– Вот что я достала! – наконец‑то сказала довольная Мама и начала распаковывать покупку.

– Ну доставай, раз достала! – пошутил Папа и принялся помогать Маме.

Это был чайный сервиз: шесть чайных пар, заварной чайник, сахарница, большое блюдо под вкусности и ещё одна чашечка чуть меньшего, чем остальные, размера, но с двумя ручками и без блюдца, предназначавшаяся, вероятнее всего, под варенье. Посуда заняла почти весь круг стола. Чайный сервиз был прекрасен. Тончайший фарфор украшали нежно-сиреневые фиалки на тонких стебельках с резными зелёными листиками.

– Ой! Неужели новая посуда! Старый‑то сервиз уже весь побит! – обрадовалась Бабушка.

– Ух ты! Добытчица наша Мама! – с гордостью проголосил Папа.

– Эх! А давайте пить чай! – хлопнул в ладоши Дед.

– Ура! С конфетами! – одновременно закричали и запрыгали, взявшись за руки, Двойняшки-затевашки.

– Ах… Какая класота! – восхищённо пролепетала Анютка, которая ещё не выговаривала всех звуков. Она, словно зачарованная, не сводила глаз с фарфоровых фиалок.

Кухня моментально наполнилась звоном, бульканьем и смехом – все начали готовиться к чаепитию! И вскоре семья уселась за накрытый новой белоснежной скатертью стол.

Замечали ли вы, дорогие читатели, что в семьях, где любят пить чай, царит лад? Обедают ведь почти в каждом доме. Или хотя бы ужинают. Это можно делать молча, не глядя друг другу в глаза, и даже в разных комнатах. Но наслаждаться вишнёвым пирогом, припудренным сахаром, или вкушать нежнейший «Наполеон» можно только в хорошей компании с отличным настроением. Без сомнения, дом, где на столе хотя бы в раз в неделю появляются красивые чашки и разные вкусности, – счастливый. Именно таким казался в этот день и Анюткин дом – приветливым и доброжелательным, уютным и радушным, настоящим семейным очагом, местом, где все любили и принимали друг друга.

Теперь, когда напротив каждого стояла великолепная фарфоровая пара – чашка на блюдечке, семья выглядела невероятно дружной. Но вот незадача: сервиз‑то рассчитан на шесть персон, а членов семьи – семь. Как же быть?! Неужели кто‑то останется без новой чашечки и будет пить чай из старой кружки?!

Выход из ситуации быстро нашла Бабушка:

– Наша маленькая Анютка может пить чай вот из этой чашечки с двумя ручками, а варенье мы переложим в хрустальную вазочку из серванта!

– О-о-о! Две ручки – это так удобно! – отметил Дед.

– Кстати, Анечка, посмотри-ка: эта чашечка вся усыпана фиалками, а на других их только по три, – подхватила Мама.

– И на ней ещё и зелёная каёмочка, а на других чашках такой нет, – заметил Папа.

– Мы тоже хотим такую!!! Почему ей лучше, чем нам?! Мы тоже хотим с двумя ручками и без блюдца! – в голос возмущённо завопили Двойняшки-притворяшки, подмигивая друг другу: они радовались, что им достались нормальные чашки и блюдца без изъянов.

– Я соглясна, – ласково пролепетала Анютка и как‑то по-взрослому улыбнулась всем, – давайте узе пить сяй.

Всю долгую холодную зиму на кухне маленькой квартирки в доме на углу, возле сквера, чашки частенько мелодично позвякивали и завораживали всех своим великолепием. Фарфоровый сервиз с фиалками доставали из буфета по выходным и праздникам. Глаз радовали шесть чайных пар, сахарница, заварной чайник, большое блюдо, в которое горкой умащались разные сласти, и ещё одна маленькая чашечка с двумя ручками, усыпанная фиалками. Фарфор гордо стоял на столе и украшал белоснежную скатерть.

Но если хоть на минуту, дорогие читатели, в кухне повисла бы тишина, то стало бы слышно, как посуда… пе-ре-го-ва-ри-ва-ет-ся! Чайные пары, одинаковые как внутри, так и снаружи, очень подружились между собой и обожали посплетничать о носатом чайнике, влюблённом в сладкоежку-сахарницу. Ещё они высмеивали неуклюжесть большого блюда и высокомерно потешались над одинокой маленькой чашечкой с двумя ручками.

– Пузатый‑то опять важничает! Нос задрал! Думает, он главный тут!

– Ничего подобного: убери одну из нас – и сервиза не будет. Мы, чашки, здесь главные! Дзынь!

– А сахарница‑то какая напыщенная! Возомнила, что без её сахара чай невкусный! Будто других сластей на столе нет! Ха-ха!

– А посмотрите на блюдо: его самого из-под пирога и не видно‑то! Что оно там есть – что нет! Кто‑нибудь когда‑нибудь видел его фиалки? Разве что в мойке посудная губка! Хи-хи-хи! Может, у него весь рисунок уже стёрся?!

– Подруги, а вы видели эту, с двумя ручками?! Она, говорят, вовсе и не чашка! Вот конфуз‑то!

– Ей вообще не место рядом с нами! У неё даже и блюдца‑то нет! Как это ужасно!

– И ещё она вся усыпана фиалками! Фи! Какая безвкусица!

– Мы – эталон красоты и изящества! Тем более наше мнение верное, поскольку нас большинство.

И, одинаковые, словно родные сёстры, тонкой работы чашки продолжали безудержное дребезжание. Затихали они, лишь заслышав бурлящую какофонию огромного медного самовара. Перед электрическим пузаном чайные пары становились по стойке «смирно» и уже не смели и звякнуть.

Накрывали на стол в маленькой квартирке в доме на углу, что возле сквера, как всегда, все вместе.

Мама доставала сервиз: шесть чайных пар, сахарницу, заварной чайник, большое блюдо и маленькую чашечку – с двумя ручками и зелёной каёмочкой.

Папа заваривал чай и потом с важным видом разливал заварку по чашкам.

Бабушка раскладывала на блюде заранее купленные по случаю или собственноручно испечённые сласти.

Дед тем временем докладывал в сахарницу кубики рафинада – он любил, чтобы горкой было.

Анюткиной задачей было достать десертные ложечки. Теперь она делала это шустро. А вот в день, когда сервиз впервые появился в их доме, ящик со столовыми приборами находился лишь на уровне её носика, и девочка отодвигала его с трудом, вставая на цыпочки. Тогда она умела считать только до пяти, поэтому шестая ложка была вновь под номером один, а седьмая – второй.

Двойняшки-смешняшки во время подготовки к чаепитию чаще всего весело бегали вокруг стола, хохотали над им одним лишь понятными шутками, болтали на своём выдуманном языке, наводя счастливый и беззаботный хаос на кухне, и всех поторапливали тысячами вопросов: «Уже готово?», «Уже скоро?», «Ну как там?» Между тем их задачей было раздать салфетки и достать из холодильника мёд, лимон и варенье. Это за любимых внучат делала Бабушка.

Но вот стол готов. Ароматный чёрный байховый чай заварен – можно разливать по чашкам. Папа берётся за работу, приговаривая: «Средней крепости чай с лимоном и двумя кубикам сахара – Маме. Такой, чтоб обжигаться, и с парой ложечек смородинового варенья – Папе. Чай холодный, но послаще – Двойняшкам-милашкам. Нашей Бабульке – добавим медку, Дедуле – сливки пожирнее. А вот Анютка любит тёпленький чаёк с вишнёвым сиропом».

– Сюствуете: всюду пахнет летом и садом? Класота-а-а… – восхищалась Анютка и делала очередной глоточек вишнёвого чая.

– Фантазёрка растёт, – улыбался Дед.

– Смотри, чтобы пчела тебя не ужалила! Вон-вон – прям из сада летит! Жжжжж! – подтрунивали Двойняшки-пугашки.

И все хохотали, а Анютка настороженно оглядывалась по сторонам и уже готова была отмахиваться от пчелиного роя.

– Доверчивая… Это мешает в жизни, – то ли грустно, то ли разочарованно констатировал Папа.

Чтобы побороть страх, накатывающиеся слёзы и нападки домочадцев, девочка начинала напевать себе под нос.

Чаепитие продолжалось. Все за столом смеялись. Весело позвякивал фарфор. Только Анютка грустила. Грустила по лету и саду. И ещё её огорчало то, что нельзя петь за столом, – «плохая манера», говорила Мама. Да и вообще петь – «пустое дело», так говорил Папа. Огорчало, что Двойняшки-не-разлей-вода всегда её дразнят, а гулять с собой не берут… А ведь Анютка знает так много интересных игр! Дед с Бабушкой, пытаясь сохранить в семье мир и не вмешиваться в воспитательный процесс, помалкивали, хоть и жалели внучку.