– Знаешь, мне кажется, он, что- то изучал или анализировал. Они, конечно не люди, но всё – таки.

– Ты прав вообще и в частности. Я за этим дятлом наблюдаю уже второй год. Весной он всегда занимается экспериментами. Думаю и у них есть – В.П.Ш. Ну как у нас, в Орле – Высшая Партийная Школа- повышение певческой квалификации. А может весенняя настройка инструмента. Но как бы там не было весной, обычно весной, в лесу они выбирают обломанные сучки на хвойных деревьях, ты знаешь почему. Резал ты из них ковшики на пленере, они так пропитываются смолой, что становятся полупрозрачными, но главное звук какой! Да ты сам мне говорил на пленере, когда были, помнишь? Так вот и дятлы, весной ищут, как ты говоришь, свой ксилофон, не металлофон, – деревянный инструмент. А, этот оригинал, ищет свою песню, на своём -оригинальном выдаёт. А в городе, где такие сучки смолистые? Вот он и выбрал себе камертон. И сам радуется, ты заметил, услышал, как он радуется этой импровизации, на этом железном козырьке, над лампочкой, паркового фонаря.

Я – то в Крыму замечал, что дятел долбал – играл, сначала на телеграфном столбе, потом на грецком орехе, затем на тополь садился, снова на телеграфный столб, не знал, не ведал, что он музицирует, у них тоже, не только от добычи хлеба насущного голова болит. Видишь, какое дело.

– А помнишь, в лесу ты хлеб сушил на ветках клевали – долбили, только сухой.

– Да. Пташки наши не просто куют, поют, едят, щебечут.

– У них тоже есть гимн, частушки, и, видимо есть озорные.

– Наверное, есть. Это не простые песенки.

И это не просто песни.

Это Песни Радости.

Это Песни Весны.

Это мелодии любви.

2008 год.14 марта. День рождения Эдика.

Закон тяготения

Два соседа жили в пригороде. Их огороды были так хорошо устроены, что по субботам они могли осуждать последние известия, программу время.

Не забывали косточки промыть и президентам, не всматриваясь в цвет кожи и страну, которую, как им думалось, они сами правили.

А было и так, что мнения, ну никак не состыковывались, каждый считал себя правым, и тогда, недопив, положенную стопку, кто-то из двоих, хлопал резко калиткой. Ссорились…навсегда, с непритворной злостью, а на следующий день снова продолжать круглый стол в вечернем и ночном эфире этого дома.

Вот и сегодня, суббота. Бутылка почти пустая…

Первая серия. Погода, урожай. Вторая – дети, внуки. Жёны. И косточки, уже успели перемыть соседям. Потом дед Тюкин признался деду Андреевичу, что он ушёл в науку.

Ну, наука, так наука, кто его знает, куда его завтра потянет… как они говорят, пройтицца и не напицца, до потери пульса.

– Ты, ето, знаешь, Андреич. Ты знаешь, что такое закон теготения? А?

– А на кой хрен энтот закон, мне, ай табе?

Дед Тюкин врезал Андреичу по плечу.

– Послушай, Андреич, послушай…

– А ты чаво кулачишшами сучишь?

– Ай кулаком в стену гвозди забиваешь, лупишь?

– Нет, Андреич. Ты послушай.

– Дда пошол тты, со своим законом. Закон, закон…

– Вон, Вятюшку, мого сына, энтот закон…хренов. Чуть не упякли в тюрьму!

– Закон…

– А ты спроси. За что?!!

– Ну, Андреич, за что?

– Вот так то! За что.

– Да ни за что. Вот так то…

– Сапатки друг другу начистили.

– Ты скажешь? Ни ни, никому, никогда…неее!

– Ай и тебе по мусалу не били? Ай ты не бил?

– Молчишь?! Ааа…

– Правильно делаешь, что молчишь, и сам схлопотал бы, ежели не так!

– Во! А етих сразу туды. Туды!

– Закон, закон… Теготения…

– Тянут, тянуть. Усё сабе тянуть. Вот тебе и теготение…

– Домой, свату, брат брату…Брату на дачу…

– Тяготение…

– Нет, Андреич. Ты того, у меня наука…Я счас знаешь какой научный…

– Ппошел ты со своей наукой…

– На кой ляд эта наука…Мне сопатку чистили? И я не промахнусь, коли надо. Ай не так? Бил в самый хряшшык, что у носе… Ломал одним ударом…Ну и что? Посадили?

– Нет! А сколько их ходють с кривыми носами в каждой дяревне. Мы ходили к соседям, ух там девкии, всем девкам девки.

– Во, хороши. И хош бы што.

– Ходють, ды ходють как грузины, мужики, с кривыми рубильниками. Никакой разницы…

– Нос да нос – мимо такого носа не пронесёть рюмку…

– Ни пронесёть, я тебя спрашиваю?!

– Нет Андреич, не слыхал об ентим. Неее…

– Вот и я говорю. Никакой. А дети, смотри какие, вон мой Вятюшка. – Все ребята, как ребята, нос ровный, как положено…

– Ты, Тюкин, сегодня сколько? А я вот двадцать рейсов на Билазе отмотал. Руда в таком карьере железная, чижалоо…Хотя я сам не тряпочный, тоже железный, до Берлина дошёл. Во. Но чижало. Устаю.

– Отмантулил, а мне шестьдесят. Три раза раненый, в позвоночник ранение было, и щас сидить железка, не стали ташшыть, говорят будешь лежачий. Ходи пока так с железякой. Вот и хожу железный. До Берлина дошёл… Мне к девятому мая грамоту…

– Сам начальник гаража руку пожал, так душевно, потряс.

– Посмотрел грамоту, почитал и говорит…Молодец Андреевич!

– Вот друг, сосед мой Тюкин. Какие дела.

– Он снова ткнул соседа в плечо, но уже с должным уважением. Награждён. Грамота. Как же…

– Молодец, не каждому такое…

– Ну, Андреич, слушай. Наука…

– Што ето ты на мене нукаешь? Запряг, что ли?

– Ну, запряг сатану!

– Ладно, недотёпа.

– Хрен с тобой, давай!

– А, это, Андреевич, был такой, ну, это, как его учёный.

– Этот,– Цилковскай…

– Ты не трынди…Он не учёный…Учитель он! Дяревня он. В дяревни жил. Ты мне на уши лапшу не накручивай!

– Я разведчик был. Переднего карая.

– Туда дураков не брали.

– Не перебивай, правда твоя, да, он дяревня, но ракету али спутник выдумал – ооон…

– Это ты выдумал, аль придумал…

– Ага, в небо запущають ракету в дяревне…

– Ды пошёл ты. Ты знаешь что такое ракета? А ты знаешь что такое… Катюша?!

– Ппошёл ты!

– Ты болтушка. Болтушка лекарство такое горькое, кислое, нам от маляреи давали, а эти ветинары – скоту рогатому дают, лечат, коров, лошадей, баранов. Был у нас такой дурак, пересмешник, но когда и помогало, а то и нет…Придёть бабка, у какой корова молоко не даёть, сглаз наверно. А он себе зубы скалить. Зубы скалить…

– Давай говорит, трояк, да ещё и сало.

– А зачем сало?

– А, говорит, чтоб она на место стала, вот и разумей…дам лекарство, трояк сдерёть, это говорит деду даш, что бы чары разбить, а скороговоркой – вот так – привяжи говорит племенному быку деде к бороде, и тогда, говорит, твоя коровка снова молоко, вёдрами давать будет – зальёсси.

– А быбы, чёо? Тёмныии, идёть домой и думает ну как ето? Дурак он и есть дуу рак. Так ещё и вслед кричить бабке – и дед будет доволен! – И ему привяжи.

– Дед Андреич долго смеялся народной и теперь уже его прибаутке, но и сосед не спал…Он налил стопку, вручил её торжественно красиво, и, пока сосед пил, кряхтел, занюхивал – таки успел изложил суть великого учения.

Выражаясь языком самого деревенского учителя – учёного, концепция выразилась скороговоркой.

– Успел таки…

– Он, этот самый космус, жил у дяревни, взял у загнетки вядро, вядро, на канати…

– Налил у яго воды…и пошёл вяртеть. И пошёл вяртеть. Вяртел вяртел, а и капельки не распляскал, сам вяртить, а головой неее, нельзя, не выйдеть…

– Вяртел, вяртел – выше головы, и ничаво! Ни одной капельки нни – ни!!

– Дааа.

– Так вот энто самое и есть закон тиготения!!

– А ты, Вятюшка, Вятюшку. Ды нахрен он им нужон твой Вятюшка.

– Вот.

– На энтом самом закони, щас спутники запущають.

– Теперича, нам и не нада.

– А на кой они нам?!

– На кой хрен эти спутники…

– Небо, вон, как решато стало…

– Ливни, засуха. Наводнения. Землетрясения. Какая то цунама… слышал? – Ага.

– Ага, слышал, говорять баба ето такая.

– Цунама зовуть, ну дразнять може.