– Моя принцесса… – утробно вытолкнул я.

Начал интенсивно разводить нежные складочки, и она сладко заныла, шире разведя ноги, призывая меня толкнуть внутрь. Я исполнил ее желание. Но проникал бережно, медленно, очень плавно переходя в толчки. Диана буквально молила об этом!

– Д-да! Д-да… Пожалуйста!..

Она выгнулась, напрягшись всем телом. Я увеличил темп, проникал в нее резче, стремительно подводя к оргазму. Судорожный стон разнесся по спальне. Принцесса вздрогнула несколько раз, сжимая мои пальцы тугими стенками, затем обмякла с блаженной улыбкой на губах.

От возбуждения крышу нахрен снесло. Сняв с нее трусики, я согнул ноги Дианы в коленях и нетерпеливо подложил под ягодицы подушку. Безумно захотелось попробовать ее. Я склонился над нежной промежностью, зная, что после оргазма моя девчонка будет особенно сладкой!

Едва накрыв ртом половые губы, услышал, как она жалобно простонала. Крепко удерживая ее за бедра, я принялся всасывать набухший клитор, языком раздвигать складочки, углубляться в бархатный вход.

– В-вла-ас… – протянула Диана сквозь зубы. – О… боже…

Я начала целовать ее неистовее. Дотянулся ладонью до груди, несдержанно обхватил упругое полушарие, сдавливая между пальцев сосок. Бешеное желание пробуждало похотливые образы. Будто я самец, который вылизывает свою самку!

Давай, кончай, моя девочка…

И она кончила, словно на уровне инстинктов подчинившись моему приказу. Рвано вскрикнула и задрожала в судорогах, покрываясь мелкой испариной.

Довольно растирая мокрую промежность, я встал на колени, расстегнул ремень на брюках и высвободил колом стоящий член. Глядя на обнаженную принцессу, начал водить по нему рукой от основания к головке. Она затаилась, завороженно наблюдая за моими действиями. Я обжигал взглядом половые губы, блестевшие от влаги, грудь с призывно торчащими сосками, карие глаза Дианы, пьяные от предвкушения… Она очень хотела, чтобы я проник в нее, однако с этим приходилось тормозить последние пару недель. Слишком рискованным был срок.

Движения моей руки стали резче. Притянув Диану ближе за бедра, я отвел в сторону ее ногу, согнутую в колене, чтобы вплотную прижать член к горячей промежности.

– Пожалуйста… – выдохнула принцесса в какой-то момент, жмурясь, словно в бреду. – Влас… умоляю!

Стискивая челюсть, я сопротивлялся до последнего. Но все же поддался искушение – погрузил головку во влагалище, плавно вошел до упора и тут же вышел. Маленькое послабление удовлетворило и Диану и меня. Я снова вжал член в половые губы, принялся двигать им вдоль с резкими рывками и почти сразу обильно кончил.

Рвано втягивая воздух, я оперся на одну руку, склоняясь над принцессой. Она притянула мое лицо и, тронув губами губы, выдохнула:

– Я люблю тебя!..

Изнутри прорывался ответ, сметая все на своем пути, но я вновь промолчал. Никак не мог перешагнуть, какой-то чертов невидимый барьер… Лишь зарылся пальцами в ее волосы и горячо поцеловал. Следом сразу отстранился, утягивая Диану за собой в ванную. Там я помог ей привести себя в порядок и, попрощавшись, покинул комнату.

В теле томилась приятная слабость и удовлетворение. Возле лестницы я пересекся с Евгением, который с некоторых пор часто захаживал в дом без явной причины. Мы разошлись, обменявшись кивком, и я скрылся за входной дверью. У крыльца терпеливо ждала машина. Я задержался на ступенях, вытянув телефон из кармана.

– Да, Влас Константинович! – мгновенно отозвался Виктор.

– Документы готовы?

– Так точно. Хотя, хочу заметить, это было непросто за такое короткое…

– Завтра выходим на сделку, – перебил я болтливого нотариуса, который искал любой повод набить себе цену. – Будь готов к выезду. Время скину.

– Понял…

Сбросив звонок, я сел в джип и он тут же тронулся с места. Пока все шло по плану. Но расслабляться даже мысли не возникало. Я затеял, возможно, самую опасную игру в своей жизни. И меньше всего меня волновало, что станет со мной. Только жизнь Дианы и наших детей имела значение.

Диана

Он меня разбаловал. Я теперь не могла уснуть, пока любимый не возвращался с работы! А возвращался он почти всегда поздно и поэтому ругал меня за то, что я не сплю. Но я ничего не могла поделать. Мне хотелось засыпать только в его объятиях и просыпаться в них. Возможно, это настороженность, которая никуда не исчезла. Ведь то, что Влас перевез меня к себе – в город, вовсе не означало, что все проблемы позади. Я чувствовала… Он что-то скрывал. Что-то внутри тревожило и не позволяло мне расслабиться.

Осторожно приподнявшись в постели, чтобы не разбудить Смоки, лежавшего увесистой тушкой на моей груди, я взглянула на часы. Начало двенадцатого ночи… Ну когда же ты приедешь, милый? Я правда пробовала спать, но всякий раз меня не оставляла навязчивая мысль, что что-то плохое его задерживает. И только лишь возвращение хозяина дома могло меня успокоить.

Образ отца внезапно возник в голове, провоцируя негативную вспышку. Реакция Власа на мои планы насчет него была предсказуемой, но ранила меня… Как же я так облажалась? Ведь действовала очень осторожно, никуда сильно не совалась, чтобы никто ничего не заподозрил. Да и ничего, в общем-то, пока не добилась… Безуспешно искала слабые места Сергея Майского.

Я была настолько заражена идеей его смерти, что выдумывала поистине жестокие варианты. Каждый день глядя на мать, не теряла решимости. Я могла бы назначить ему встречу под предлогом и отравить. Могла бы нанять людей, чтобы в его машину подложили взрывчатку! Или, чтобы киллер застрелил…

Конечно, эти мысли были приправлены горечью. Я же не могла забыть, что это мой отец. От этого никуда не убежать, но однажды я поняла, что способна на месть. Когда узнала из сводки новостей о том, что Альберта – его гадкого донора, больше нет. Этот мерзавец подох. Прожил совсем недолго после операции и сгнил от заражения крови.

Я испытала такое удовлетворение, что жутко стало от самой себя. Наверное, беременность влияла на психику. Я осознавала свое материнство уже почти в полной мере и готова была на все, чтобы защитить свое потомство! А в отце я видела угрозу номер один. Однако не могла идти против воли Власа. Слишком ценила его мнение и все, что он сделал для меня. Вот только мне не удастся совсем избавиться от своей черной мысли. Прости, любимый, я не смогу пока… И если однажды увижу шанс, то использую его. Клянусь, использую!

Кто-то из малышей толкнул меня пяточкой в ребра, отвлекая от гнетущих размышлений. Думаю, это дочка. Я уже отличала, кто есть кто – она росла у меня забиякой, тогда как сынок только спал и ел. В желудке как по команде заурчало. Мне кажется, я теперь ела круглыми сутками… И лежала. Ела и лежала, ну и иногда ходила в туалет. Чувствовала себя тюленем, блин! Врач сказал, я хорошо набираю, но мне казалось это нифига не хорошо. Я толстела не по дням, а по часам! Прямо как хулиган Смоки.

Выдержав еще минутку, я все же поднялась с постели и вышла из комнаты. Мохнатый, разумеется, выскочил следом со мной. Как же, будет он упускать возможность чем-нибудь полакомиться…

Следуя по коридору в направлении кухни, я машинально задержалась у двери маминой комнаты. Эта привычка, наверное, уже никогда меня не оставит. После того, как она пыталась покончить с собой, выпив гору таблеток, я постоянно присматривала за ней и прислушивалась к происходящему в комнате. Порой заходила без спроса по ночам, чтобы убедиться, что мама дышит.

Она пообещала мне, что больше никогда так не сделает. Объяснила, что ей было очень плохо, но теперь гораздо лучше, однако я не могла до конца успокоиться. Врач тоже убеждал меня, что мама выкарабкалась. Хотя ей предстоял длительный период восстановления, ломка уже позади. Если только она не сорвется однажды…

Прислонившись ухом к двери, я почти сразу услышала низкий мужской баритон и смущенно отшатнулась. Одновременно с этим в груди прошло облегчение. Евгений тоже глаз не спускал с мамы, после случая с таблетками. Я, конечно, поняла, что она ему нравится и интерес этот неспроста, но все же доверяла ему. Он берег ее с самого начала, относился очень внимательно и понимающе к ее состоянию. Тем более начальник охраны прошел с ней самое тяжелое время.