— Нет, Кацураги-сан! — испугалась Сакамото Рин. — Кондо-сан должен был сообщить хорошую новость, я не знала, что…

— Не до хороших новостей сейчас, — перебил её Кондо Кагари. — Тендо-кун, сразу два ваших пациента оказались в критическом состоянии. Два! Понимаете?

Да ещё и родители Ниидзимы Касуги, о которых я пообещал позаботиться по возвращении в Японию. Только они моего выхода из отпуска не дождались.

— Сакамото-сан, скажите пациентам, чтобы подождали ещё пять минут, — попросил я. — Нам с Кондо-сан нужно обсудить ситуацию.

Медсестра кивнула и вышла в коридор, чтобы сообщить больным о задержке.

— Не такой я представлял себе нашу встречу после вашего возвращения, Кацураги-сан, — вздохнул Кондо Кагари. — Мне очень жаль, что всё так вышло.

— Так это вы, что ли, накосячили, Кондо-сан? — прошептал я, когда мы остались в кабинете вдвоём.

— Нет, Кацураги-сан. Это не я! Честное слово, — помотал головой он. — Просто в приёмном отделении и в терапии сейчас настоящий кавардак. Пока вы были в отпуске, заведующий терапией — Накадзима Хидеки — слёг в кардиологию с инфарктом.

— Накадзима-сан? С инфарктом? — я не успевал анализировать плохие новости. — Такое ощущение, что меня тут лет пять не было. Накадзима-сан ведь был таким бодрым здоровым стариком!

— Только перерабатывал слишком много, вот и не выдержал, — вздохнул Кондо Кагари.

М-да, как и мой здешний наставник Нагата Джиро. А я ведь предупреждал Накадзиму, что рано или поздно он тоже свалится прямо на рабочем месте. Нагата пережил тромбоэмболию лёгочной артерии, а Накадзима теперь лежит с инфарктом. Но узнавать подробности о состоянии коллеги я буду потом. Сейчас нужно разобраться, как вообще обстоит ситуация в отделении.

— Так и что в итоге? — спросил я. — Кто теперь замещает Накадзиму Хидеки? Только не говорите мне, Кондо-сан, что терапевтический стационар остался без заведующего!

— Да тут сущий кошмар, Кацураги-сан! — в отчаянии воскликнул Кондо Кагари. — Теперь половина терапевтов дежурит в терапии ещё и днём. Остальные с трудом справляются с приёмом в поликлинике. А стационаром временно руководит терапевт шестого ранга — Куренай Цукаса.

— Куренай-сан? — задумался я. — Не самый худший вариант.

Куренай всегда казался мне приятным и доброжелательным терапевтом.

— Да, только проблема в том, что именно он и допустил ошибку в назначениях! — произнёс Кондо Кагари. — Ниидзимы попали в реанимацию из-за него.

— Да быть того не может… — вздохнул я.

У меня уже мозг взрывался от всех этих новостей.

— А что конкретно случилось с Ниидзимой Зэнкити и Ниидзмой Мицумэ? — спросил я.

— Как я понял, они поступили в приёмное отделение с подозрением на пневмонию. Их перевели в инфекционный бокс и вызвали терапевта для консультации. Мы все были заняты, поэтому туда пошёл сам Куренай Цукаса. Видимо, загонялся совсем и назначил что-то, что не сочетается с другими препаратами. Я сам точно не знаю, Кацураги-сан.

— Понял, Кондо-сан, — кивнул я. — После приёма буду разбираться. В каком они сейчас состоянии?

— Острая почечная недостаточность вместе с пневмонией у обоих, — заявил он.

— Проклятье… Ужасное сочетание. С нарушением работы почек от пневмонии толком даже никаких антибиотиков не назначить, — начал рассуждать вслух я.

По-хорошему нужно идти к ним прямо сейчас. Понять, в чём была допущена ошибка, и помочь остальным восстановить пострадавших. Есть риск, что без лекарской магии их вообще не достать. Я ведь не знаю, какова там ситуация!

Но проблема в том, что снаружи меня ждут люди. Много пациентов, которые, как и семья Ниидзима, ждали меня все эти три недели. Я не могу скинуть свой приём на Кондо Кагари.

Придётся поступить иначе.

— Когдо-сан, я пока ещё не вник во все изменения, поэтому ответьте: вы сегодня где работаете? В поликлинике или в стационаре? — спросил я.

— Меня домой отпускают, — объяснил коллега. — Я почти трое суток без выходных работал. И ночевал здесь.

Ого, похоже, пока меня не было в Японии, мой «вирус» трудоголизма начал набирать обороты.

— Кацураги-сан, клянусь, я ещё бодрый! Могу вам помочь, только скажите, — начал убеждать меня Кагари.

Его глаза быстро бегали из стороны в сторону. Я прекрасно знал это состояние. Оно наступает у человека, который не спал больше суток и пережил «мёртвые часы», когда вырубает особенно сильно. Это состояние эйфории. Эндорфины — гормоны радости, норадреналин и адреналин выбрасываются в кровь, и начинает казаться, что можешь свернуть горы.

Только за это потом придётся расплатиться очень долгим и глубоким сном.

Правда, помощь моего друга Кагари мне была необходима, поэтому я не стал отказываться от его предложения.

— Кондо-сан, план следующий, — начал я. — Идёшь в стационар, подробно изучаешь состояние супругов Ниидзима и всё присылаешь мне на мессенджер. Все анализы, обследования, анамнез и какие препараты они принимали. Я же начну в ускоренном темпе принимать пациентов. Как только освобожусь, рвану в реанимацию сам.

— Договорились, Кацураги-сан, — кивнул Кагари. — Приступаем!

Кондо Кагари убежал в корпус, где располагаются стационары, а Сакамото Рин позвала первого пациента. Однако за секунду до того, как в мой кабинет вошёл больной, я использовал «массовый анализ» и осмотрел разом всех, кто сидел у меня в коридоре.

Двадцать восемь человек…

Одиннадцать с ОРВИ, десять с артериальной гипертензией, остальные семь — с другими заболеваниями, в том числе и с сахарным диабетом. Ох и придётся же попотеть…

Мне казалось, что за столь длительный отпуск я уже забыл, как вести приём. Но эта способность въелась в мою подкорку и стала инстинктом. Я принимал одного пациента за другим, и лишь пятый заставил меня застопориться.

В кабинет вошла молодая девушка. Ещё с порога я почувствовал, как она недовольна.

— Добрый день, Кацураги-сан, — коротко поклонилась она и тут же приземлилась на стул рядом со мной. — Я бы не стала заходить к вам. Мне нужен гинеколог. Но «многоуважаемая» Фудзи Мадока на больничном. Так что придётся вам решать мою проблему.

Ох, сколько же яда и сарказма разом! Уж не знаю, чем ей так насолила Фудзи-сан, но чувствую, что пациентка легка на подъём, когда речь заходит о любых ссорах и конфликтах.

— Для начала успокойтесь, — напомнил ей о правилах приличия я. — В моём кабинете не ругаются. Здесь рассказывают о жалобах и получают помощь.

Новый объём магии позволял мне использовать «харизму» и не бояться при этом быстро себя истощить.

— Простите, если резко выразилась, — потупила взгляд она. — Но я в бешенстве! Столько проблем из-за одного неправильного назначения. Мне даже неловко с вами делиться этим…

На всякий случай я воспользовался «психоанализом», но ничего серьёзного не обнаружил. Обыкновенный приступ истерики. Либо на то есть серьёзная причина, либо у девушки произошло нарушение баланса гормонов. Это особенно легко предположить, раз она изначально направлялась к гинекологу.

А у женщин эмоциональная система очень сильно завязана на гормонах. У мужчин всё намного проще — тестостерон влияет на мотивацию, силу духа, уверенность в себе, настроение и потенцию. И, грубо говоря, всё!

У представительниц прекрасного пола существует запутанная, хитрая система из десятков гормонов, которую описать в двух словах просто невозможно.

— Вы меня не стесняйтесь, — улыбнулся я. — Рассказывайте обо всех жалобах. Я постараюсь помочь вам. Вы, кстати, так и не сказали, как вас зовут.

— Хирохико Маюри. Понимаете ли в чём дело, — вздохнула она. — Я обсуждала с Фудзи-сан вопрос контрацепции. Презервативами мы с мужем не пользуемся, но и детей пока не хотим. Поэтому я хотела, чтобы та мне назначила пероральные контрацептивы.

То есть гормональные таблетки, которые не дают случиться овуляции — выбросу яйцеклетки. Приём таких препаратов практически на сто процентов исключает риск беременности.