— Меня Вы знаете, граф, — декан артефакторов вздрогнул и ускорил свою речь, — а это, — он показал на синюю мантию, — проректор по внеучебной занятости студентов Шелестов Лаврен…

— Лаврентий Петрович, господин мой, — я обернулся и, на крыльцо общаги, чуть не снеся дверь, выскочила вахтёрша. Её взгляд упал на нас. — Вы не видели Лаврентия Петровича? Кажется, я его отсюда слышала.

— Вон он, — я указал большим пальцем себе за спину

— Я здесь, Мария Ивановна, — проректор сделал шаг в сторону и поднял руку.

— Да не тебя, чёрт окаянный, — махнула она рукой, будто тряпкой на муху. — Котёнок мой сбежал.

Она спустилась по ступенькам. Глянула на пришедших за мной, словно подозревала их в государственной измене, и заспешила вокруг общаги. Имя котёнка из её уст перемежалось с частым кыс-кыс.

— Хорошо, — кивнул я, отворачиваясь от Марии Ивановны. Перекошенное лицо проректора так мне понравилось, что я решил не тянуть с ответом. — Куда идти?

— Вы так пойдёте? — глаза декана слегка округлились.

— Да пусть так, — окрысился проректор, — пусть ректор увидит, какого обормота приняли в академию в этом году.

Декан пожал плечами, развернулся и пошёл в сторону главного корпуса. Я последовал за ним.

Утренний ветерок продувал зелёную в красную клеточку пижаму. Булыжники на тропинках проминали подошвы домашних пушистых тапочек в виде голов льва, и стопы ощущали каждую неровность. Потому я разогнал по телу энергию тепла и слегка усилил ноги. Сразу стало комфортнее.

Чириканье проснувшихся птиц смешалось с хеканьем дворников и звуками метлы по дороге. Солнышко уже начинало припекать, но вокруг всё ещё царила рассветная свежесть. Студентов нам на встречу не попадалось — они ещё досыпали и досматривали сны.

Я впервые слышал про конфликтную комиссию, если честно. И вообще не понимал, какой может быть конфликт с ассистентом Сира Конрада. Парень получил по заслугам, так-то. И вообще, можно было отказаться от этой прогулки. Думаю, ничего бы мне проректор не сделал.

Но любопытство пересилило. Мы же не куда-нибудь в неизвестность идём, а в главный корпус. Наверняка там будет ректор и другие шишки академии. Мне очень хочется послушать спич этого Лаврентия Петровича, понять, почему он против меня.

А то, что против — ясно, как день. Припёрся утром пораньше и вытащил сонного меня на улицу. Так что, надо разобраться в корне проблемы. Связан ли он с Огонь-Догоновским и «папашей», или с Осокиными?

Подвижные барельефы и картины древних битв встретили нас на входе в главный корпус. Эхо шагов отразилось от мраморных стен, а декан артефакторов направился вверх по главной лестнице.

Я пошёл за ним и поймал себя на мысли, что, ещё хочу увидеть Конрада Бергсона.

Наверняка он будет в этой комиссии. Его же ассистенту нос сломали. Надо понять, зачем ему знание про Харона. И ему ли нужно, или Ганс действовал сам?

Вопросов в голове крутилось много. Ответы я надеялся получить сегодня. Пижама с тапочками мне в этом помогут.

Как? Да легко, если я правильно разобрался в пси…

— Господа, почему Вы так рано? — мужчина в красной с золотом мантии привстал с кресла за столом, и его борода качнулась от обилия чувств. Его глаза подслеповато прищурились. — Почему граф в пижаме и домашних тапочках? — Почему вы не позволили ему переодеться?

— Господин ректор…

— Лаврентий Петрович сказал, чтобы я шёл в пижаме, — не дал я ответить проректору. — Назвал меня обормотом, и захотел, чтобы Вы это увидели.

Я не сдержался и зевнул, а затем добавил:

— Ещё и ранним утром с постели поднял. В мой законный отдых от занятий.

— Лаврентий Петрович? — Ректор нахмурился и посмотрел на подчинённого.

— Он… — проректор встретился со мной взглядом, и я ухмыльнулся.

Его озадаченное выражение лица меня радовало. Это называется — выбить почву из-под ног. Если я правильно понял его характер, то он не ставил меня в один ряд с собой. Посчитал глупым, и думал решить свои дела быстро.

Что ж, разрыв шаблона, надеюсь, заставит его вспылить и сболтнуть лишнего. Я же пока выберу себе место.

Мы оказались в огромном круглом зале. Вдоль белевших мрамором стен блестели лакированным дубом изящные столы. За ними возвышались кресла, которые, чем дальше от ректора, теряли солидность и, в конце, вместо них уже стояли стулья.

Над нами, с купола потолка, нависала хрустальная люстра. Сотни лампочек делились светом с блестящими висюльками, которые сверкали, как тысячи маленьких солнц.

Акустика в зале оказалась просто потрясающей. Будто снова в опере оказался.

— Всё так, — проректор понурил голову, но потом вскинул её и горячо продолжил: — но он сам не против был, и возмущается для виду. Я Вам говорил, что он лишний в нашем заведении. Только за неделю учебы он уже внёс разлад не только среди студентов, но и преподавателей. А теперь бьёт ассистентов.

— Лаврентий Петрович, — Ректор уселся в кресло и махнул нам, чтобы мы тоже устраивались. — Я ценю Вашу заботу, но академия для всех.

— Пётр Григорьевич, — проректор прошёл к столу рядом с начальником и уселся на свободное кресло, мне же достался стул за другим столом. — Подумайте о будущем. Надо отчислить его и дальше не будет никаких разбирательств.

Ректор посмотрел на Лаврентия, словно на ребёнка и тут я вспомнил, что фамилия у ректора тоже Шелестов.

Ох, ты ж. Отец и сын? Лаврентий ратует за своё наследство? Но пост ректора не передаётся по наследству. Или нет?

— Я не понимаю, почему меня не пускают к моему ассистенту! — раздался голос Конрада Бергсона, а за ним, словно подчёркивая его восклицание, захлопнулись двери.

— Сир, Вы скоро всё узнаете, — вместе с заведующим кафедры в зал вошёл мой декан в сопровождении ещё пяти человек. — Тем более, посмотрите, все в сборе.

Лаврентий Петрович скривился от голоса моего декана, но тут же натянул на лицо улыбку. Декан артефакторов с компанией, кивнули коллегам.

— Раз все в сборе, то начнём, — ректор снова встал с кресла и посмотрел на меня, — Кирилл Дмитриевич, просим простить за срочность, но вопрос не терпит отлагательств. Лаврентий Петрович поднял тему Вашего отчисления за нанесение побоев ассистенту сира Конрада Бергсона. Признаёте ли Вы свою вину?

— Пётр Григорьевич, — не успел я ответить, как в разговор влез мой декан. — В этом деле есть обстоятельства, о которых Лаврентий Петрович забыл упомянуть, или не знал.

— Это какие же? — ректор с интересом посмотрел на моего нежданного защитника, а Лаврентий бросил гневный взгляд. Он явно рассчитывал успеть до прихода моей группы поддержки.

— Ганс Брус пробрался в комнату к студентке из клуба графа Орлова, и попытался совершить насильственные действия, — декан подошёл ко мне и указал на меня рукой, — Кирилл Орлов же откликнулся на крик о помощи.

— Это правда? — Ректор подслеповато прищурился.

— Полная чушь! — вспылили Сир Конрад. — Мой подопечный не способен на такое.

— Тем не менее, — пожал плечами мой декан, — его поймали на месте преступления.

— Уверен, это ложь, — Сир Конрад не сдавался, — дайте мне поговорить с ним, он всё расскажет.

— Увы, — мой декан развёл руками, — у нас надёжный свидетель, Мария Ивановна. Она же и заперла Ганса в подвале и готова передать его только императорским дознавателям.

— Что за бред⁈ — воскликнул Сир Конрад, а его глаза опасно заблестели. Он, в отличие от других пришедших, так и не уселся на кресло, а стоял посреди зала. — Что эта бабка себе позволяет? Как её вообще терпят в академии? Вчера она заставила меня лезть на дерево и доставать котёнка.

— Кстати да, — поморщился проректор, — с этим котёнком она перегнула. Назвала его Лаврентий Петрович. Это крайне оскорбительно.

— Я поговорю с ней, Лаврентий, — покивал головой ректор, почему-то мне показалось, что он впал в какое-то состояние старческого добродушия. — Предложу переименовать его. Может, моё имя подойдёт.

— Отец, — нахмурился Лаврентий.