— В последние несколько дней на меня так и сыплются угрозы и подставы, — усмехнулся я. — Расслабься. Рассказывай, что случилось.

— На прошлых выходных родители попросили меня сходить на одну встречу с ними, — начал Кондо Кагари.

Семья Кондо имеет большой вес в корпорации «Ямамото-Фарм». На таких встречах происходят очень важные взаимодействия. Надеюсь, что Кагари не умудрился там встретиться с Томимурой Ичиро.

— В общем, на этой встрече был наш терапевт седьмого ранга… — начал объяснять Кагари. — Хибари Котецу.

Такое ощущение, что Хибари Котецу вообще на всех вечерах бывает. Интересно, а алкоголь он тоже разбавляет, следуя гомеопатическим принципам?

Так, ладно, нужно держать себя в руках. Далеко не все разделяют моё мнение касаемо этой специальности.

— В общем, он много расспрашивал меня о тебе. Странные вещи. Сколько тебе лет, есть ли у тебя девушка… — Кагари поднял взгляд. — Мне кажется, что Хибари-сан из… Ну. Ты понял. Из «этих». Если он начнёт к тебе приставать — знай, это моя вина!

Смех мне сдержать не удалось. Я даже злиться на Кагари не мог из-за того, как он воспринял слова Хибари Котецу. Теперь понятно, по какой цепочке информация дошла до Томимуры Сайки.

— Всё в порядке, Кагари-кун, он это узнавал не для себя, не беспокойся, — ответил я, с трудом отдышавшись от приступа смеха.

— Фу-у-ух, — выдохнул он. — Я боялся, что мог тебе этим навредить.

— Думаю, что ты, наоборот, даже помог мне кое в чём. Но всё же, Кагари-кун, старайся лишнее не болтать.

— Ладно, друг, договорились, — улыбнулся он.

Мы добрались до клиники, народу у регистратуры уже было — пруд пруди. День намечался совсем не простым. Достаточно было прислушаться к словам регистраторов.

— К Кацураги-сану? — спрашивали девушки. — Да, вот ваш талон.

Ух и «весёлый» же мне предстоит денёк…

Но я ещё даже не представлял, насколько оказался прав. Войдя в кабинет, я обнаружил, что на кушетке около моего стола уже сидит мужчина и молча смотрит в пол.

— Э… — протянул я, удивлённо взглянув на Сакамото Рин. — Сакамото-сан, а что это значит? Я ведь ещё даже не переоделся.

— Простите, Кацураги-сан, я не могла оставить его в коридоре. Он очень беспокойный.

Неужто очередной псих? Хотя вряд ли. В таком случае Сакамото не позвала бы его в кабинет. Наоборот, закрылась бы изнутри. Видимо, случилось что-то серьёзное.

На кушетке сидел молодой мужчина. Он не смотрел на меня и даже не пытался поприветствовать. Любой японец воспринял бы это, как оскорбление, но я догадался, что это поведение связано с его здоровьем.

— Он вас не слышит, — объяснила Сакамото Рин.

— А? — вздрогнул мужчина, а затем прокричал во весь голос: — Кацураги-сан! Простите! Я вас не услышал! Я вообще ничего не слышу!

Странно. Парень совсем молодой. И я точно помню, что уже принимал его раньше. Проблем со слухом у него не было.

— Помогите мне, пожалуйста, — опустил голову он. — Кажется, я совсем оглох!

— Как ваше имя? — прокричал я, чтобы пациент смог меня услышать.

— А? — прищурился он.

М-да, похоже, слух повредился очень сильно. Если я буду орать всю консультацию, придётся голосовые связки лекарской магией поддерживать. Иначе стану немым к концу приёма. Лучше буду писать ему свои вопросы.

Я надел халат, затем присел на своё место и написал пациенту сообщение:

«Как вас зовут?»

— Тихиро Кодзаки, — прокричал он.

Я жестом показал, чтобы он говорил тише. Мужчина понял, что я имел в виду и кивнул.

«Когда у вас пропал слух? Пока что расскажите мне, не спеша, а я изучу вашу электронную карту».

Прочитав моё сообщение, Тихиро прокашлялся, чтобы откалибровать громкость своего голоса, а затем начал рассказ.

— Неделю назад начала кружиться голова, — произнёс он, затем сделал короткую паузу. Говорить пациенту было трудно. Видимо, нарушения были настолько выраженные, что он даже сам своего голоса не слышал. — Потом начало закладывать уши. Я думал, что у меня давление. Ну… Вы знаете, с каким диагнозом я наблюдался. Из-за него часто скачет давление. А потом слух начал ухудшаться быстрее и быстрее, и в конечном счёте я перестал совсем что-либо слышать. Ужасное чувство, Кацураги-сан! Мои мысли громче, чем мой голос!

Я кивал, показывая больному, что внимательно его слушаю, а сам параллельно листал историю его обращений.

Всё, теперь я вспомнил Тихиро Кодзаки. Он приходил ко мне всего несколько раз, чтобы получить допуск от терапевта на химиотерапию. У мужчины развился рак мочевого пузыря, затем произошёл застой мочи, и это привело к острой почечной недостаточности. Тихиро пережил несколько операций и сложный курс лечения, однако онкологии у него больше нет.

Зато, судя по анализам, острая почечная недостаточность без следа не прошла. Он уже несколько месяцев наблюдается у нефролога, поскольку недостаточность стала хронической. Сокращённо эту болезнь медики называют «ХБП».

Хроническая болезнь почек.

Теперь понятно, что он имел в виду, когда сказал, что из-за его диагноза часто скачет давление. Это действительно так. Почки играют одну из центральных ролей в регуляции тонуса артерий.

Только странно, что слух пропал так быстро. Возможно, это инфекция?

Я написал Тихиро Кодзаки ещё одно сообщение:

«Температура, выделения из ушей были? Боль перед тем, как потеряли слух? Простуды или других вирусных инфекций не было?».

В системе об этом не было информации. Однако Тихиро мог обратиться в другую организацию или лечить простуду дома, самостоятельно. Для японцев последний вариант особенно характерен.

— Нет, Кацураги-сан, — помотал головой он. — Никакой простуды! И, что самое удивительное, боли не было. Не думаю, что это инфекция!

Прислушиваться к мнению пациентов — дело гиблое. Однако в данном случае Тихиро Кодзаки прав. По описанию на осложнение простудного заболевания совсем не похоже.

Я активировал «анализ» и осмотрел уши Тихиро. С наружным ухом, очевидно, никаких проблем не было. Серная пробка или воспаление в слуховом проходе не повлияли бы так на функцию слуха. Да и со средним всё было в порядке. Миниатюрные косточки работали, как надо.

Значит, проблема была во внутреннем ухе — в отделе, который представляет из себя комплекс нервных клеток в совокупности с вестибулярным аппаратом.

Кстати, Тихиро Кодзаки сказал, что у его кружилась голова. Значит, поражению подвергся весь этот отдел. Но в чём причина?

Я перешёл на «клеточный анализ», и тут началось самое интересное. Во внутреннем ухе творился сущий кошмар. Такое ощущение, что пациента кто-то проклял, потому что поражено было всё, что только есть в этом отделе.

Рецепторные клетки были повреждены. Они сильно усохли. Будто из них выкачивали жизнь на протяжении очень длительного срока. Лабиринт — внутреннее ухо, и вестибулярный аппарат были дистрофичны, отёчны. Вены отводили жидкость оттуда с большим трудом.

Значит, ещё и сосуды чем-то повредило. Очень странная картина… Волоски, которые обеспечивают улавливание звуковых колебаний, тоже толком не двигаются. Да что же с ним такое случилось?

— Что думаете, Кацураги-сан? — спросила Сакамото Рин. — Вы уж простите, если отвлекаю вас от размышлений, просто мне очень интересно.

— Всё в порядке, Сакамото-сан. Думаю, что по-хорошему пациенту следует пройти аудиометрию и консультацию отоларинголога. Однако даже без обследований могу сказать, что перед нами тяжелейшая нейросенсорная тугоухость, — объяснил я.

И она не подлежит лечению. Единственное, что я могу сделать — постараться восстановить слух с помощью своей магии. Только этого будет недостаточно. Пока я не найду причину заболевания, будет существовать риск, что больной снова повредит внутреннее ухо.

А перед тем как начать колдовать, надо, чтобы Сакамото Рин покинула кабинет.

— Сакамото-сан, узнайте, пожалуйста, свободен ли сейчас ЛОР и его медсестра, — попросил я. — Только не звоните, лучше пройдитесь до их кабинета. Заодно и разомнётесь немного перед началом долгого рабочего дня.