«И впрямь, сам Велес ко мне явился? Неужто правда… это кончина моя? Такую судьбу мне Макошь с дочерями сплели? Здесь мой путь завершается? Отмучилась значит» – витая в мыслях она сама того не заметила, как стала расчёсывать дающий о себе знать в моменты волнений шрам на правой лопатке, имевший свою историю.

Молва о том, что девчонка-подкидыш, заведомо родившись колдуньей окаянной привела со своим появленьем беды Беловодцам в виде не благодатного урожая, хворающего скота и людей, упадка селения и уезда молодёжи в город – тянулась с первого дня. Когда Дане было пять летов, кто-то (как позже выяснилось, это была бабка Астафья) натравил стаю собак на девочку. Да так сильно они её потаскали, что Марья потом еле как вытянула дочку из рук смерти денно и нощно вылечивая от испуга и ранок, но дольше всего заживал почти полностью оторванный кусок кожи на спине – так и остался в том месте шрам с половину пяди20. Когда Златка увидала, в какую сторону стая побежала, помогла встать будущей подружке и поведать чья это была затея.

Она потрясла головой, точно хотела выбросить из головы муки того времени. Сейчас же, ставший для её слуха уже привычным за канувший день, крик ворона ныне раздался совсем рядом. Очень близко. Прямо за её спиной. Мелкие пощипывания мороза побежали по спине.

Мерный, сладострастный и глубокий, точно мурлыкающий, мужской голос с нотами власти прошептал странной нескладной речью:

– Неужели эта худенькая девица со слабым румянцем на щеках смутила своей красотой тебя, друг мой верный Велес?

Говорящего девушка не видела, но зато узрела нахмуренное лицо высшего бога, что сейчас стоял точно вкопанный в матушку землю и переводил взгляд то на Ждану, то на стоящего позади и чуть склонившегося к её голове, шепчущего на маленькое остренькое ушко.

Велес продолжал мямлить себе под нос рассказ, слышимый только ему, но тот, что был позади испуганной девицы – слагающий речь, будто змий искуситель вился над ней, желая выведать все её тайны, вынуть наружу нутро и вытрясти остатки души. Она втянула носом прохладный сырой воздух и помимо почуяла запах острого душистого перца в слиянии с ароматными листьями чёрной смородины. Как только девушка решилась увидеть его лик, так он лишил её этой смелой идеи и сам стремглав возник прямо перед ней сперва рассеянной дымкой, а затем приобрёл чёткие очертания.

Первое что бросилось в глаза – висящая на изящной шее кручёная цепочка из чистого серебра, выполненная наверняка каким-то искусным мастером, коего во всём Лукоморье не сыскать! Следом заметила серебряные, точно свежий пепел, длинные, лоснящиеся волосы собранные в нетугой хвост и выбивающиеся из единого ансамбля аккуратно ниспадающие прядки, её глаза скользнули по выпирающим верхним скулам вровень с точёной челюстью, тонким губам, острому нос, а глаза… цвета самых потаённых глубин моря синего что завораживали и пугали, отталкивали и притягивали. Ждана никогда доселе не встречала столь необычных янтарно-обсидиановых на радужку очей, и как маленькое дитя чуть разомкнув губы рассматривала незнакомца. Наряд появившегося ввёл её в ни меньшую смуту: вольная чёрная блестящая рубаха на пуговицах и такие же широкие штаны, волочащиеся по земле и скрывающие половину ступни.

«Даже если они из града, то какие же рукодельницы соткали эдакую красоту? И не ночная рубаха, и не наряд на выход, ни на что не похоже из нашего! А какой крой! Слыхала я про гладкие шелка заморские, но видать – не видела никогда! Столь свободно выглядит, что даже не ясны очертания его тела…» – последняя мысль заставила до того белёсые как студёный снег щёчки молодой девушки залиться краской.

Не размениваясь на любезности, чернявый вновь склонился к ней, но теперь лукаво глядел в глаза.

– А может, твой глаз в этот раз оказался остер и ты не промахнулся? – довольный бархатистый смех пронёсся по долине заставляясь поёжиться каждую травинку. – Дай-ка, я проверю, иди ко мне.

Ждана хотела было дёрнуться, но не успела. Мужчина будто знал всё наперёд и схватив одной своей рукой за её руку, вторую свою приложил к девичьему лбу. Рот его приоткрылся и принялся на глубоком выдохе источать слабенький чёрный дымок, а глаза, с чуть подрагивающими веками, плавно закатились вверх. Молодая знахарка хотела было отстраниться, только не смогла, даже слово молвить – не вымолвить. Неведомая мощь её сковала, не позволяя выбраться, сколько бы сил она не прикладывала. Следом она ощутила пронзительную боль в висках, что нарастала с каждым мигом, будто бы кто-то копался в её мыслях, перебирал думы, щупал слабые места в сознании. Всё, что оставалось, так это просто наблюдать за человеком напротив. Да и человек ли он, раз способен на такое?..

Наконец, спустя долю мгновений довольная острая улыбка посетила его лицо.

– Как же раньше мы тебя не отыскали, сокровенная моя?.. Что ж, Вита, айда в гости!

Зеленоглазая не прознала слов черноокого, да и злость с каждым мигом всё крепче брала её в оборот, ведь всё показательное выступленье ей порядком надоело. Дерзко выдернув запястье, она не рассчитала, что отдача настигнет её отбросив назад, к тому же… ноженька почувствовала прохладу свята озера. И даже сильные руки мужчины не успели подхватить девицу, спасти. Морок рассеялся тут же, как только тело почуяло холодное и жуткое падение… в овраг.

– Ау-у-у! – сложив ладони лодочкой и приложив к губам потерянная выдала клич. – Есть тут кто?

Ответа не последовало.

Шаг за шагом по выжженой земле она сновала из темноты в темноту. Порою ноги проваливались в нечто напоминающее трясину, несколько раз девушка чуть не поскользнулась на грязевых кочках, но так как не было видно ничего дальше вытянутой руки – сделала вывод, что находится на некоем болоте. Это подтверждал и характерный запах – гнилостный, тухлый и сырой. Глаза уже привыкли к почти полному отсутствию света, однако теперь различали маленькие чудные огоньки, витающие вокруг. Все они были круглые, с отсветом солнышка, и горячие, точно пламечки лучины, но разных окрасов. «Светелки», так Ждана их успела прозвать за время блужданий, то облепляли её, то лезли в глаза ослепляя, а некоторые боязливо прятались в траву и редкие камыши подальше, как бы наблюдая. Но и им она сейчас была благодарна. Ведь если бы не светелки, то кромешная темь забрала бы девицу полностью.

Наконец, совсем обессилев, она нашла более пригодный в ровности участок и рухнула на погорелую тёплую траву закрыв глаза чтобы передохнуть. Летающие огоньки всё смелее пронырливо подступали к гостье, садились на руки, зарывались в волосах пока та лежала, пружинились на выпирающих тазовых костях, смешно щекотали нос.

«Кого я встретила? И почему столь ловко очутилась подле свята озера? Неужели всё-таки это правда и Велес прибыл для переправы? Да… не ведала я, что даже умирать оказывается не так просто. Наверное, до конца своего пути ещё нужно дойти. А значит, всё это брехня, что Велес всегда ведёт, что Чернобог душе… испытания даёт!» – вскочив обратно на ноги от собственной прозорливой отгадки, она тем самым напугала светелков улетающих в рассыпную от буйной. И в это мгновение Ждана почувствовала необъяснимое тепло, точно её обнимает матушка, как иногда она это делала – положив седую головушку ей на рамя21 чуть похлопывала ладонью по спине. Отрадно стало внутри, тогда девица заметила белый огонёк прильнувший прямо к её груди и раз за разом пульсирующий, увеличивающийся в размерах. От переизбытка чувств и тоске по матери в уголках глаз стали собираться слёзы. Неожиданно для себя Ждана ощутила невероятную лёгкость в теле, невесомость. И только она хотела коснуться белого светелка, как кто-то будто включил дневной свет попутно распугав огоньки, ведь стало столь ярко, что приходилось щуриться и с резью раскрывать очи. Зелёные изумруды пожелали рассматривать всё, что её окружало, но чужая хладная ладонь, опередив, накрыла её веки, точно накладывая запрет.