Счастливый мопс тем временем довольно ластился к рыбаку. Тот, улыбаясь, трепал пса за ухо. Чудик был рад добрым рукам, то и дело совавшим ему что‑то в широкую пасть. «А как же собачья верность?» – подумал было паренёк. Но тут же его внимание само собой переключилось на другое: оказалось, что седой рыбак вовсе и не ловит, а, напротив, с помощью подвешенной к удочке вместо крючка небольшой серебряной тарелочки кормит рыбу, подбрасывая крупные крошки хлеба и крупицу. Стайка рыб безбоязненно крутилась у самого берега. Иногда рыбёшки выпрыгивали из воды, демонстрируя свои золотые плавники и хвостики.

Рыбак, прекратив насвистывать, окинул мальчика удивлённо-пронзительным взглядом и неожиданно опять засмеялся. Морщинки рассекали его лоб и щеки.

– Чародей, говоришь… А они существуют вообще, эти чародеи‑то?!

Вовка пожал плечами.

– Чем же, мой друг, обычный рыбак отличается от чародея? Цветом плаща?!

Когда старик улыбался, морщины расползались таким образом, что лицо молодело и делалось невероятно добрым.

– Но, понимаете… Послушайте… Я не знаю… Просто меня попросили собаку найти… Вот она… – робко начал оправдываться паренёк.

А старичок в это время снял свой плащ, перевернул его наизнанку и облачился в него обратно. Только теперь рыбацкий плащ стал парчовым халатом. Рыбак поднял ведро, и оно в один миг обратилось резным деревянным сундучком, а удочка в руках оказалась посохом. Перед Вовкой стоял тот самый чародей! Это был шок! А вот мопс, как ни в чём не бывало, весело крутился возле ног чародея: пёс сразу признал хозяина, не смутившись его внешней трансформации и переодеваниям.

– Ты меня искал, Володя? – Чародей расплылся в улыбке.

– Но как вам удалось… – Мальчик не смог сформулировать вопрос.

– Чудеса! Не иначе! Но что мы всё обо мне да обо мне?! Расскажи о своём путешествии, – потребовал старик. – Что видел в пути? Где был? Кого встретил? Что нашёл?

– Я нашёл огромный живой мир! И себя в нём! Я видел чудо!

– А что ж меня‑то не признал? Почему засомневался? Я же дал тебе напутствия и в придачу волшебные предметы.

– Всё в целости и сохранности! Вот и тростник, и камень, – Володя порылся в глубоких карманах. – Удивительные штуки!

– Ну что ты! Подзорная труба и окатыш-покатыш – это мои тебе подарки! И вот тебе второй урок: смотри пристальнее в глубь, всегда ищи суть вещей. И пусть в твоей жизни внешнее, намекая на содержание, всегда остаётся лишь внешним. Понял?

– Я запомнил… Поразмыслю перед сном…

– Ты честный парень, Володенька. У тебя есть содержание.

– Правда? Значит, внешность не имеет значения?

– Что ты! Конечно, имеет!

Тут чародей достал из кармана халата шоколадную конфету и демонстративно поднял её на уровне глаз.

– Внешняя оболочка – это лишь красивый несъедобный фантик. Он скрывает шоколад – тот самый смысл, содержание, – чародей развернул конфету и как‑то по-ребячьи закинул её себе в рот. – Но обёртка бережёт конфетку, намекает нам, что внутри что‑то вкусное, привлекает наше внимание, не даёт пройти мимо.

Ловким движением фокусника старик достал из рукава вторую конфету и протянул Вовке. Тот оторопел, не решаясь взять.

– Бери! Это просто конфетка! Вкусно же – в этом смысл! И это чудо!

Мальчик зашелестел фантиком, а чародей продолжал:

– Но самое волшебство в том, что конфеты становятся слаще, когда ими с кем‑то делишься!

– Да… Я делюсь … Буду делиться… И… очень вкусно… Благодарю! – пытался быть вежливым Вова. – Кстати, самые вкусные конфеты продаются без фантиков – их упаковывают в красивые коробочки – я маме дарил.

– Так и есть! – Старик-чародей достал из своего расписного сундука ещё одну конфету (без обёртки!) и сунул мопсу, уже давно завидевшему, что хозяин раздаёт угощения, и посему вилявшему хвостом с особым усердием. Глядя на него, чародей снова раскатисто захохотал.

– И да: ещё раз спасибо за мопса! Это мой закадычный друг. Но за любовь к искушениям в прошлой жизни данное воплощение он отбывает псом. Но не беда! Так тоже весело! У вселенной отличное чувство юмора!

– Он тоже чародей? – Паренёк кивнул на Чудика.

– Он обычный рыбак! А потому, как ты понимаешь, мой ответ – да!

Мальчуган таращил глаза на волшебного старика, боясь пошевелиться, жадно ловил каждое его слово.

– А ты отзывчивый парень, Вова! И наконец‑то решился выйти за пределы – сначала двора, потом села. Ты смог преодолеть свои страхи, раздвинул границы – и, значит, стал свободнее. Чем меньше барьеров, тем больше свободы. Сегодня ты стал таким же, как мы.

– Чародеем?!

– Человеком ищущим! Ты видел чудо и теперь можешь показывать его другим. Ты посвящён!

– То есть теперь я тоже могу творить волшебство?!

– Само собой! Если это твой выбор. Мы, как ты уже заметил, имеем возможность выбирать: ловить рыбу или кормить её, брать или давать, строить или разрушать, проживать удивительную жизнь или влачить никчёмное существование. Свобода выбора – в арсенале каждого. Это главный бонус Человека. И это мой тебе третий урок.

Чародей похлопал мальчика по плечу, свистнул мопса и, подхватив сундук с посохом, отправился в сторону подвесного моста.

– Спасибо! – Всё, что Вовка успел крикнуть ему вслед. – Мы ещё встретимся?

– Конечно, Володенька! Только позови!

Старик прибавил шаг и через мгновение, вновь став облаком, растворился в дымке белой ночи.

Потрясённый встречей и всем произошедшим, мальчуган просидел на песке у речки, пока вновь не начало светать.

Первый же луч перечеркнул белую ночь и превратил её в розово-золотистое утро. Рассвет развеял ночные чары, отменил тишину, добавив миру звука, приглушённые тона сделал максимально насыщенными, тончайшие ароматы загустил до щёкота в носу. Магия ночи отступила. И теперь вокруг кружило утреннее чудо – оно пело, шелестело, стрекотало, журчало, благоухало, переливалось и сияло. Маленький уголёк на горизонте за несколько минут разросся в огненный шар. На небо, широко улыбаясь, выкатилось нарядное Солнце. Ему предстояло освещать самый длинный день в году.

Вовке так хотелось сейчас же бежать и, не медля ни минуты, об этом волшебстве всем рассказать, даже прокричать! Его охватило нестерпимое желание всех пробуждать, призывать любоваться великолепием окружающего мира. Да! Да! Чародей прав: конфеты вкуснее, если их делишь с другом. Но как же чудесно было бы с кем‑то разделить и эту белую ночь, и этот золотой рассвет, и даже эти надвигающиеся со стороны города наэлектризованные тучи дотерпевшей до утра грозы…

Эх, но почему же все спят?! Завтра нужно всем рассказать! Непременно всем. Непременно всё.

По телу сладким вишнёвым сиропом разливалась дрожь. Будоражила, не унимаясь. Вовка силой заставил себя вернуться в старый безмятежно спавший дом и улечься в постель. Закутавшись с головой в одеяло и крепко зажмурившись, он понял, что ВСЁ ЭТО было и внутри него! Чудо не исчезало! Его было так много! И внутри, и снаружи, и где‑то между. «Наверняка кто‑то ещё об ЭТОМ знает. Наверняка кто‑то так же сегодня был посвящён в чародеи… – проваливаясь в сон, думал мальчуган. – И у него, может, под подушкой тоже тростниковая трубка и окатыш… И он сейчас уже смотрит чудесные волшебные сны… Вот бы нам завтра встретиться!»

Всё это было давным-давно, в те времена, когда мою бабушку Нюру звали Анюткой, и у неё была своя бабушка. А у бабушки – дедушка.

Дело было в маленькой уютной квартирке в доме на углу, возле сквера, где вместе с Анюткой, помимо Бабушки с Дедушкой, жили Мама с Папой и брат с сестрой – Двойняшки-не-разлей-вода. Анютке, самой младшей в этой большой семье, едва исполнилось четыре годика, когда в один прекрасный день Мама принесла домой внушительных размеров коробку с надписью «осторожно: стекло» и водрузила её на обеденный стол. Семья собралась вокруг и заворожённо смотрела на Маму, а Мама – на семью и загадочно улыбалась.