Что ж, я на это и нацеливался. Сотру ухмылку с лица этого урода без магии.

Взял браслет. Скинул пиджак на руку подавальщика и, нацепив блокиратор, подвернул рукава рубашки.

— Вперёд Княжич, — оскалился я, охватывая взглядом всё пространство перед собой.

Толпа зрителей увеличилась. Студенты собрались со всего полигона. Кто-то робко заикнулся про ставки, и я вспомнил Тихона. Гнев отозвался моментально.

Успел заметить, что предложение о ставках не нашло поддержки. В толпе видаков мелькнули преподаватели. Студенты расступились, пропуская Конрада Бергсона, а потом Осокин атаковал.

Ушёл вправо, махнул рукой. Тут же развернулся и ударил ногой меня по бедру. Толпа закричала.

Он двигался быстро. Стремительно перетекал из одной стойки в другую. Кричал при каждом ударе «Киай!». Замирал на миг после крика и тут же, вызывая восторг зрителей, ускользал дальше.

Я принял несколько его ударов на бёдра. В ноге зачесалось. Шучу. Сильно он лупил, сильно, но терпимо. Но я всё равно перестал подставляться. Просто проверил, чего ожидать.

Осокин разродился целой серией ударов, и я скользнул в сторону. Ухватил его за рукав. Дёрнул руку и пробил справой в грудь.

Воздух с сипом вылетел из его рта. Он подпрыгнул на месте, сгибаясь в воздухе, а я продолжил атаку. Ударил его туда же ещё раз.

Он снова подскочил. Тряпкой повис на кулаке. Воздуха в его груди кончился, потому я выбил из него лишь хрип.

Он попытался свалиться с кулака. Дёрнулся в сторону. Я подтянул его за рукав, откинул голову назад и, с размаху, впечатал лоб ему в переносицу.

Хрустнула кость. Брызнула кровь. Изо рта вырвался крик. Толпа замолчала.

Я не понял, кто кричал. Кажется, мы оба. Я от злости, он от боли. Глаза княжича стали закатываться. Тело обмякло, и я отпустил его.

Мешок с картошкой падает мелодичней. Осокин раскинул руки в стороны и замер на утоптанной земле полигона.

Посмотрел на него. Обвёл взглядом его одноклубников, других молчавших зрителей. Встретился взглядом с заведующим кафедры Конрадом. Оценил его кривую ухмылку и, ухмыльнувшись в ответ, скинул с руки блокиратор.

Забрал пиджак. Развернулся и пошёл прочь. Толпа на моём пути расступилась. Студенты в кимоно старались не встречаться со мной взглядами, смотрели куда угодно, только не на меня.

— Орлов, — услышал я сзади полу-стон-полу-хрип. — Ещщё не ккончено ссу…

Сердце ухнуло и забилось сильней. По коже промчались мурашки. Я ощутил всплеск магии, услышал возмущённые крики и обернулся.

Осокин потерял сознание, но успел запустить в меня огненный шар. Шар на десять гран больше моего официального резерва.

Шар метнулся ко мне.

Николай после разговора с нянечкой Ириной Леонтьевной.

Где живёт Ирина Леонтьевна, Коля знал. Он уже приезжал к ней несколько раз. Когда в армию уходил, и после, когда вернулся.

Коля убрал телефон. Оглядел улицу. Проводил нянечку взглядом, пока она не дошла до крыльца интерната. Гвардейцы Уваровых-Орловых расступились в стороны, и она исчезла за дверью.

Тогда Коля выждал ещё немного. Помялся на месте. Понял, что привлекает внимание, и ждать тут — навлечь на себя, если не бывших товарищей по работе, то экипаж жандармов точно. Отступил в тень и юркнул из переулка в ближайший двор.

Мелькнули на краю зрения подъездные двери и окна первых двух этажей. Осталась позади арка с выходом на проспект. Дворы с детскими площадками в окружении рядовых девятиэтажек стали чередоваться друг за другом.

За полчаса Коля переместился в другой район. Вышел к метро и остановился перед спуском в него.

«Нужна машина, — мелькнуло у него в голове».

Он гнал от себя мысли о Ирине Леонтьевне. Боялся думать, получится ли у неё. Он просто поверил в это и решил подготовиться к дальней дороге в Питер. Потому вопрос транспорта раскинулся в голове шипованной лентой жандармов, которой они останавливают машины на трассе. И, как та лента прокалывает шины, так и вопрос заставил Колю тормознуть. Подрезал на взлёте, так сказать.

«Поезд отметается, нужен паспорт Нади, — мелькало в голове Николая. — У нас будет копия, в лучшем случае. ТАк что нужна машина».

Угонять авто Коля не умел. Да и не стал бы. Удивительно, но инстинкт выживания сдался совести без боя. Она позвала в союзники логику. Доказала, что тогда за ними пустятся в погоню жандармы, и молниеносно победила.

«Что делать? — отчаяние поднималось в груди Николая. Он так и не обзавёлся настоящими друзьями. Те, кто приходил на ум ни в коем-случае, по мнению Коли, не станут ему помогать».

В голове, словно череда фотографий из альбома жандармов, возникали лица парней из качалки и бара, в котором он работал.

«Не одолжат машину, — думал Коля, — да и полюбому, к ним придут Уваровы-Орловы и через них выйдут на меня».

— У Вас всё в порядке? — раздался голос слева.

Коля вздрогнул. Моргнул пару раз и уставился на молодого парня в форме старшины жандармерии.

— Гражданин, Вы очень бледный, Вы здоровы? Вам нужна помощь? — повторил парень.

— Нет, — покачал головой Коля, — новость о смерти застигла врасплох. Переживаю как свою.

— Соболезную, — лицо парня приняло скорбное выражение, — может, тогда чаю? Могу угостить, выговоритесь.

Жандарм махнул рукой в сторону уличного киоска с фастфудом, и Коля воспрянул духом.

— Благодарю, — кивнул он, — но я молчун по натуре. Нет, правда, спасибо, — Коля протянул руку.

— Не за что, — улыбнулся парень, пожал руку и добавил: — Если что, я тут дежурю, обращайтесь. Наша работа — помогать гражданам Империи.

«Как по книжке шпарит, — думал Коля, распрощавшись с жандармом. — Молодой ещё, наивный. Идейный. Хорошо, что такие бывают».

Коля прошёл мимо киоска с фастфудом и шагнул дальше. Туда, где над стеклянными дверьми мерцала неоном вывеска: «Прокат автомобилей».

Стоило Коле зайти в офис, как к нему, расточая елейные улыбки, тут же метнулся работник проката

— Добро пожаловать, у нас великолепный выбор авто, подержанных и новых, Вы не останетесь равнодушны, — выпалил он скороговоркой и весомо добавил: — от вас требуется только паспорт и права.

Паспорт и права у Коли с собой имелись. Он вообще без них не выходил никуда, тем более на работу. Считал, что по ним, случись что, его опознают. Но светить ими не стал.

«Вдруг Уваровы-Орловы имеют связи в жандармерии, — мелькнуло у него в голове, — выиграю время, предоставлю при оформлении».

Коля определился с планом действий и стал двигаться маленькими шагами. Узнал, что аренда внедорожника на неделю ему обойдется в сто пятьдесят рублей, и еще пятьсот залога, на страховой случай.

Выяснил, что проверка на одобрение проходит через компьютер за каких-то десять минут, а сам договор оформляется ещё быстрее, и попросил себе пакет бланков.

Папка с распечатками оказалась у него в руках. Коля пообещал, что придет после обеда и вышел из проката.

Следующий шаг плана звучал просто и ёмко — сборы в поездку. Коля посмотрел на небо и, улыбнувшись робкому лучу солнца, который пробился сквозь серые тучи, отправился за покупками.

Деньги таяли, словно мороженое в руках ребёнка. От тысячи с небольшим осталось двести пятьдесят рублей.

«Должно хватить на жильё в питере, — думал Коля, — на месяц точно хватит, а там…».

Что там, он не додумал. Мысли о том, что у него есть господин и, наверное, ему положена зарплата, застряли где-то на границе сознания и не решались её переступить. Коля боялся думать, что будет, если он окажется не нужен Кириллу. Вдруг тот уже забыл о нём?

Тогда всё, что Коля делает сейчас — бесполезно. Они с сестрой погибнут: в мире аристократов, слуга предавший господина раз, становится изгоем. Падает на дно социального одобрения.

«Работу найти получится, — робко думал Коля, — возможно, на службе Империи, в жандармерии там…».

Николай не знал, что бывших гвардейцев аристократов не берут на государственную службу. А, если и берут, то по очень веским причинам. В любом случае, даже, если бы Николай, каким-то чудом попал на службу в Жандармерию, то следующая его мысль была на сто процентов верной и описывала будущее.