Он не загадывал будущего, но отчаянно не желал сыну похожей судьбы. Искренне переживал, кем вырастет отпрыск при постоянном отсутствии отца, сможет ли жена справиться одна. Не сядет ли на иглу, не сопьется ли, не сядет на малолетку.

Размышления Грини прервались криками зэков:

- Что за кипиш?

Он выглянул из-за стоявшего рядом Сипача. Происходило нечто странное и непонятное. Несколько заключенных упали на пол, другие корчились, третьи орали надзирателям чтобы вызывали лекарей. Кругом царили гвалт и неразбериха. Неожиданно сокамерник осел тяжелым бесформенным кулем на пол, изо рта пошла пена.

- Сиплый, Сипач, - Гриня кинулся к товарищу.

Судороги волной пошли по телу. Зек одной рукой и коленом с силой прижал руки к полу, пытаясь унять приступ. Сиплый продолжал биться в страшном припадке. Правой рукой Гриня надавил на жевательные мышцы, надеясь разжать плотно сомкнутые челюсти. Однажды он видел, как оказывают помощь при эпилепсии и машинально попытался воспроизвести действия санитаров.

- Тащи ложку, – рявкнул он на застывшего Митяя.

Сипача трясло в жесткой лихорадке. Глаза невидяще смотрели в никуда, лицо покрывалось пятнами.

- Откинуться решил? - зэк перевернул тело на бок, чтобы друг не захлебнулся. – Хорош! Митяй!!!

Гриня действовал быстро и хладнокровно. Не дождавшись реакции кореша, он дотянулся до ложки и просунул её между зубами, прижав язык вниз. Сиплый шумно втянул воздух, но амплитуда непроизвольных сокращений увеличивалась. Гриня с силой удерживал Сиплого на месте, как вдруг почувствовал, что на него стал заваливаться Митяй. Откинув плечом тяжелое тело, он нащупал пульс на шее у Сипача, одновременно отмечая боковым зрением начавшиеся конвульсии у второго товарища.

- Начальник, - взвыл Гриня, - в кресты их.

В голове билось: «Отравили, падлы». Сиплому, похоже, уже ничем нельзя помочь. Отнявший ни одну жизнь, Гриня ни с чем не мог перепутать смертельную агонию.Оставив лежать друга, он перекинулся ко второму, едва дышавшему сокамернику.

- Дыши, Митяй, дыши, - Гриня поменял тактику, перевернул зэка на спину, начал резко и мерно надавливать на грудь, делая искусственное дыхание.

Через несколько минут безрезультатных усилий все было кончено. Татарина невозможно было узнать – вместо привычного естественного цвета на лице и теле проступили все цвета радуги. Глаза закатились под лоб, искаженное от боли лицо раздулось, превратившись в жуткую фантасмагорическую маску.

Гриня поднялся и сквозь туман, как при замедленной съемке, наблюдал за происходящим: заключенные извивалась на полу; пара человек пытались оказать им помощь. Кто-то отступил подальше, испуганно жался к стене, не желая ни в чем участвовать; остальные стуча по железной решетке звали надзирателей. Через минуту в помещение ворвались сотрудники ГУФСИН, раздавая удары направо и налево.

- Всем лежать! Руки за голову!

- Вы что, волки… – только успел сказать Гриня перед тем, как у него поплыло перед глазами. Он рухнул как подкошенный, не увидев, как, подбегающий «лягушонок» оторопело застыл на месте с занесенной дубинкой.

***

Яна откинулась на сиденье и закрыла глаза. Она старалась не думать ни о позывах к тошноте, ни о ликвидации, сосредоточившись на аутотренинге и повторяя про себя как мантру: «Все хорошо, я спокойна. Мое тело расслаблено. Мои силы возвращаются с каждым вдохом. Я дышу ровно и спокойно. Я чувствую себя хорошо…» Многократно проговариваемые одни и те же фразы одурманивали. Внушение сработало и Яна прогрузилась в глухое забытье.

Очнувшись от морока, женщина глянула на часы – с момента атаки прошло 28 минут. Хорошо. На восстановление ушло чуть меньше ожидаемого. Отмерила себе ещё несколько минут отдыха и вскоре интуитивно почувствовала, можно приниматься за вторую партию. Яна принялась нанизывать души новых заключенных. Первый, второй…, десятый…. Собралась силами, задержала дыхание, и… поняла, что не хватает решимости рвануть. Отталкивающе ощущения опустошения пугали. Из неё как будто на время вырывали душу. И хотя физическое истощение не сопровождалось нетерпимой болью, провал в черную яму был сродни острому приступу клаустрофобии.

«Черт побери, - подумала она, - прямо как самой себе эпиляцию в зоне бикини делать. Приклеишь восковую полоску, а потом пять минут волю в кулак собираешь, чтобы дернуть… Тут главное саму себя обмануть… Так. Зацепила и не давая разыграться страхам, неожиданно для себя самой…» - обманывая разум, Яна, стремительно оторвалась от липкой мерзости и тут же повторно обмякла в обмороке. Усилия того стоили, если бы она могла подсчитать число ликвидированных, то обнаружила бы странную вещь, подтверждающую теорию геометрической прогрессии. Во время второго захода число уничтоженных возросло ровно вдвое.

Придя в себя, она первым делом, снова посмотрела на стрелку циферблата – с последнего рывка прошло 23 минуты. «Плюс три на сборы душ в кучу. Итого двадцать минут. Пошел прогресс…»

Запал ещё оставался, но её продолжало мутить. Тошнота предательским комком подкатывала к горлу, вызывая слюноотделение как перед рвотой. Яна приложилась к бутылке с водой и, глубоко дыша, пыталась разжечь ментальное пламя. Удалось со второй попытки и скоро зло сгорело безвозвратно, уступив место чистой космической энергии, вливающейся тонкой струйкой через макушку.

Яна перестала следить за временем, всецело сосредоточившись на процессе восстановления и нового сбора душ. Не без усилий она собралась духом и осуществила очередной выброс сил...Потом снова и снова… В перерывах между чистками, сквозь полуобморочное состояние, Яна слышала вой сирен, машинально отметив возникшую суету в двухстах метрах от её стоянки. Вокруг через край била возмущенная незнакомая энергетика. После пятого захода Яна поняла - больше не выдержит. Остались на зоне недобитки или срезала нечисть под корень, её больше не волновало. Перед ней возникла следующая цель номер один - без эксцессов добраться до ночлега.

Ничего не видя вокруг, Яна подняла помутневшее стекло. Размеренно дыша, она взяла реакции организма под жесткий контроль. Сначала сосредоточилась на мелкой противной дрожи – её довольно быстро удалось унять. Потом сфокусировалась на светлом пятне впереди автомобиля. Концентрация постепенно привела к прояснению в глазах. Светлое пятно оказалось урной, освещенной уличным фонарем. Немощь потихоньку отступала. Через минуту Яна уже различала остальные предметы. Не дожидаясь полного улучшения самочувствия, она завела машину и тронулась с места. Необходимо срочно убираться подальше, пока спецтранспорт возле ИК № 10 не заполонил улицу полностью.

Тайну ведала лишь ведьма,

Сговорившаяся с тьмою.

Все другие бились с тенью

Под пролившей свет луною.

Вечерний звонок застал Плетнева врасплох. После утомительного перелета они с супругой легли спать пораньше. Завтра с самого утра на работу и лучше появится свежим и полным сил. Он по опыту знал, первые дни после отпуска весьма напряженные. Ворохом накапливались важные бумаги, ждали ответа срочные вопросы, и это несмотря на то, что заместитель, за время его отсутствия практически безупречно вел дела в ФКУ ИК. Плетнев полностью доверял майору, но все же некоторые решения неизменно оставались только за ним.

- У аппарата.

- Александр Владимирович, майор Кузнецов. В колонии ЧП, – волнение говорившего на другом конце связи мгновенно передалось полковнику.

Сон сняло как рукой. Не успел он в буквальном смысле слова высушить трусы после моря, как нате, пожалуйста.

- Докладывайте.

- Десять минут назад по неизвестной причине начали умирать осужденные. Причина не известна. Медики на месте, ничего поделать не могут, большая часть заключенных погибла.

- Чтооо?!Что, блядь?! – белугой взревел полковник.

Жена, разбуженная ревом мужа, испуганно подскочила на постели.