— Народ, если мы не постараемся, мы просто утонем. Впереди обрыв, — спокойно произнес я, не забывая прикладывать усилия. Дружно выругавшись, отряд заработал веслами активнее. Я считал секунды до обрыва.

Каждый гребок, каждый взмах веслом незначительно приближал нас к противоположному берегу. А ещё к обрыву. В голове стрельнула мысль.

— Народ! Гребем синхронно по диагонали! Пусть река относит нас, не сопротивляемся, просто смещаемся к берегу!

Видя, что отряд не спешит слушать указания, громко рявкнул:

— ЖИВО, МАТЬ ВАШУ, ПОКА КИШКИ НЕ ВЫДЕРНУЛ!! Раз, два! Раз, два!

Подавая пример, я ритмично заработал веслом. Первым мою идею понял Бордарлан, тут же начав грести синхронно со мной. Следом за ним присоединились дамы.

— Р-раз! — выдохнул воин. — Р-раз!

Весла синхронно поднимались и опускались в воду.

— Быстрее работаем, обрыв близко! — поторопил я отряд. Переживать действительно стоило — как только мы прекратили сопротивляться и фактически «поплыли по течению», как пропасть впереди начала стремительно приближаться. И ничего хорошего в этом не было. Впрочем, мы тоже начали быстро сокращать расстояние до берега. И кто из нас победит — река или игроки — лишь вопрос времени.

— Р-раз! Р-раз! Р-раз! — ритмично выдыхал воин.

Вместе с ним я сам подстроился под его слова. Сознание начал окутывать своеобразный транс, охватывающий человека всякий раз, когда он делает что-то одно с такими же как он людьми. Этакое «объединенное сознание», когда разум и индивидуальные качества отключаются и толпа превращается в единый организм, живущий по своим законам. То самое ощущение, когда ты синхронно делаешь одно и тоже действие со всеми и на каком-то действии, в какой-то момент понимаешь, что ощущаешь их, как часть себя. И они ощущают тебя. И вот вы синхронно делаете движения, буквально подстроившись друг под друга и слившись друг с другом! И это не эффект капсулы — такой эффект достижим и в реале! Достаточно только позаниматься групповыми видами спорта и прочувствовать своих товарищей. Либо поперетягивать канат. Когда группа игроков дёргает канат, одновременно совершая ритмичные рывки, сразу начинаешь ощущать себя частью единого организма.

До берега оставалось меньше сотни метров.

— Р-раз! Р-раз! Р-раз!

Чувство опасности взвыло раненной сиреной, возжелавшей морячьей крови. Я бросил взгляд вправо. Обрыв неминуемо приближался. Только вот угроза исходила не от него. В следующую секунду гибкие скользкие тела вынырнули из воды и на бреющем устремились к нам. В рыбьих пастях сверкнули острые ряды зубов и три особо крупных, торчащих спереди — два сверху и один снизу — и образующих своеобразный замок при складывании челюстей.

«Именно из-за них саблезубого лосося так и назвали!» — сразу же сообразил я.

Гибких рыбьих тел было много. Не ошибусь, если скажу «десятки». Весло моментально улетело в инвентарь, а клинки, словно сами собой, скользнули в ладони.

«Плащ теней».

Я разразился гардом ударов, отклоняя, и разрезая рыбьи туши, даже банально отталкивая, чтобы они не попали на плот и никого не загрызли. С моей ловкостью и «Боевой трансформацией», действующей уже пассивно, это не составляло труда.

Удар. Удар. Ещё удар. Уклонение. Пинок ногой в летящего слишком низко лосося, удар… я работал как мельница, отражая прыжки рыб теперь уже со всех сторон — они так и норовили добраться до гребцов, чему мне нужно было препятствовать, так как иначе мы точно не доплывем.

Не знаю, сколько я так колол, рубил и резал рыб, но очень скоро появилось желание активировать «Ауру крови», «Кровавый туман» и «Ауру тьмы», после чего к хренам уничтожить лосося в приличном радиусе. Сдержало меня то, что не прекращающийся поток рыбьих тел наконец иссяк. Я открыл невесть когда зажмуренные глаза. В следующий момент время замедлилось, а моё тело против моей воли буквально извернулось, дабы избежать опускающегося сверху двуручного клинка.

«Ах ты сука…»

Оказавшись за спиной воина, я метко пнул его носком сапога под голенище, вынуждая рухнуть на колено. Следующим движением с оттяжкой вскрыл горло кинжалом.

«Вы нанесли критический урон: 18 411!».

«Чего, б%@&№?!»

Я бросил взгляд на строку эффектов, наложенных на персонажа. Там висело лишь два эффекта. Первый выглядел как серая черепашка на кровавом фоне. Второй был уже дебаффом — кровотечение, наложенное мной, выглядящее как три борозды, словно от когтей хищника, оставленные на кровавом полотне-фоне. Впрочем, после первого всё было уже ясно.

«Теневое перемещение».

Оказавшись за спиной юной девчонки, уже наводившей арбалет на место, где я только что стоял, а моментально извлек из инвентаря предусмотрительно туда убранный огненный болт. Следующим движением я вонзил снаряд прямо в ключицу девушки и хорошенько надавил сверху, проталкивая до середины грудной клетки. Убить не убьет — игровые условности — но несколько неприятных минут доставит.

Не успел болт ещё сдетонировать, — хотя огненная вспышка уже появилась — как я снова применил «теневое перемещение» и растворился в джунглях, расположившихся у подножия Глотки Мира. Река была преодолена. Продолжать бой я не стал по простой причине — воин находился под действием «черепахи». Умение, защищающее от 90 % входящего урона. Нафиг мне надо его ковырять, млин. Их ещё и трое там. Тьфу. Крысы.

Немного было даже обидно — помогал им, отбивал их от кильки несчастной, а они таким отплатили. Засранцы. Хоть я и понимал их, всё же было обидно — они наверняка ждали удара от меня, потому напали первыми. В целом — поступили верно, не дожидаясь действий вероятного врага. Угнетало то, что я дал слово Мастера, а им по барабану. Не то, чтобы это реально что-то значило для кого-то, но… не могу я так. Я слишком правдивый человек. Правдолюб до мозга костей. И справедливый. Если сказал — значит так и сделаю. Не даром я воевал с «Драконорожденными» с ранних этапов игры! Не потому, что они такие плохие, а потому, что не справедливо относились к игрокам. Ну вот такой вот я человек — с обостренным чувством справедливости.

Мотнув головой, я отогнал немного грустные мысли. В современном мире быть «борцом за справедливость» и правдолюбом… не то чтобы глупо, но точно не дальновидно. Ведь лгут все. И предают. А ещё «моя хата с краю — я ничего не знаю» и прочая, прочая, прочая. Моральная ценность справедливости и правды… Довольно низка. Даже не то что низка, а скорее отрицательна, потому как мало кто любит тех, кто смело говорит всё в лицо, не стесняясь в выражениях, а не лжет, облачая слова в медовую патоку. Ведь приятнее слушать сладкий мед, чем горечь дегтя.

Если я вижу, что человек не прав, в особенности, если это мой друг, я не стану молчать. Я не буду беречь его чувства, руководствуясь тем, что «он же мой друг». Чем ближе человек — тем жестче я буду выражаться. Не потому, что я такой плохой, вовсе нет. Дело в другом. Простой пример… Человек… скажем, изменил своей жене, либо мужу. Можно мягко сказать ему, что он поступил плохо и наткнуться на негативную реакцию, мол, «ты меня не поддерживаешь?!» Можно промолчать или трусливо уйти из его жизни, стараясь не вмешиваться в происходящее. А можно жестко сказать, что он не прав и дать по рогам, вразумляя дурака. И именно последний вариант — мой.

Меня всегда раздражало «невмешательство». Почему-то люди часто думают, что «я не должен лезть, это не моё дело, пусть разбираются сами между собой — как изменивший, так и тот, кому изменили!»

Беда в том, что бездействие — тоже действие. И если мой товарищ увидел, что моя жена изменяет, но решил не вмешиваться, чтобы «не рушить чужую жизнь»… Рано или поздно, по всем законам вселенным, тайное так или иначе станет явным. И когда я узнаю, что мой товарищ ЗНАЛ, но ПРОМОЛЧАЛ… Такой мой товарищ мало того, что перестанет быть оным, так ещё и получит по рогам и будет заклеймен предателем и врагом номер один. Потому что он видел и не вмешался, когда мог.

По той же самой причине я никогда не остаюсь в стороне, когда вижу необходимость вмешаться. Не потому, что я такой вот альтруист, вовсе нет. Дело в ином…. Если выражаться языком метафор и аллегорий, то можно представить человека, висящего на краю скалы. Вот-вот он может сорваться вниз и умереть. А я иду мимо и вижу эту картину. Должен ли я вмешаться? Согласно логике, человек сам оказался на краю скалы и по своей дурости решил по… выпендриваться. За что жестоко заплатил, чуть не сорвавшись. Ключевое слово здесь «заплатил». Плата уже взята. Дальше он висит на краю и вот-вот может сорваться. И не от него зависит, выживет ли он, а от меня, идущего мимо. И если он сорвётся, виноват в том, что он умер, будет не он — даже при условии, что он сам по своей дурости решил попрыгать на краю и не рассчитал немного. Виноват в его смерти буду я. Потому что мог вмешаться и помочь, но не сделал этого. Мог кинуть веревку, что лежала неподалеку и была привязана к дереву. Просто нужно пнуть канат ему.