Она протянула директрисе сияющую серьгу. Та не стала брать ее в руки, но внимательно рассмотрела. Демон отчаянно завопил, снова краснея и пытаясь добраться до директрисы, но не в силах сойти с места:

– Вы меня уже без магии оставили? Чудовища! Воровки! Ведьмы! Злобные ведьмы, быть вам вечно проклятыми!

– Хватит, – подняла руку Квиллайя, оторвавшись от украшения, – Твои проклятья в академии не приживутся. А магии в этой сережке всего ничего, только на лепесток и хватит. Очевидно, твое волшебство в земном мире цветет просто несколько иначе, чем дома, как, впрочем, и у всех существ иных элементов.

Нефелин растерянно поднял на нее глаза, он больше не смотрел злобно или угрожающе. Теперь он действительно выглядел отчаявшимся, и Арника совсем запуталась, злиться ей на него или жалеть.

– Сделка, которую я предлагаю, будет плодотворна для всех присутствующих. Я хочу чтобы ты, Арника, потратила учебный год на исследование этого демона. Ты выяснишь, как он сюда попал, что ты сделала не так при ритуале призыва фамильяра и как вернуть его обратно в огненный мир, а я и другие профессора поможем тебе в этом всеми инструментами, нам доступными. Заклинание, которым можно отправить демона домой, будет и твоей выпускной работой, и заодно условием расторжения сделки. Ты же, Нефелин Тигровый Глаз, будешь помогать ей в исследовании и не причинишь вреда никому в стенах моей академии, где вы оба должны будете находиться вплоть до твоего возвращения домой.

Нефелин и Арника в очередной раз переглянулись. Арника уже ничего не понимала, но, услышав слова директрисы про выпускную работу, несколько воодушевилась – «Мне позволят закончить академию!».

– Я согласна.

– А я вот что-то не очень! Мою магию, значит, ограничивают, а вы со мной можете делать что вам угодно? Так не пойдет.

– Никто из студенток, преподавателей и других работников этой академии также не причинит тебе вреда, если ты согласишься на сделку. Кроме того, что злонамеренная магия здесь не работает, я дополнительно закреплю условие твоей безопасности в сделке.

Демон недоверчиво оглядел профессоров. Все ждали его решения. Наконец он ответил, примирительно подняв руки:

– Ладно, хорошо. Но докажите мне сначала, что действительно не украли всю мою магию.

Квиллайя развела руки ладонями вниз, и огненные руны на белых камнях в полу заполыхали с тройной силой. Демон приободрился и щелкнул пальцами. Из его ладони вырвался сияющий всполох. Директриса тут же ослабила руны, но Нефелин продолжал улыбаться, удовлетворенно глядя на свои руки. Он в очередной раз посмотрел на Арнику, неожиданно самоуверенно, что мгновенно отбило у нее желание ему сочувствовать, и заявил:

– Убедили. Смотри, произнеси все то, что твоя директриса перечислила, и никаких дополнительных условий шепотом!

– Я произнесу сама, – сказала Квиллайя, беря обоих за руки. Она заставила Арнику подойти ближе и сцепить пальцы между собой, сплетая в узел условия ее стороны сделки. В это время Нефелин сжимал ее ладони с внешней стороны. Затем они поменялись, когда директриса произносила условия уже для демона. Ведьма обнаружила, что они с ним почти одного роста. Держа горячие руки демона в своих, она ощутила, как сильно ее собственные ладони, оказывается, похолодели и дрожали от всего происходящего. Она мельком взглянула ему в лицо, заметив взволнованно сдвинутые брови, и неожиданно для себя подумала, что он, в сущности, вполне симпатичный. Для демона, конечно же.

Наконец, Квиллайя произнесла заклинание, скрепляющее контракт, и оба сделали шаг назад, не желая находиться близко друг к другу дольше необходимого. Профессора взволнованно переговаривались, но уже расходились по своим местам за столом. Арника теребила сережку в правом ухе.

– Нефелин, идем со мной, я найду тебе место, где ты будешь жить.

Квиллайя Кильяха, покручивая кольцо на мизинце, невозмутимо взяла удивленного демона под локоть и повела к выходу, который только что наколдовала в противоположной от входа стене, чтобы другие студентки не узнали о произошедшем и смогли без лишних волнений сдать свой экзамен. На прощание она обернулась к Арнике, глаза ее уже опять заволокло неведомой дымкой:

– Ты тоже можешь идти, цветочек.

Арника словно оттаяла. Она огляделась по сторонам: профессора смотрели на нее кто осуждающе, кто сочувственно. Цикорио, казалось, вообще готова была зарыдать и заключить студентку в объятия. Пипирима Чжоо молчала, внимательно разглядывая Арнику. Наконец девушка пробормотала извинения и почти выбежала из зала через уже растворяющуюся в стене наколдованную директрисой дверь, совсем забыв, что рядом есть другая, через которую и положено выходить студенткам после экзамена.

Вернувшись в свою комнату, Арника с трудом понимала, что происходит. Облегчение и отчаяние, страх и любопытство сложились в такой причудливый калейдоскоп, что она просто села на кровать и закрыла лицо дрожащими руками, дав наконец волю слезам. Она решила для начала от души себя пожалеть, поэтому не стесняясь рыдала и причитала, бросалась на подушку, жаловалась вслух на свои невезение и нерешительность, на профессоров, особенно Чжоо, на Квиллайю, на Мелиссу, и снова на саму себя. Вспомнив про демона, она и на него пожаловалась, а потом порыдала еще немного. Жалеть себя и жаловаться вошло у нее в привычку еще в прошлом году, когда под натиском профессоров она совсем отчаялась выбрать себе предмет на тринадцатый год. Впрочем, теперь предмет был выбран, пусть случайно и, возможно, не до конца официально, но этот вопрос был наконец для нее закрыт.

Когда Арника почувствовала, что на сердце стало полегче, она перевернулась на спину и заметила наконец надпись воздушными чернилами, которая летала за ней по комнате с самого ее прихода. Это была записка от Мелиссы: «Буду у Альпинии в оранжерее, приходи как сможешь, покажешь нам фамильяра! Целую!»

Арника лениво помахала перед запиской рукой, и та исчезла. Лежа в своей мягкой кровати, она воображала, как приходит в оранжерею с демоном вместо фамильяра. «Как у Альпинии вытянется лицо! Наверное, все фамильяры из питомника разбегутся, а Мелисса наверняка только обрадуется, еще и вкусняшками его угощать начнет, приговаривая про историческое значение встречи». Арника улыбнулась, потирая воспалившиеся от слез глаза. Она в который раз за сегодня вздохнула, но подумала, что этот раз точно был заслуженным, и полежала еще немного, глядя в потолок. Тишина и яркий свет, падающий на нее из открытого окна, убаюкивали ее. Она вспомнила, что еще нет и полудня, а она так плохо спала прошлой ночью.

Ведьма прикрыла глаза, а открыв их через секунду, увидела в окне розовеющее небо. Арника вдруг ощутила неожиданную решимость. Умывшись, она села за стол, взяла чистую тетрадь, карандаш, и постаралась сосредоточиться. Все произошедшее утром больше не ввергало ее в ужас или тревогу, а скорее подгоняло начать составлять план работы над заданием директрисы. «Чем быстрее я напишу диплом, тем быстрее демон отправится домой», думала она. Исследование предстояло серьезное: никто за последние несколько десятков лет демонов даже не видел, не то что не призывал, и уж тем более – не отправлял их домой. Арнике нужно было понять, с чего начать.

За годы учебы в академии, во многом самостоятельной, ведьма привыкла работать с книгами, пусть и прослыв в итоге книжным червем. На самом деле, вместо того, чтобы упрашивать профессоров провести с ней лишнее время, подтянуть по предметам или посоветовать практические упражнения, ей было проще сходить в библиотеку и найти все нужное там, в тишине и одиночестве, без сочувственных взглядов в духе «Бедняжка, с трудом поступила со второй попытки, и до сих пор ей так тяжело даются предметы». Поэтому сейчас Арнику не слишком смущало то, что в голову сходу не пришло ничего, связанного с демонологией: полагаясь на библиотечные архивы и всезнающую их хранительницу Квебрахо Сумах, она смело набрасывала себе план работы.