– Стойте! Извините! Я хочу в туалет! Пожалуйста, я сейчас описаюсь!

Он останавливается и бросает со спины:

– Ты обещаешь меня слушаться?

– Что… да! Да, обещаю!

Я бы и маму сейчас продать пообещала, лишь бы поскорее выбраться отсюда.

Что-то шуршит, а после я слышу, как он вплотную подошел ко мне. Чувствую, как завязывает мне глаза.

– Что это? Нет, не надо!

– Или так, или будешь ходить под себя.

– Хорошо, хорошо! Не трогайте!

Щелчок, и я вижу, как загорается свет, но в этой повязке ни черта не видно. Бандит берет меня под руку и ведет куда-то, точно заключенную.

Я только сейчас понимаю, что босая и ступаю по холодному полу.

– Я сама… пожалуйста, я буду идти сама.

– Не будешь.

Черт, я и правда не могу идти сама. Он буквально меня тащит, потому что меня сильно шатает, словно в меня закачали какое-то ядреное спиртное. Нет, я не пила еще крепких напитков, пробовала только пиво, но, судя по моей походке, так ходят просто в стельку пьяные люди.

– Что со мной? Я не могу нормально идти. Мне плохо.

– Ты оказалась слабее. Здесь. Стой.

– А-а!

Одним махом Он сдирает с меня колготки вместе с трусами, а после я с ужасом слышу, как срезает мой свитер, майку, бюстгальтер.

– Не трогайте, нет! Зачем?!

– Ты будешь голая. Всегда. Делай свои дела здесь. У тебя минута. Снимешь повязку с глаз – пожалеешь.

Хлопнула дверь, Он вышел, а я ошалело начала дергать руками в попытке освободиться, но ничего не вышло. Это похоже на наручники, и хоть у меня тонкие запястья, но снять я их все равно не могу.

Боже, боже, боже… что делать? Я плохо ориентируюсь в пространстве, но желание не сходить под себя оказывается сильнее, и кое-как я все же справляю нужду. Вот так, голая, с завязанными глазами и скованными руками. Едва нажимаю на смыв, дверь распахивается, от страха я больно ударяюсь плечом о стену, на ощупь пячусь от него. Маленький слепой котенок.

– Не подходите! Пожалуйста, не надо!

– Ко мне, девочка.

– Боже, нет… Что вам от меня надо?

– Мне нужна ты.

– Да кто вы такой? Кто?!

– Я твой хозяин, – отвечает своим низким голосом, и помимо ужаса от его слов я улавливаю еще кое-что: у него легкий акцент. Арабский или… скорее, больше даже персидский. Я это знаю, потому что я будущий филолог. Я изучаю языки.

***

Это могло бы показаться шуткой, если бы не было реальностью. Липкой, мерзкой и пробирающей до костей. Медленно пячусь назад, хотя мои глаза все еще завязаны. Куда идти, как мне выбраться из этого логова зверя?

– Стой на месте, не то упадешь.

Игнорирую и тут же спотыкаюсь обо что-то, больно ударяюсь коленом. Он здесь. Стоит рядом со мной. Сволочь.

– Ты должна меня слушать, или тебе всегда будет больно.

– Я вас не знаю. Это точно ошибка! Я ничего плохого не сделала. Пожалуйста…

Слышу шумное дыхание и свежесть ментола. Он подошел ближе, я невольно улавливаю его запах и, кажется, только сейчас осознаю, что я совершенно голая. Здесь включен свет. Он прекрасно меня видит.

Всхлипываю, пытаюсь прикрыться, мне стыдно. Еще ни один мужчина не видел меня без одежды, и, пожалуй, такой беспомощной я еще никогда в жизни не была.

Замираю, хочется превратиться в крошечную точку, а после чувствую его руки. Он с легкостью подхватывает меня. Легко, точно куколку.

– А-а! Нет, не трогайте! Пусти! Пусти меня! – пищу, пытаюсь вырваться, царапнуть его, ну хоть что-то, но он безумно сильный, я ничего не могу. Совершенно. Чувствую только, как этот ублюдок сильнее прижал меня к себе. Так, что аж кости затрещали.

– Если продолжишь орать, я зашью тебе рот и все равно сделаю то, что нужно.

Нет, он не кричит, но от тона его низкого бархатистого голоса я вмиг затыкаюсь. Ничего более жуткого в жизни не слышала. Кто он такой? Садист, маньяк с хирургическим прошлым или просто псих?

Вздрагиваю, когда ощущаю тепло. Он опустил меня в воду! Да, это точно она. Я лежу в ванне, полной пены, и он меня купает. Быстро намыливает мое тело и так же быстро смывает. Зачем? Может, перед тем, как разделать на куски.

– Не надо… о боже! Не-ет!

– Твой бог тебе не поможет.

От шока я не улавливаю ни температуры воды, ни запаха мыла. Страх перебивает все. Чувствую себя индейкой, которую готовят к скорому ужину.

– Дыши, зайчонок, не то снова потеряешь сознание.

Сказала бы я ему, вот только мои зубы стучат от ужаса. Я его не вижу. Только слышу голос, ощущаю прикосновения. У него легкий акцент, он очень силен, и он точно курит. Это пока все, что я успеваю понять.

Меня начинает колотить, особенно тогда когда, мужчина касается моих бедер и проводит ладонями по груди. Нет, он вообще меня не лапает, а именно купает, но от ощущения чужих рук на теле меня обдает холодом, и кажется, я вот-вот отключусь.

– Почему именно я? За что?

– Ты подошла по параметрам.

– Каким параметрам?

– Ты идеальная рабыня, девочка.

Он выключает воду и закутывает меня в полотенце, подхватывает на руки и несет куда-то, укладывает обратно на мат. Здесь холодно, это либо подвал, либо закрытое помещение без окон.

– Умоляю, есть же у вас сердце, отпустите!

– Тебя никто не отпустит. Смирись. Лучше сделай это сама.

– Нет! Не буду! Ты больной чертов псих! Ты… а!

О да, я слегка потеряла связь с реальностью, потому что набрасываюсь на этого ублюдка с завязанными глазами, вот только он ловит меня в два счета, придавливает собой, как цыпленка, а после я получаю пощечину. Не сильную, но достаточную для того, чтобы я успокоилась и, ошарашенная, прекратила истерику. Меня никто не бил раньше. Никогда.

– Успокоилась? А теперь слушай. – Он взял меня крупной рукой за скулы, а я только и могу, что дышать. Больше ничего. – Ты подчиняешься мне, или тебе будет очень больно.

Замираю, я под ним голая совершенно, и кажется, будто кожа сейчас воспламенится от его взгляда. Этот ублюдок смотрит, я знаю, прямо сейчас. Наверное, он бы меня уже давно раздавил, как насекомое, но я чувствую, что он не наваливается на меня своим весом. Почему? Я не знаю.

– Не дергайся.

Он поднимается с меня, переворачивает меня на бок, а после что-то щелкает, и я чувствую свободу в руках.

– Нет. Шевелиться нельзя. Нельзя, сказал!

Жесткий хлопок по внутренней стороне бедра, и я перестаю пытаться содрать с глаз эту чертову повязку.

Он как будто каменный! Ни жалости, ни сочувствия – вообще никаких эмоций в нем нет! Мои руки теперь свободны, и я чувствую, как он снимает с них наручники и касается ладонью моих запястий. Так нежно, на контрасте с тем, что он мне говорит, но длится это недолго, потому как дальше я ощущаю давление в руке. Больно, словно… словно он затянул жгут!

– Что вы делаете?! Не надо!

– Тихо. Еще раз дернешься – я вскрою тебе вену.

Стискиваю зубы, чувствую иглу. То ли он что-то колет мне, то ли наоборот… он берет мою кровь! Вампир гребаный, он делает это прямо сейчас.

– Больно. А-ай, мне больно!

– Ты понятия не имеешь, что такое боль.

Что-то щелкает, и я сразу чувствую облегчение. Он снял жгут, рука перестала неметь, и наконец-то этот псих вытащил из меня иглу.

– Прижми.

Сгибает мою руку в локте, и я слышу, как он поднимается, после чего выключается свет, и только тогда я с остервенением сдираю повязку, вглядываясь в темноту.

– Я ничего плохого не сделала! Мне надо домой. Меня мама ждет.

– Можешь забыть о своей прошлой жизни. Ты никогда в нее больше не вернешься.

– Нет! Я не верю, не верю!

– Теперь ты моя, и правило у нас только одно: ты мне подчиняешься и уважаешь, либо я тебя наказываю.

– Что вам от меня надо? Зачем я вам? Я всего лишь студентка. У меня ничего нет, кроме бабушкиной квартиры.

– Ты больше не студентка. Ты товар и будешь меня слушаться, а я буду тебя учить.

Наконец мои глаза привыкли к темноте, и я вижу высокую тень у дверей. Он стоит полубоком ко мне. В капюшоне.