Слишком — как мало этого слова, чтобы описать ситуацию.

За мыслями Николай всё же закончил уборку улик. Затем посмотрел на внедорожник, новенькую «Ладогу», и чертыхнулся, когда его взгляд упал на бензобак.

«Вот же растяпа, — думал он, доставая из багажника шланг и канистру».

Николай откачал бензин. Разлил его в салоне. Закинул туда вещи. Чиркнула зажигалка и машину объяло пламя, но бывший гвардеец этого не видел. Он шёл прочь и не оборачивался.

Каждый шаг давался странно. Ноги двигались, но Николай не чувствовал собственного веса. Словно шёл во сне. Приходилось постоянно смотреть вниз, чтобы не споткнуться.

Заурчал живот.

«Есть просит, — криво усмехнулся гвардеец, — не обманул Кирилл».

Голод ощущался иначе. Не так, как раньше. Острее, навязчивей. Будто не тело требовало пищи, а что-то большее. Душа?

Городок встретил Николая разрухой. Асфальт, нет, не так, ямы на дорогах хвастались редкими кусками асфальта. Стены домов облезли, раскрошились. Потускнела краска на рекламных вывесках. И ни души. Как будто все попрятались, чтобы не видеть, где приходится жить.

«Нужно найти банкомат, снять деньги, — Николай строил на ходу планы, — заехать к Наденьке, заплатить докторам наперёд. А дальше, — а дальше он пока не загадывал».

Мысли стали вращаться вокруг сестры. Навалилась тоска. Как она сможет без него? Кто о ней позаботится? В душе стало подниматься чувство жалости, и Николай одёрнул сам себя. «Не надо, — подумал он, — я жив и у меня есть работа. Всё будет хорошо». Он хлопнул себя по щекам и чертыхнулся: снова ничего не почуствовал, но это помогло переключиться на реальность.

Коля прошёл пару улиц. Повернул в сторону железнодорожного вокзала — покосившегося киоска, за которым маячила бетонная платформа.

Там как раз ходила электричка до Москвы и Николай хотел купить на неё билет, но тут ему на глаза попалась столовая. Она занимала первый этаж ближайшего здания.

В животе заурчало сильней, а желудок свело судорогой.

Николай поморщился — это он, почему-то ощутил — и сменил направление.

Под ногами хрустела бетонная крошка. Где-то в стороне залаяла собака. От платформы доносился перестук колес поезда.

Около столовой в нос ударил не вкусный, но терпимый аромат пищи. Николай поморщился и поднялся на широкое крыльцо. Шагнул к дверям. Взялся за ручку и только собирался войти, как визг тормозов заставил его обернуться. Чёрная «Ладога», перегородив тротуар, замерла у обочины.

Сердце должно было забиться чаще, но в груди стояла мёртвая тишина. Из машины выбрались трое — Серый и Валет, ребята из третьего отряда, а с ними Костя Хват, один из следопытов гвардии Уваровых-Орловых.

— Гляньте-ка, пацаны, — протянул Хват, поправляя кобуру под пиджаком. — Кто у нас тут жив остался?

— Коля-Коля, — покачал головой Валет. — Ты чего творишь? Мы ж с тобой водку пили.

Знакомые лица исказила злость, и бойцы двинулись к нему.

Николай моргнул. Ещё раз. На него напал ступор. Он никак не мог поверить, что они теперь враги.

Недалеко прогудел паровоз, и этот звук будто выдернул его из оцепенения.

— Где Орлов? — прорычал Серый на ходу. — Зря ты продался сопляку.

— Я не продался, — начал Николай, но осёкся.

Что он мог сказать? Что умер и восстал? Что теперь полутруп на службе у древнего мага?

Валет и Серый разошлись в стороны. Взяли его в клещи. Их тела укрыла каменная броня — серая, с прожилками кварца. Хват же вернулся к машине, достал рацию.

Николай не стал доставать пистолет. Побоялся привлечь внимание жителей. Да и не поможет он против брони.

Бывший гвардеец взмахнул руками, сжал кулаки и дёрнул ими, словно стрелял из пулемёта. Тут же перед ним возник каменный кулак размером с арбуз.

Серый успел только присвистнуть, когда заклинание влетело ему в нос. Раздался хруст. На белесый камень защиты брызнула кровь.

Серый взмахнул руками. Упал. Попытался подняться, но Николаю стало не до него. К нему подскочил Валет. Ударил каменной рукой прямо в солнечное сплетение.

Коля увернулся. Отшагнул. Стал кастовать защиту, и тут грохнул выстрел. Пуля вошла в грудь, отбросила его назад, на стену здания.

Коля врезался в бетон спиной. Тут же отскочил от него, и вместо защиты снова пальнул из кулаков, словно из пулемёта.

Один кулак полетел в Хвата у машины, а другой пробил защиту Валета. Впечатался ему в голову. Разнёс её на мелкие осколки и тоже полетел в сторону внедорожника.

Повезло. Оба кулака попали в следопыта. Хват отбил один, но не успел уйти от второго. Гвардейца отбросило на внедорожник. Вмяло в стальной корпус. Из его рта хлынула кровь.

«Не жилец, — отметил Коля, и подхватил с земли пистолет Валета, — надо же, с глушителем».

Николай спустился с крыльца. Подошёл к Серому, который всё ещё пытался встать, и всадил ему в затылок две пули. Первая развеяла защиту. Вторая отправила гвардейца в лучший мир.

Николай сунул пистолет за пояс и только сейчас заметил кровь на рубашке. Пальцы коснулись ран.

«Откуда пять? — удивился Коля».

Где-то далеко зазвучали сирены. Кто-то вызвал жандармов и они мчались на место боя. Не совсем мчались, конечно. Судя по скорости приближения, они давали возможность бандитам уйти, и Николай решил ей воспользоваться.

Он быстро огляделся. Заметил, что мимо платформы проходит товарняк. «Наверное, он гудел, — подумал Николай и рванул к поезду».

Мыслей не было. Он просто бежал. Бежал и чувствовал, что становится медленней. Боль не приходила, нет, но тело становилось каким-то деревянным, непослушным.

Коля добежал до платформы. С трудом перевалился на неё. Поднялся. Доковылял до края и, из последних сил ухватился за поручень вагона.

Ноги тут же потеряли опору. Подвернулись и их потащило по бетону перрона. Коля ударился головой о борт. Зарычал. Завыл. Уже не из последних, а из, каких-то запредельных сил он потянулся к следующему поручню. За ним к другому. Четвёртому. Подтянулся.

Мир качнулся. Николай перевалился через борт и упал на кучу угля. Его взгляд уставился в голубое небо, на белые облака. Веки налились свинцом.

«Это всё? — мелькнуло у него в голове, — так быстро?».

Но никто не ответил и Колю накрыла темнота.

Голова стала холодной. Восприятие обострилось. Элементы земли побежали по каналам ауры. Смешались с ветром. Соединились с энергией движения. Заклинание оглушения застыло на кончиках пальцев, и я приготовился метнуть его в противника. Обернуться и метнуть.

Если сделаю всё быстро. Пробью защиту Неморшанского. Успею до его атаки. То начальник поезда с Кузьмой ничего не услышат и останутся жить, а я не нарушу своих правил. Своих собственных законов.

Это важно. Архи важно. Тем более сейчас, когда я слаб, и нить новой жизни только начинает проявляться. Нужно сделать её прочной. Заложить в её основу бесконечность. Только тогда я смогу вновь стать Великим Магом. Стать равным богам.

Мысли пронеслись в моей голове за одно мгновение. Сам Гермес не успел бы угнаться за ними. Я резко обернулся. Махнул ладонью и, тут же спохватившись, развеял заклинание.

— Кто ты? — вновь прохрипел Неморшанский, — покажи лицо. Кто ты?

Хорошо, что магия не слово — вылетит, поймать сможешь.

Неморшанский лежал на диване. Его руки шкрябали по одеялу. Сжимались в кулаки. Комкали простыню.

Он хрипел, стонал, бормотал что-то ещё, но веки его оказались плотно закрыты.

— Ирсу, предатель, — прошипел Неморшанский, и выгнулся дугой.

Его слова подстегнули не хуже плети. Я скользнул к нему. Положил руку на лоб. Холодный, мокрый, как бывает при сильных кошмарах.

Разум привычно попытался определить Бога сновидений, который обратил взор на парня. В голове всплыли молитвы и заклинания, если тот не захочет уйти по-хорошему, но я одёрнул себя.

Какие Боги? Их больше нет. Ни Онира, ни Гипноса, ни его сыновей. Ни кого другого. Причина кошмаров в другом.