогался, понимая, что пытаться образумить спесивого недоумка бесполезно. Куда там — в преддверии близких битв все мысли Юзефовича были заняты исключительно грядущей славой, отмщением за оскорбленную честь мундира и сладостными лаврами победителя, которые торжественно возложат на его чело спасенный монарх и ликующий народ.

— Боюсь, я не могу полностью разделить вашу уверенность касательно слабого морального состояния экипажей Черноморского флота, адмирал, — в диалог снова вмешался Илайя Джонс, как бы ненароком обращая на себя всеобщее внимание. — Как все вы знаете, мне довелось совсем недавно лицезреть команды кораблей Ивана Федоровича в непосредственной близости. И, смею вас заверить, все это отнюдь не сборище инертных космоморяков, готовых при первой же опасности упасть на колени с молитвами о пощаде. Напротив, под началом Самсонова собрались закаленные в многочисленных кампаниях и не понаслышке знакомые с тяготами войны воины. Да и командный состав Черноморского флота, несмотря на то, что мы с Козицыным его покинули все еще достойный.

— В общем количестве их все равно мало, а ядро верных союзников адмирала Самсонов мы уничтожим в первую очередь, — уверенно ответил на это Поль Дессе, уже с некоей неприязнью посмотрев на американца…