Я вспомнил, как в тот же самый день я поговорил с отцом. Я произнес целую речь, приводя множество доводов о пользе бейсбола. О том, как он развивает стратегические и тактические навыки, а еще силу, выносливость, меткость и умение работать в команде. Я пообещал, что буду продолжать заниматься шахматами взамен на мой собственный выбор, до которого уже дорос. Вспомнил, как отец сдержанно улыбнулся лишь краем губ и разрешил мне вступить в школьную команду по бейсболу. Это были мои первые переговоры. И моя первая победа. Позже побеждать стало легко. Я научился этому.

Я поднялся и подошел к комоду. Как можно тише выдвинул верхний ящик, где хранились мои часы, запонки и немногочисленные аксессуары. В самом дальнем углу нащупал бархатный мешочек и вытащил его. Сжал в кулаке и еще раз взглянув на спящую Амалию, покинул комнату, плотно закрывая за собой дверь.

Вернувшись в гостиную, взял со стола стакан с недопитым виски и выключил свет, оставляя только светодиодную ленту в рабочей зоне кухни. Тишина и пустота заполнили меня до краев. Я сел на диван и устало откинулся на его спинку, держа в одной руке стакан, а в другой заветный мешочек из детства. Сделал глоток обжигающе – карамельного напитка и достал из мешочка детский подарок Амалии Скай, девочки, что уже в восьмилетнем возрасте так чутко понимала меня. Грудь больно сдавило, когда я привычным движением надел браслет. Он по-прежнему был мне по размеру, ведь та милая девочка позаботилась об этом. Погладив пальцем лапу, я закрыл глаза.

И вспомнил тот день, четыре года назад, когда видел Аму в последний раз. Когда снял со своей руки ее подарок и убрал подальше в темный угол так же, как и свои чувства к ней.

4 года назад

Я нехотя вышел из машины, просидев в ней перед домом Скай добрых полчаса. У меня не было никакого желания находиться сегодня здесь. Джон устроил званый вечер в честь выпускного бала наших девчонок. Если бы такой ужин организовал отец, я бы отмазался от присутствия, сославшись на учебу и работу, которые совмещал последний год, но отказать Джону и Шелли я не смог.

Перед дверью я проверил нагрудный карман пиджака, убедившись в сохранности его содержимого, и вошел в дом. Меня тут же окутал сладкий медовый аромат с легкой ноткой горечи. Это заставило меня улыбнуться. На самом деле, ничего удивительного, это был обычный запах для «персикового штата», но именно в этом доме он казался самым вкусным и родным.

Шелли Скай увлеклась выращиванием персиковых деревьев и стала настоящей королевой этого бархатного сочного фрукта. Ее плантации простирались на несколько десятков миль от дома на юг. Часть урожая поставлялась в местные кондитерские фабрики. А также любой желающий американец или турист мог приехать на ферму и за небольшую плату, лично собрать свежайшие фрукты для себя и своей семьи.

А еще так пахла Амалия.

Я прошел через большую гостиную, уставленную белой мебелью, и оказался у распашных дверей, ведущих в сад. Здесь сладкий аромат смешивался со свежестью листвы, дымом от барбекю и пряным запахом жареного мяса.

Играла тихая музыка, повсюду раздавался смех, велись беззаботные разговоры. Мужчины были одеты в легкие светлые брюки и футболки-поло, женщины в цветастые летние платья. Я единственный, кто явился в черном костюме и теперь выделялся среди присутствующих людей. Половины из них я даже не знал. Я поморщился от того, что мне предстояли еще и совершенно ненужные знакомства.

– Милый, ты пришел! – ко мне подошла взрослая копия Амы. Шелли Скай.

Она нежно обняла меня и поцеловала в щеку. Внутри сразу растеклось тепло, и я немного расслабился.

– Я не мог пропустить, – кратко улыбнулся ей. – Родители уже здесь?

– Все здесь. Ждали только тебя, дорогой. Как ты? Как твоя учеба? Джон говорит, что ты слишком много работаешь в компании. У тебя остается время на себя?

Шелли всегда заботилась обо мне, как о родном сыне. После рождения Оливии, мама страдала мигренями, которые иногда повергали ее в затяжную депрессию. Поэтому Шелли часто находилась в нашем доме, вместе со своей дочерью.

– Я справляюсь. А мама здесь? – слишком взволнованно произнес я и, заметив грустный взгляд Шелли, тут же попытался взять себя в руки.

– Кармен немного уставшая, но она здесь.

– Хорошо. Хочу поздороваться.

– Конечно, милый.

Шелли улыбнулась и указала рукой направление, в котором я немедля направился. Мама сидела на кресле из светлого ротанга, покрытого белоснежной мягкой накидкой. За ее спиной, положив одну ладонь на ее плечо, стоял отец. В другой его руке был стакан с виски. Они оба улыбались тому, как Джон что-то активно рассказывал и показывал. Он чуть ли не ползал на четвереньках, изображая нечто непонятное. Неожиданно Скай грохнулся на задницу, выплеснув при этом себе на лицо добрую порцию виски из своего бокала. Родители разразились громким смехом.

Я поднял глаза на вечернее синее небо, глубоко вдыхая запахи окружающей идиллической атмосферы, и позволил себе внутреннюю улыбку. В следующий раз, когда я посмотрел на родителей, отец наблюдал за мной с серьезным лицом. Я направился к ним.

– Мама, ты роскошно выглядишь, – поцеловал ее, на миг задержавшись в родных крепких объятиях. – Как чувствуешь себя?

– Роскошно, – передразнила она меня и широко улыбнулась, мерцая своими коньячными глазами. Отец всегда говорил, что ее глаза пьянят его. – Сынок, ты выглядишь уставшим. Папа тебя совсем загонял! – она гневно сверкнула взглядом в сторону отца и тот напрягся.

– Я в полном порядке, мам. Ты же знаешь, Блэксайда непросто сломить, – искренне улыбнулся я, и заметил одобрительную ухмылку отца.

– Вот именно, дорогая! – он поцеловал маму в макушку, и у меня засосало под ложечкой.

Их любовь была такая искренняя, такая чистая, что впору позавидовать. Отец рядом с ней превращался в мягкий спрэд для тостов. Мне нравилось наблюдать за ними. Когда-нибудь нечто похожее будет и у меня. По крайней мере, я надеялся на это.

Я огляделся в поисках девчонок, но среди гостей были только взрослые. На школьный выпускной бал не принято ходить семьями, именно поэтому Джон и собрал импровизированный вечер для родителей выпускников. Как я понял, сами выпускники должны были присоединиться к нам позже.

– Рад, что ты пришел, – похлопал меня по плечу Джон и вручил стакан с выпивкой. – Пойду, переоденусь. – Взяв двумя пальцами мокрую ткань футболки на груди, потряс ею и улыбнулся широкой открытой улыбкой.

Джон Скай был высоким блондином с голубыми глазами. Даже сложно сказать, от кого из своих родителей Амалия унаследовала свои черты. Хотя, это неудивительно, ее родители столько лет вместе, что стали похожи между собой, почти как две капли воды. Да, и мои родители далеко от них не отставали. Кармен и Казимир Блэксайд тоже обладали схожей внешностью. Темные волосы, смуглая кожа и темно-карие глаза. Я и моя сестра унаследовали их черты так же, как Ама свои.

Не смотря на абсолютную противоположность во внешности и характерах, наши семьи были удивительно похожи и близки. Многих это удивляло, но не меня. По закону природы во всем мире должно быть равновесие и его легко можно наблюдать на нашем примере.

– Проблем с поставкой комплектующих не будет? – раздался сбоку от меня глубокий голос отца.

– Нет. Почему они должны быть? – слегка нахмурив брови, спросил я.

– Последние две поставки прошли с нарушением срока.

– За последние две поставки отвечал не я, – спокойно парировал отцу.

Казимир улыбнулся, коротко кивнув головой. Он был доволен. Я польщен.

Позади нас раздался суетливый шум, и сад наполнился звонкими голосами. Я оглянулся и увидел, как яркая блестящая компания молодых людей заполняет пространство.

Во главе, как всегда, сияла Оливия. Ее рост был всего лишь чуть больше пяти футов2, но она всегда выделялась в толпе своей неуемной энергией и обжигающе-роковой внешностью. Длинные густые темные волосы почти всегда свободно развевались на ветру, отождествляя ее бунтарский дух. Утонченная фигурка с потрясающей бархатистой золотистой кожей будоражила взгляды мужчин. Но самое главное, это ее глаза. Огромные, гипнотически черные. Чернее темноты. Они всегда искрились от плутовства, веселья и дерзости. Но не дай бог вам попасть под их космическую магию. Даже я, ее брат, старался избегать их пронзительного взгляда, который сверлил насквозь, вынимая всю душу и увлекая в свою черную бесконечность.