— Что тебе ещё от меня нужно, Инодзаки? — послышался до боли знакомый голос Канамори Ринтаро. — На часы посмотри! Я провозился с тобой до полуночи! Завтра чтоб был на рабочем ме…

— Добрый вечер, Канамори-сан, — перебил его я.

Заведующий замолчал. Я даже на расстоянии чувствовал, как в его голове завозились цепочки мыслей, которые пытались определить, кому принадлежит голос его собеседника.

— Кто это⁈ — воскликнул он, так и не добравшись до истины.

— Кацураги Тендо, дежурный терапевт, — ответил я. — Мы с вами уже встречались.

Встречались — это мягко сказано. Чего мы только не успели сделать друг другу. И угрожали, и собирали компромат, но в тот раз победителем вышел я. Возможно, что Канамори Ринтаро до сих пор винит меня в произошедшем, поскольку после тех событий, что случились осенью, он лишился своего места в совете директоров и перекочевал в лабораторию.

— Кацураги-сан… — прошептал он. — А какого чёрта вы разговариваете со мной по мобильнику Инодзаки Томуры?

— Инодзаки-сан неважно себя чувствует, — спокойно ответил я. — Мне пришлось чуть ли не силой уложить его на кушетку под капельницу. А ваши звонки его сильно беспокоят. Мне захотелось разобраться, в чём проблема.

— Как всегда, лезете туда, куда не следует, — хмыкнул Канамори Ринтаро. — Что на этот раз вас не устраивает?

— Меня не устраивает, что вы угрожаете больному человеку увольнением, — произнёс я.

— Это Инодзаки вам наплёл? — повысил голос он.

— Нет, случайно подслушал разговор Инодзаки-сан с вами, — солгал я.

— А-а, ну да! Это в вашем стиле. Может, и камеру в очередной раз где-то установили? А что, я не удивлюсь… — начал припоминать былое Канамори.

— Канамори-сан, коек в терапевтическом отделении немного. Я могу отпустить Инодзаки домой по его собственной инициативе. Однако в историю болезни всё же будет внесено, что послужило причиной его ухода. И что самое главное — когда пациент упадёт на рабочем месте и потеряет сознание из-за прогрессирующей анемии, вина ляжет на вас.

— Не пытайтесь снова скинуть на меня очередную вину! — рявкнул он. — Я не виноват, что Инодзаки Томура не следил за собой всё это время. И надо же, какое совпадение! Решил госпитализироваться именно в декабре, когда у нас вовсю идёт подготовка к годовому отчёту. Когда он возглавляет разработку нового препарата и его тест! Скажите честно, Кацураги-сан, сколько он вам заплатил?

— Канамори-сан, не стоит судить людей по себе, — вздохнул я. — У меня к вам лишь одна просьба. Прекратите давить на подчинённого. Если он добровольно решит уйти, я его остановить не смогу. Я не имею права этого делать. Как и вы не имеете права заставлять его отказываться от больничного под угрозой увольнения.

— Да что с ним такое? Какая анемия? — принялся расспрашивать меня Канамори. — Из-за чего?

— Этого я уже сказать не могу. Врачебная тайна, — ответил я. — Просто учтите, если после госпитализации у Инодзаки-сана возникнут какие-либо проблемы на работе, я об этом узнаю и просто так этого не оставлю.

— Всё-всё! Хватит! — простонал Канамори Ринтаро. — Убедили! Вы ж теперь дружбу с семьёй Ямамото водите, да? — последнюю фразу он произнёс так, как обычно ребёнок передразнивает кого-то из сверстников.

Понятия не имею, откуда он узнал про Ямамото, но ведёт он себя, как последний идиот. Теперь понятно, почему ему не дали остаться в совете директоров.

Хотя, как он узнал про мою связь с генеральными директорами — мне вполне понятно. С Ватару я засветился по телевидению, а Мифунэ поручил мне протестировать препарат Ритики Банзаль в Индии, и наверное, это каким-то образом повлияло на дальнейшую работу Канамори.

Я даже сам того не желая, всё время вставляю ему палки в колёса.

— С кем я вожу дружбу — это только моё дело, Канамори-сан, — ответил я. — Лучше подумайте о том, чтобы я не затеял между нами вражду. Поверьте, она нам не нужна. Ни мне, ни вам.

— Передайте Инодзаки Томуре мои пожелания о скорейшем выздоровлении, — процедив каждое слово, словно змеиный яд сквозь зубы, закончил Канамори и бросил трубку.

— Хм, — услышав гудки, усмехнулся я. — Непременно передам.

Я протянул телефон Инодзаки.

— Ну как всё прошло? — с опаской спросил он.

— Проблем не будет, Инодзаки-сан, раздевайтесь и ложитесь назад — в постель, — посоветовал я. — И слушайте внимательно наш план действий. Болезнь Крона у вас развивается нетипично. Пока не могу сказать, хорошо это или нет. Но анемия у вас уже появилась, а других симптомов как не было, так и нет. Сейчас вам введут раствор железа и витамин «В-12». Также вы будете пропивать курс фолиевой кислоты в таблетках. Но это лишь для начала. Завтра я попрошу нашего гастроэнтеролога, чтобы она заглянула к вам. Потом вместе с ней мы поставим окончательный диагноз.

— Спасибо вам огромное, Кацураги-сан, — вздохнул Инодзаки. — Понятия не имею, что бы я без вас делал. Я ведь и вправду был готов возвращаться домой. А если у меня действительно такая тяжёлая анемия, как вы говорите… Возможно, есть риск, что из лаборатории по окончании рабочего дня уже вынесли бы мой хладный труп!

— Не хочу вас пугать, но я бы не стал отрицать такой вариант, — кивнул я. — Однако здесь вы в безопасности. Всё, Инодзаки-сан. Доброй ночи.

Остаток дежурства мне удалось качественно выспаться. Я даже соскучился по дивану в ординаторской. Всё-таки в Индии с её номерами «люкс» хорошо, но не так приятно, как выхватить пару часов в отделении терапии между дежурством и основным рабочим днём.

На следующее утро, проснувшись, я обнаружил, что нахожусь в ординаторской не один. На улице из-за наступившей зимы светает поздно, поэтому я открыл глаза в абсолютной темноте и долго не мог нащупать выключатель. Кое-что меня напрягало.

Кто-то издавал громкие булькающие звуки, будто захлёбывался в нескольких метрах от меня. Как только я включил свет, от сердца у меня тут же отлегло.

— Тендо-кун! — вздрогнул Асакура. — Чего ты так пугаешь-то?

— Тот же вопрос к тебе, — сказал я и заметил, что наш терапевтический кулер с холодной водой был опустошён. — Всё выхлебал! Молодчина! В неврологии своего нет разве?

— Да постовая медсестра в неврологии близко общается с моей женой, — вздохнул он. — Она знает, что если я выпиваю по два литра за дежурство, значит, у меня сушняк. А я ж не виноват на этот раз! Мне теперь это состояние погано, я не хочу это терпеть.

— Да успокойся ты, долго терпеть не придётся. Ты главное рот чем-нибудь прополощи, и салфетками влажными себя оботри. Чтобы пациентов запахом не отпугивать, — посоветовал я.

— И то верно! — Асакура бросил взгляд на влажные салфетки, что лежали на моём рабочем столе. — Тогда я у тебя позаимствую.

— Не надо! Эти спиртовые. Ещё не хватало на коже тебе какие-нибудь дрожжи развести, — рассмеялся я.

До начала приёма оставалось ещё сорок минут, но меня уже пришёл сменить Куренай Цукаса, который временно замещал ушедшего на больничный Накадзиму Хидеки.

Мне очень не хватало старого заведующего терапевтическим стационаром. Этот крикливый дед создавал такую тёплую атмосферу в отделении, что я всегда с большим удовольствием шёл к нему, чтобы разобрать очередного пациента.

Вспомнив о Накадзиме, осознал, что как раз сейчас у меня есть время его навестить. Я прошёл в кардиологическое отделение и поинтересовался у медсестры, куда положили старика. Оказалось, что его совсем недавно перевели в кардиологию, а ранее он находился в реанимационном отделении.

Я аккуратно заглянул в его палату и тут же услышал хриплое ворчание.

— Ну чего стоите, будто не у себя дома, Кацураги-сан? — произнёс Накадзима Хидеки. — Я не сплю, заходите!

— Я помню, что вы привыкли просыпаться в пять утра, но всё же опасался, что болезнь может вас сморить, — ответил я.

— Фиг ей! — усмехнулся Накадзима. — Трансмуральный инфаркт — и тот не убил. А уж от сердечной недостаточности не помру.

— Я рад вас видеть, Накадзима-сан, — поклонился я. — Жаль, что, вернувшись из отпуска, я застал вас в таком виде.