— Нет-нет, всё в порядке, — рассмеялся Керо. — Не будет никаких проблем. Я уже смирился, что он перешёл к Горо-сану. Но, когда он вернётся из своего путешествия по Индии, я всё равно его отругаю за то, что он умолчал об этом. Ох и предвкушаю наш спор… Опять старый монах будет обзывать меня лягушкой!
Я не сразу понял, что за каламбур подразумевал торговец лавки. Лишь, сев в метро, я додумался, что «Керо» в Японии — это звук, который издают, по мнению японцев, лягушки. Это, как если бы, в России ребёнка назвали «Ква».
Забавно, что даже голоса животных в разных странах переводят по-разному. К примеру, вместо «мяу» у японцев «ня». А вместо «гав-гав» — «ван-ван». Похоже, люди из разных точек мира даже животных слышат различно друг от друга.
Перед отправлением домой я ещё успел заскочить в один из сувенирных магазинов района Нихонбаси и купил для своего «крестника» японский талисман омамори. Это небольшой брелок, покрытый оболочкой из расписной ткани. Решил, что игрушки родители ему и сами могут выбрать, а я лучше подарю нечто особенное. То, что затем можно будет сохранить на всю жизнь.
Я завёз свой артефакт-сямисэн домой и направился обратно к станции метро. До дома, где живёт Эитиро Кагами, добираться было не очень долго. Его семья проживала в частном доме в районе Бунке — к северу от Императорского дворца.
Стоит отметить, район элитный. Здесь живут только богатые люди, которые могут себе позволить приобрести дорогое, но качественное жильё неподалёку от одного из центральных мест Токио.
— Рад видеть вас, Кацураги-сан! — обрадовался Эитиро Кагами, когда я оказался на крыльце его дома. — Проходите, мы уже готовы начинать. К сожалению, никто кроме вас приехать не смог. Наши родители живут далеко, поэтому бабушки и дедушки Тендо-куна пропустят это событие, но… Меня искренне радует, что вы сможете на нём присутствовать.
Так. Кажется, я что-то неправильно понял. Я думал, что у нас сегодня обычный ужин. А Эитиро говорит о каком-то важном событии.
— Ох, Кацураги-сан, я что, забыл вас предупредить? — вздохнул мужчина. — Простите, совсем загонялся. Как только заступил на пост заведующего поликлиникой — в голове одна работа!
Я вошёл в дом и разулся. Пока Эитиро закрывал дверь, я уже успел оценить интерьер. Всё-таки квартиры и дома в Японии — это совсем разные вещи!
Передо мной предстал настоящий японский дом, соответствующий всем местным традициям. Хоть у жилья Эитиро Кагами крыша и не была выполнена угловатой черепицей, зато внутри всё выглядело так, словно я оказался в феодальной Японии. Деревянные полы, покрытые «татами» — ковриками, сплетёнными из бамбука и рисовой соломы.
Сразу у входа традиционный порожек, за который нельзя переступать в обуви.
Всё-таки в местных квартирах такого убранства не увидишь. Они мало чем отличаются от своих европейских аналогов. Дом же — совсем другое дело!
— Да, Эитиро-сан, вы действительно не упомянули, что у нашей сегодняшней встречи есть особый повод, — произнёс я.
— Во-первых, раз уж мы не на работе, а у меня дома, то вполне может обращаться друг к другу по именам. Так устроит, Тендо-сан? — уточнил он.
— Конечно, Кагами-сан, так куда удобнее, — улыбнулся я.
— А, во-вторых, у нас сегодня «Ошичия». Этим вечером Тендо-кун официально получит своё имя, — расцвёл Эитиро Кагами.
Точно… Здесь ведь действительно есть такая традиция. Через неделю после рождения ребёнка ему даётся имя после праздника у домашнего алтаря.
— Только… Кагами-сан, но ведь прошло уже больше недели, — напомнил я.
— Знаю, — вздохнул он. — Приходится немного отойти от традиции. Дело в том, что Мизуру и Тендо-куна выписали всего семь дней назад. Сами понимаете, им пришлось долго восстанавливаться после той операции. Поэтому мы решили, что «Ошичия» можно провести и через неделю после выписки!
Эитиро Кагами провёл меня в гостиную, где уже был накрыт небольшой низкий стол, за которым, как и положено, нужно сидеть на полу.
В доме семьи Эитиро было тепло, но под столом были заготовлены специальные грелки, которые японцы используют зимой, чтобы не простудиться за своим традиционным столом.
— Тендо-сан! — из кухни выскользнула Эитиро Мизуру и тут же крепко меня обняла. — Кагами мне столько о вас рассказывал. Представляете, я тогда была в таком шоке, что даже не запомнила, как выглядите. Вы же нам с Тендо-куном жизнь спасли. У меня слов не хватает, чтобы выразить…
— Всё-всё, Мизуру, — поторопил жену Эитиро Кагами. — Не смущай, Тендо-сана. Он и сам знает, как сильно помог нашей семье. Поэтому мы и позвали его на этот праздник, как самого близкого друга семьи Эитиро.
Наговориться с Кагами и Мизуру я ещё успею. Я не знал, насколько уместно спрашивать о том, что созрело у меня в голове, но больше терпеть я не мог.
— Кагами-сан, Мизуру-сан, а где Тендо-кун? — поинтересовался я. — Могу ли я его увидеть?
Я должен был убедиться, что та операция прошла успешно. И дело даже не в здоровье мальчика. Просто, поддерживая его состояние, я случайно передал ему часть своей лекарской энергии. Нужно убедиться, прижилась ли магия и не вредит ли ему та сила, которую я в нём заселил.
— Он сейчас спит, — сказала Мизуру. — Но вы можете пройти в детскую, какие могут быть вопросы? Он ведь для вас, наверное, как пациент!
— Самый младший из всех пациентов, — усмехнулся Эитиро Кагами. — Тендо-сан — не акушер-гинеколог и не педиатр. У него все пациенты старше восемнадцати лет. Так что, по иронии судьбы, наш Тендо-кун стал его единственным малолетним пациентом.
Я прошёл в детскую. Семья Эитиро мне доверяла, поэтому, к счастью, за мной никто не последовал. Мне искренне хотелось побыть с ребёнком наедине. Это особенно важно, чтобы определить, насколько сильную связь я создал.
Эитиро Тендо мирно спал в маленькой детской кроватке, сделанной из того же бамбука. Ох и любят же японцы этот материал!
Я старался не шуметь, чтобы не побеспокоить его сон. Остановившись около кроватки, я включил «анализ» и тщательно осмотрел все системы его организма.
К счастью, мальчик оказался абсолютно здоров. Ни к одному органу меня вопросов не было. Ни к одному, кроме головного мозга.
Там находился магический центр.
Вот это я провёл кесарево сечение! Лучше на всякий случай осмотреть ткань мозга, чтобы убедиться, не вызвало ли столь раннее пробуждение магии какие-либо отклонения.
Я подключил «клеточный анализ» и пробежался по коре больших полушарий, стволу мозга и главному центру эндокринной системы. И с облегчением выдохнул. Всё чисто — никаких проблем. Вот только следить за его дальнейшим состоянием мне всё равно придётся. Теперь — это моя ответственность. В будущем он может стать таким же лекарем, как и я.
Но пока что важно, чтобы он не начал использовать эту способность интуитивно. Ведь эта магия не просто лечит, она изменяет составляющие организма. Хотя… Есть один аргумент, благодаря которому я могу себя успокоить. Самой лекарской магии у него сейчас, скорее всего, нет. Только «анализ». А им он навредить никому не сможет.
Правда, когда мальчик научится говорить и начнёт задавать вопросы, его родители будут сильно озадачены, узнав, что Тендо-кун практически видит их насквозь. Я должен буду поговорить с ним на этот счёт раньше.
Я вернулся в гостиную и передал Эитиро Кагами «омамори».
— Это оберег для Тендо-куна, — объяснил я. — Сохраните его на будущее. Как символ того, что он всегда сможет обратиться ко мне за помощью.
— Это… Очень ценный подарок, — с трудом сдержав эмоции, кивнул Эитиро Кагами. — С большим смыслом. Спасибо вам, Тендо-сан.
Мизуру и Кагами одновременно поклонились. А затем мы уселись за стол и приступили к трапезе. Мы общались на разные темы — от медицины до обычных бытовых вопросов. Вечер пролетел незаметно.
— Ой, Тендо-кун проснулся! — обрадовалась Мизуру, услышав плач малыша. — Видимо, почувствовал, что самое время провести обряд!
Эитиро Мизуру удалилась в детскую, и мы с Кагами остались наедине.
