– Да ты что, мам! – ахнула Ирэн, возвращаясь из другой комнаты. – Это просто шикарное место, мы с Гвен о таком и не мечтали…

– Точно, – подтвердила Гвен. – Здесь можно разместить музыкальные инструменты, чтобы проводить репетиции в этой комнате. А в следующей ты могла бы устроить свою фотостудию, что скажешь, Ирэн?

– Насчет этой комнаты согласна, но в той для фотосессий мне хватит и половины, благо стены белые, – возразила сестра. – Вторую половину можешь использовать как уголок рукоделия для своих уроков…

– Ой, действительно, – спохватилась Гвен, – я же совсем про свои уроки забыла… А куда ты денешь свою аппаратуру.

– Думала устроиться в подсобке, – отозвалась Ирэн, хмуро оглядывая оконные рамы, – ты же знаешь, не выношу шума, когда редактирую… Спрячусь там, как дракон в пещере, чтобы поменьше на людей кидаться.

Розали рассмеялась:

– Вижу, Том, – посмотрела она на мужа, – они уже всё продумали… Тогда давайте начнем с уборки? – улыбнулась она дочерям.

Ирэн потерла ладони друг о друга:

– Начнем.

Розали дала правильную оценку времени: уборка заняла у них несколько дней, еще два дня прошли в перевозке и установке оборудования в трех комнатах. Ирэн первым делом обклеила музыкальную студию плакатами любимых рок-групп.

– Какие у тебя мрачные кумиры, – оценил отец, задумчиво глядя на огромную фотографию канадской группы Three Days Grace, сделанную во время одного из концертов. – Или у тебя хроническая депрессия?

Ирэн рассмеялась:

– Да нет, пап, просто у них песни классные. Я же давала тебе послушать.

Том скривился, а Розали фыркнула:

– Классные, скажешь тоже. Вот я понимаю, композиции Foreigner или Queen…

– Это все равно что сравнивать классику с поп-музыкой, – улыбнулась Гвен. – Первое – шедевр, который никто не слушает, а второе – ширпотреб, – лукаво добавила она.

– Ну, спасибо, Гвенни, – проворчала Ирэн, подключая сабвуфер к музыкальному центру, – хорошую оценку дала моим вкусам, ничего не скажешь…

– Так ты-то рок слушаешь…

– Ладно, с группами я разобрался, – вмешался Том, – но причем тут… – он прищурился, читая надпись в нижнем углу очередного плаката, – Дэвид Теннант? Он тоже рок-гитарист?

– О, пап, Теннанта не трогай, – со смехом протянула Гвен, – это святое. Он же Десятого Доктора играл…

– Того дурашливого болтуна? – вспомнил отец.

– Папа! – возмущенно вскричала Ирэн. Том рассмеялся.

– Ты что, Том, – подала голос Розали, раскладывавшая коробочки с бисером по полке стеллажа у стены, – благодаря ему твоя дочь «Гамлета» почти наизусть выучила.

– Этот шут еще и Гамлета играл?

– Па, он не шут, – с обидой проговорила Ирэн, – он великий актер.

– Хорошо, хорошо, глупышка, – примирительно улыбнулся Том, – я же пошутил.

Ответная улыбка Ирэн была полна тепла.

Остаток дня прошел в расстановке мебели и веселых спорах по поводу оформления фотостудии.

– Как же здорово, – вздохнула Гвен многим позднее, входя в их с Ирэн спальню после душа и садясь на свою кровать. – У нас теперь своя студия.

– Ага… – рассеянно отозвалась сестра, щелкая клавишами ноутбука. – Подальше от Лейквуда.

– Что печатаешь? Очередную статью?

– Да, – Ирэн задумчиво закусила губу, глядя в экран, и взъерошила влажные волосы.

– А толку? Ее ведь все равно не напечатают. Ты ушла из журнала, забыла? – напомнила Гвен, откинув тонкий плед и забираясь на кровать с ногами.

– Не хочу терять навык…

– Надо было тогда поступать на факультет журналистики, – заметила сестра, – раз тебе это нравится.

В Лейквуде старшая школа делилась на несколько факультетов, которые, в свою очередь, делились на специализированные группы. Профильное обучение студентов, грамотно составленное расписание, позволяющее уделять больше внимания предметам, необходимым для поступления в выбранный вуз, лекции приглашенных в школу профессоров ведущих мировых университетов, чьи визиты добровольно финансировались родителями студентов, – всё это позволяло ученикам прекрасно подготовиться к поступлению в высшие учебные заведения и привлекало в Лейквуд всё больше и больше инвесторов.

– Зачем? – фыркнула Ирэн. – Учиться тому, что я и так умею?.. Я собираюсь перевестись с медицинского, – несколько неожиданно сообщила она.

– Ты передумала поступать на врача? – удивилась Гвен.

– Не совсем, – покачала головой Ирэн, пальцы которой выбивали на клавиатуре бешеную дробь.

– Эй, осторожнее, у тебя сейчас ноут зависнет, – со смехом предостерегла ее сестра. – Ты, случаем, не в мою группу собираешься?

– На информатику? С моим-то везением по части техники у вас в компьютерных классах все до единой платы полетят, – усмехнулась Ирэн, отстранившись и виновато закусив губу.

– Что, завис? – догадалась Гвен, с шумным вздохом подошла к сидевшей за столом сестре и повернула к себе экран ноутбука. – Так, минутку… И куда будешь переводиться?

– На биоинженерию.

Гвен с удивлением оглянулась на неё:

– А в чем разница?

– Во всем, – вздохнула Ирэн, наблюдая, как сестра колдует с компьютером. – Я на медицинский-то поступила просто потому, что мне нравится биология. Но всё не то…

– Ты себя сейчас не обманываешь? – с сомнением протянула Гвен. – Мне кажется, или дело в Мирабелл?

– И в ней тоже, – кивнула Ирэн. – Даже вспоминать о ней – дурно становится. Но на самом деле я давно уже подумывала перевестись, просто хотела год закончить, и потом уже…

– Тебе же придется разницу сдавать, – скривилась Гвен.

– Ерунда, скажешь тоже, – отмахнулась Ирэн.

– Легко тебе, – грустно улыбнулась сестра, – даже разница для тебя – мелочь, о которой не стоит париться… Мне б твою память.

– Мне б твое терпение, – парировала Ирэн.

Гвен не сдержала улыбки – сестра терпеть не могла, когда ее хвалили.

– Вот, принимай, – повернула она к ней ноутбук. – И поаккуратнее впредь, он не железный всё-таки.

– С этим можно поспорить.

– Не со студентом физтеха группы «Информационные технологии», – подначила Гвен, вновь устраиваясь на своей кровати.

– Ага, рассказывай, – хмыкнула Ирэн. – А не этот студент, случаем, раскроил школьный комп и до сих пор его не собрал?

– Вообще-то собрал, – вскинув бровь, довольно сообщила Гвен.

– Тебе Зак помог, – обличила ее сестра.

– Совсем немного, – обиделась Гвен и запустила в неё подушкой.

Ирэн со смехом увернулась.

– Вы помирились, кстати? – поинтересовалась она, успокоившись.

– Этот олух думает, что да, – пробурчала Гвен.

– Перестань, Гвенни, Зак не олух, – нахмурилась Ирэн. – Нельзя сохнуть по тебе и быть олухом.

– Да не сохнет он по мне! – возмутилась сестра.

Ирэн закатила глаза:

– А с чего бы ему полмесяца хандрить после вашей ссоры?

– Сам виноват, нечего было преступать границы. Он уже не маленький, чтобы не понимать, где они находятся…

– Не понимать? – севшим голосом переспросила Ирэн. – Гвенни, в нашей дурацкой школе не один человек не понимает, где границы. Они вообще не знают, что это такое…

– Тогда почему ты сама так требовательна к ним? – тихо спросила Гвен. Сестра смокла и отвела взор. – Почему удивляешься каждый раз? Мама права, знаешь: мы пришли в Лейквуд непонятыми. Такими, скорее всего, и уйдем.

– Это не значит, что я позволю преступать эти границы. Если не знают, укажу, где они, но преступать не позволю, – твердо сказала Ирэн.

– Что ж ты меня ругаешь за ссору с Заком в таком случае? – удивилась Гвен.

– Я тебя не ругаю, – покачала головой сестра. – Правильный поступок, респект, сестрёнка. Просто как вспомню лицо Зака, когда он пытался с тобой заговорить… Даже мой Пайки не смотрит на меня так преданно.

– Напомни, кто такой будет Пайки? – нахмурилась Гвен.

– Ретривер из лейквудского парка, – Ирэн свернула все окна на ноутбуке и выключила девайс. – Я тебе рассказывала о нем.

– А-а, – протянула Гвен. – Я уж думала, а не появился у тебя часом парень?