— Прошу… — шептала она, сбивая с толку.
Слеза скатилась по ее щеке, и я не смог остаться равнодушным, как бы сильно не хотел.
Я склонился, невесомо коснувшись ее лица, и подушечкой пальца забрал слезинку, показавшуюся чище капли россы.
— Я люблю тебя… — простонала она, и меня словно парализовало.
Странное неприятное чувство кольнуло где-то внутри, и я сжал в кулак пальцы с ее слезой, ощущая, как гнев и чувство собственности берут верх.
Кто ей снится? Кому она признается в любви?!
Захотелось немедленно разбудить ее и спросить, а после развернуть и как следует оттрахать прямо на этой влажной простыне, что бы знала, о ком именно ей следует думать все время!
Ее грудь тяжело вздымалась из-под расстегнутой блузки. Она томно перебрала ногами, издавая тихие стоны.
Это стало последней каплей.
Я молча повернулся к порталу и взмахнул рукой, от чего стоящая на столе ваза разлетелась вдребезги, наверняка пробуждая ее от сна.
Но меня уже не было в комнате.
Настроение мгновенно испортилось. Захотелось убить кого-нибудь.
Я подошел к своему шкафу, что бы быстро переодеться и отправиться в тренировочный зал, планируя отвлечься.
Это должно было помочь.
16.
Я проснулась от звонкого грохота, и стала испуганно оглядываться по сторонам.
Пульс отбивал барабанную дробь. Глаза заволокла пелена слез.
В комнате никого не было…
Лишь крупные осколки вазы валялись на полу, отражая блики полуденного солнца из окна.
Видимо, я направила силу во сне и разбила ее. Такое уже случалось.
Я снова опрокинулась на подушки и закрыла глаза.
Действие яда еще не закончилось, хоть и значительно ослабло. Я чувствовала, как пот стекает по моей груди, бедрам и животу, как сердце учащенно бьется, а дыхание шумно срывается с губ.
Мне снился ужасный сон, в нем я снова теряла брата. Я просила Линза не уходить, умоляла остаться, но он словно не слышал и все дальше удалялся, исчезая в тумане на фоне дворца.
Мне его не хватало, очень.
На глаза вновь навернулись слезы, и я поджала колени к груди.
Он наверняка был бы разочарован мной сейчас. В отличие от него, я не стремилась сделать мир лучше, не старалась на благо империи. Я пыталась обрести свободу, и когда подвернулся подходящий момент, попросту сбежала, спрятавшись от обязанностей.
Мы были разные.
Мне не нравилась роскошная жизнь в замке, я чувствовала себя некомфортно среди чинов высшего общества, погрязших в интригах, коррупции и разврате. Все эти липкие взгляды, скрытые намерения, игры слов…
Не для меня.
Я задыхалась, не желая становиться частью этого мира, и уж тем более не собиралась спасать его, жертвуя собой.
Но Линз был другой.
Он верил в чистоту намерений, в совместный потенциал обычных людей и магов, в великое будущее империи. Брат считал себя ответственным за все, что происходило в государстве и потому погиб, пытаясь исправить ошибки отца и деда, а я…
Я бы отдала всю империю за него одного, не моргнув и глазом!
Взгляд упал на шкатулку, служившую телепортом для писем. Захотелось написать маме, поговорить с ней о Линзе, рассказать о том, что произошло со мной.
Но риск был не оправдан.
Мы договорились списываться с ней один раз в месяц, чтобы избежать подозрений, и в этом месяце я уже отправляла ей письмо.
Меня передернуло от мысли, что произойдет, если нас разоблачат. Имперский придворный совет может приговорить маму к смертной казни за измену, и отец ничего не сможет с этим сделать.
Нужно потерпеть…
Снова. Сколько бы ни пришлось.
Я лежала на влажной простыне со следами собственной страсти, и постыдно сжимала колени.
В голове подобно проекции вспыхивали воспоминания этого дня: хищный взгляд саланара, ядовитый укус, дверь в учительский туалет и вид на собственные пальцы под задранной юбкой…
Подумать только, я ублажала себя на глазах Габриэля Мейза!
Но то, что произошло потом, оказалось куда хуже.
Я помню, как поцеловала его, а после придвинулась, обхватила мощные бедра своими ногами и стала тереться о…
Стоп. Хватит.
Это не я.
Всему виной яд в моей крови и ошибка профессора Тринити!
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нужно оставаться в комнате.
Я взглянула на настенные часы, стрелки на которых показывали час дня. Это означало, что половина лекций уже закончились, и мне ничего не остается, как воспользоваться постельным режимом, прописанным Зиянко.
Внезапно в дверь постучали, и я замерла на месте.
Адреналин зашкалил, ускоряя по венам отравленную кровь. Я затаила дыхание, боясь пошевелиться.
Кто бы это ни был, он не должен видеть меня такой!
Я ждала, когда раздастся очередной стук или требование открыть дверь, уже предвкушая свой провал, но ничего не происходило.
Звенящая тишина оглушала, обволакивая со всех сторон.
Я бесшумно поднялась с постели и направилась к двери, потянувшись к деревянной ручке.
Прошло примерно пару минут, но я так и не услышала шагов и других посторонних звуков.
Тот, кто приходил, уже ушел.
Я тихонько приоткрыла дверь и увидела на пороге маленький сверток в картонной обертке.
Что это?
Опустившись на колени, я подняла «посылку» и быстро занесла ее внутрь, распаковывая на ходу дрожащими пальцами.
В ней оказалась прозрачная колба с зеленой жидкостью и маленькая записка:
«Это универсальное противоядие…»
И подпись на обратной стороне: «I.N».
Это от Аяна?
Все совпадало.
Он единственный помимо Габриэля кто знал об укусе саланара, и к тому же марийцы прекрасно разбирались в ядах, как и во всем, что имело влияние на человеческий организм.
Я была весьма удивлена, получив от него внезапное спасение. Вот только…
Риель Грейман ни за что не стала бы пить столь сомнительное зелье, оставленное кем-то у двери, а Роза Брайн — вполне могла.
С новым именем я чувствовала себя другой, более свободной, смелой, решительной, за которым не было прошлого, только будущее…
И это немного ослепляло.
Я чуть крепче сжала колбу и залпом выпила снадобье, чувствуя, как горло пересыхает, а сердце замедляет ритм.
Надеюсь, я не совершила ошибку, впервые доверившись тому, кто назвался моим другом.
17.
Прошло три дня.
Выпитый мной эликсир оказался невероятно эффективным, и уже буквально через час я чувствовала себя намного лучше, что в целом не меняло ситуацию.
Все оставшиеся дни я провела в постели, не выходя из спальни, пытаясь восстановить силы. И только когда кристалл в руках профессора Зиянко засиял оранжевым цветом, он разрешил мне посещать лекции.
Впрочем, это была не единственная причина моего «освобождения»…
Завтра был самый ожидаемый день для всех учащихся академии Эденгард — «маскарад талантов».
В этот день магические потоки становились более сильными и осязаемыми, поэтому все учащиеся и даже преподаватели надевали маски, скрывая личность, и демонстрировали свою силу. Но самое главное…
Во время маскарада отменялись любые правила.
Улыбка против воли отразилась на губах.
О, мне было что показать академии!
Эта мысль взбудоражила. Единственный день, когда я могла не сдерживать себя, стараясь быть незаметной, а показать все, на что способна, скрывая личность под маской.
С энтузиазмом поправив сумку на плече, я ускорила шаг и распахнула тяжелые двери общежития, остановившись на крыльце.
На улице шел проливной дождь. Я бы с легкостью могла создать воздушный магический купол над собой, заменяя зонт, вот только студенты первого курса на такое были не способны.
Ничего. Не самая страшная расплата за спокойствие.
Кстати, о нем…
За все три дня, что я провела в своей комнате, Габриэль Мейз так ни разу и не пришел ко мне.
