- Саша?

Плетневу было не до чувств супруги. В первую секунду он не поверил в услышанное. Такого ещё никогда не было во всей истории содержания тюрем. Однако, знакомый голос четко и по делу продолжал докладывать обстановку. Начальник колонии ощутил мелкий тремор где-то глубоко внутри, через доли секунды переросший в интенсивную тряску требухи. Стук сердца глухими ударами отзывался ломотой в висках: как вообще такое могло произойти? Все походило на какой-то дурацкий розыгрыш и, если бы не серьезность структуры ФСИН, он никогда бы не поверил в реальность ситуации.

Подшефное учреждение считалось образцовым. Волнений среди заключенных не случалось, железная дисциплина и порядок. Без инцидентов не обходилось, но и те происходили крайне редко. Обычные нарушения, характерные для любой колонии в виду специфического контингента, в счет не шли. Первые переживания полковника не несли личный характер. Что ожидает его в случае массовой гибели осужденных: снятие с должности, расследование, крушение всего уклада жизни. На данный момент все это не казалось важным, мысль о том, что будет с ним, догонит гораздо позже. Сейчас главное - своевременно и четко среагировать на ситуацию, предотвратить дальнейшие жертвы, выяснить что произошло и принять верные решения.

- Вызывай дополнительные бригады врачей. Из колонии никого не выпускать, перекрыть доступ в пункты питания. Выставить усиленную охрану. Вызывай персонал с выходного, - одной рукой одеваясь, другой держа трубку в руке отдавал распоряжения Плетнев. - Сейчас буду.

- Что случилось?

Встревоженная жена робко задала вопрос, чувствуя по интонации – дело серьезное.

- Спи, - бросил на ходу Александр, - потом…

Полковник за последние 10 лет ещё никогда не бегал так быстро. Двести метров до автомобильной стоянки он преодолел со скоростью спринтера и, не обратив внимания на отдышку, сразу резко рванул машину с места, едва повернув ключ в замке зажигания. На его счастье ночные улицы были полупустыми, на большинстве перекрестков мигал желтый. Начальник колонии мчал с превышением всех допустимых скоростей, никого не пропуская, и не реагируя на возмущенные сигналы подрезанных водителей.

На территории колонии Плетнева встретили бледные напуганные непонимающие лица сотрудников. Снующие медики пытались оказать помощь заключенным, бьющимся в предсмертных конвульсиях, но усилия оказывались безуспешны. Они едва успевали закрывать глаза одному, понимая бессмысленность дальнейшей реанимации, перебегали к следующему и через некоторое время обреченно отходили уже от него. Никогда Плетнев ещё не видел своих коллег такими растерянными и беспомощными. Через несколько минут после его прибытия на место ЧП, все было кончено. Агонизирующие скончались.

- На лицах и телах скончавшихся осужденных яркие пятна, разной величины и неясной этиологии. Возможно эпидемия или отравление неизвестным веществом. За свою врачебную деятельность, я ничего подобного не видел. Ни одна известная болезнь не подходит под симптомы. На бытовое отравление не похоже, на заражение тоже – ситуация развивалась слишком стремительно. Дополнительные бригады эпидемиологов со всем необходимым будут с минуты на минуту, - быстро вводил в курс дела медик с характерной внешностью доктора Айболита.

Плетнев шел мимо открытых камер, заглядывая внутрь каждой, человек в белом халате семенил рядом, поправляя медицинскую маску.

- Вы бы прикрыли дыхательные пути, Александр Владимирович, пока не ясно, что происходит.

Полковник пренебрежительно отмахнулся от протянутого сложенного в несколько слоев бинта, масок на всех не хватило.

- Да, оставьте, поздно уже.

- Никто не знает, когда поздно. Оденьте, – настойчиво проговорил медик.

Плетнев нехотя повиновался.

- Продолжайте.

- По словам свидетелей, смерть у большинства наступила практически мгновенно. С десяток помучились, но не долго, вот при вас…тут… С момента первой гибели прошло не более получаса, - торопливо дополнил картину происходящего начальник отряда майор Кузнецов.

На зама было больно смотреть, в отличие от своего начальника, он первым делом осознал степень ответственности за ЧП. Внешне он старался выглядеть хладнокровно, но посеревшее лицо с резко обозначившимися морщинами, жестко сжатые губы с трагично опущенными уголками и глубоко несчастный взгляд с мольбой о снисхождении, красноречиво демонстрировали, какие чувства его одолевают. Зэков он не жалел, сама ситуация никак не могла уместиться в голове.

-Пострадали только заключенные? – резко спросил Плетнев.

- Не только. Среди погибших двое сотрудников ИТУ.

- Кто?

- Дежурный помощник, капитан Клявер и младший инспектор Гаврилов.

Дело принимало совсем скверный оборот.

- Панику удалось остановить, ввели карантинный режим. Всех, кто находился на дежурстве, оставили внутри, вновь прибывающих оставляем для охраны снаружи, никого не впускаем, чтобы избежать возможного заражения, - Кузнецов из всех сил старался не давать волю эмоциям, но по его подрагивающим рукам было заметно, каких усилий ему это стоило.

- Сколько скончалось? – спросил полковник.

Стадия отрицания не желала покидать разум Александр Васильевич. Он отказывался принять смерти как случившийся факт и поэтому не мог погасить в себе желание немедленно действовать, хотя что он мог сделать? Не повернуть же время вспять.

- Больше половины состава. Оставшиеся до сих пор испытывают приступы, в более-менее удовлетворительном состоянии человек 20, не больше. Среди наших сотрудников картина получше.

- Так, быстро накрыть погибших простынями, - распорядился полковник.

Медик прав, если это инфекция, то неизвестно как происходит заражение, любая мера могла остановить распространение.

Только сейчас он начал внимательнее рассматривать погибших. Первое, что бросилось в глаза – пятна. Много пятен, перекрывающие татуировки заключенных интенсивным цветом. Полковник остановился. Отчетливые неестественные темно-зеленые следы, схожие с жухлой травой, покрывали лицо и руки распростертого перед ним тела. Разводы смотрелись неряшливыми кляксами, словно неумелый маляр пролил на осужденного краску. Помимо зеленого, на руках присутствовали красные и синие оттенки, но в меньшем количестве и размере. Они словно вытеснялись основным цветом. Начальник ФСИН внимательно вгляделся в небритое лицо почившего - перед ним лежал один из блатных с фамилией Гончаренко по кличке Гриня. Некоторых деятелей Плетнев знал лично – авторитет. Отбывал не первый срок. Матерый волчара. Нашивка на робе указывала статью совершенного преступления 105.

«Убийство часть вторая, - машинально отметил полковник. - Что, черт возьми, произошло?»

- Не подходите близко, товарищ полковник, - предостерег врач.

- Такие пятна у него по всему телу. Цвета у всех разные, размеры тоже, очертания и локализация не повторяются, – добавил он.

- Вижу. Где выжившие?

- Вон сидят, - Кузнецов кивнул в угол коридора.

Невредимые жались на одном маленьком пятачке, не зная, чего ожидать дальше. Самое страшное – неизвестность. Зэки пребывали в ужасе от непонимания явления и осознания абсолютной беспомощности. Массовая гибель выводила восприятие на уровень сюрреализма, отказ от действительности. Все без исключения на зоне чувствовали себя как во сне.

- Что говорят? – с трудом выдирая себя из погружения в кошмар наяву, проговорил Плетнев.

– Ничего особенного сказать не могут. В столовой пищу принимали вместе со всеми, от сокамерников не изолированы. Находились рядом с погибшими, но в разных местах друг от друга.

Полковник прошел к уцелевшим. В основном, заключенные из категории «мужиков», первоходки; один получил срок за непредумышленное убийство, больше напоминающее несчастный случай; другой за нанесение тяжких телесных повреждений в драке - отбивался от нападавших, покалечил двоих. Хмуро сидевший в углу крепкий парень без единой татуировки – бывший спортсмен, насмерть забил двумя ударами насильника, напавшего на школьницу в подъезде.