– Эта адаптация всем нравится, Зак, – ответила Ирэн, прекращая игру, и развернулась на стуле. – Версию для оркестра я тоже не люблю… Давно пришёл?

– Пару минут назад, – Зак вытащил изо рта чупа-чупс. – Я тут мимо учительской проходил…

– О, – коротко усмехнулась девушка.

– Ты миссис Стоуни чуть до инфаркта не довела, – хмыкнул Зак.

Ирэн взлохматила челку:

– Лучше б довела.

– Злюка… Гвен тебя ищет, между прочим.

– А вы, я вижу, снова разговариваете друг с другом?

– Не понимаю, о чём ты, – ехидно ответил на шпильку юноша. – Мы не ссорились…

– Ага, рассказывай, – Ирэн повернулась к роялю и опустила клап.

– Гвен была очень расстроена, – посерьёзнел Зак.

Плечи девушки поникли.

– Представляю, как ей это преподнесли, – пробормотала она.

– Ты правда выпрыгнула из окна? – осторожно поинтересовался юноша.

Ирэн долго молчала, прежде чем сказать тихо:

– Там было невысоко.

– Но зачем?

Девушка шумно вздохнула, воздев глаза к потолку; Зак не мог видеть стоявшие в них слёзы. Она и сама не знала, почему, помнила только ослепительную вспышку гнева и бессильную ярость, копившуюся в душе уже неделю.

– Я думаю, – внушительно начал Зак, сглотнув сладкий сироп леденца, – тебе нужен психиатр.

Ирэн встала, поправила лежавший на парте сборник стихов Киплинга и беззлобно фыркнула:

– Ещё один такой совет, и я опрокину тебе на голову что-нибудь тяжёлое.

– Точно нужен, – кивнул юноша.

Девушка хмуро оглядела его: широкие плечи, плотная фигура, давно не стриженые каштановые волосы, усыпанное прыщами квадратное лицо, добрые серые глаза. Зак не был красив, но природное обаяние вкупе с чувством юмора, острым умом и открытой улыбкой делали его приятным собеседником; для Ирэн он давно стал хорошим другом, с которым можно было обсудить любимые фильмы и прекрасно провести время. Предпочитая общество компьютеров и оргтехники занятиям спортом, соревнуясь с Ирэн в количестве прочитанных книг и изученных научных статей, Зак был одним из тех немногих людей, кто говорил с ней на одном языке.

– Слушай, – медленно начал юноша, – до меня тут дошли слухи… Но это же только слухи, да?

Ирэн отвела взгляд, делая вдох. В голосе Зака была надежда, которая недавно появилась в глазах почти всех преподавателей Лейквуда. Надежда, что произошедшее на днях, – всего лишь кошмарный сон. Девушка горько усмехнулась, совсем некстати вспомнив Киплинга: "Слова – самый мощный наркотик людей".

– Ты знаешь, что меня обвиняли в том, будто это я сделала тебя лучшим студентом Лейквуда? – резко спросила она.

Зак дернулся, как от пощечины.

– Я. Я сделала тебя лучшим. Ты хоть слышишь, как это звучит? – едко спросила Ирэн.

В сердце кольнула жалость при виде потрясения и обиды на его лице, и она словно впервые за все время осознала, что Зак был единственным, кто на столь памятном для неё собрании проголосовал "за", единственным, кто ни секунды не сомневался.

– Ни одна сволочь не сказала, что ты заслужил это звание, Зак. Все спрашивали: "А почему не Сахель?".

– Сахель тоже заслуживал, – убито согласился Зак.

– На тот момент – нет, – покачала головой девушка. – В оценочном листе у тебя было больше баллов. Если они хотели, чтобы лучшим был Сахель, нужно было отклонить предложенную нами год назад рейтинговую систему, в частности, убрать колонку "Участие в общественной жизни Лейквуда". Хотя я не знаю, как можно быть лучшим студентом школы, для которой ты сам ничего не сделал… Зак, не я сделала тебя лучшим. За тебя голосовал Совет. Я всего лишь добилась того, чтобы оценки были справедливы. Поэтому ты в списке стоял первым.

– Ирэн…

– Пообещай мне одну вещь, Зак, – перебила его девушка.

– Да?

– Скоро начнутся каникулы… Пообещай, что через месяц-полтора, отдохнув от школьной рутины, ты подумаешь о нашем последнем собрании. Ты сказал, что моё отношение было субъективным, – со вздохом напомнила Ирэн.

– Оно было субъективным, – упрямо возразил Зак. – Гвен – твоя сестра.

– Я бы сделала это, даже не будь Гвен моей сестрой, – тихо промолвила девушка. – Нельзя сетовать, что мир несправедлив, творя беззаконие. То, что я требовала, было справедливо, и, поверь, нам ещё аукнется то, что мы слабовольно не стали бороться и отошли в сторону. Так что подумай и через месяц, на свежую голову, ответь ещё раз на вопрос, была ли я субъективна в своем решении.

Зак внимательно оглядел хаос выбившихся из косы тонких чёрных прядей, бледное лицо с заострившимися чертами, светлые серо-зелёные глаза, взгляд которых умел загораться сталью, а последнюю неделю и вовсе стал жёстким.

– Ты сильно изменилась за каких-то пару дней, – проговорил он наконец.

Ирэн не сдержала кривой улыбки.

– Говорят, взрослеешь, когда разочаровываешься. Я здорово разочаровалась, причём абсолютно во всём, что связано с Лейквудом. Я повзрослела, Закери.

Юноша вытащил со рта леденец, ставший каким-то совершенно безвкусным, и тяжело вздохнул.

– До завтра, Ирэн, – чуть слышно попрощался он и вышел из кабинета.

– До завтра, – девушка отвернулась, чтобы не видеть его удаляющуюся спину, и решительно заглушила робкий голосок сожалений. Она не собиралась более давать скидок кому бы то ни было. Даже Заку.

Примечания к главе:

[1] – рассказ Джека Лондона

[2] – известный вальс румынского композитора Иона Ивановича.

Небольшое одноэтажное строение, стоявшее отдельно от трехэтажных коттеджей, в которых жили студенты Лейквуда, раньше служило жилищем охранявших школу сторожей. Но вот уже несколько лет этот крохотный домик с маленькой кухонькой, узкой ванной комнатой и небольшой спальней был тихой гаванью двух сестер, усилия которых превратили старое обветшалое строение в островок уюта и чистоты.

Покормив белых кроликов, живших в загончике за домом, и полив пеларгонии и пионы на клумбах, Ирэн сбросила кроссовки и убрала их в полку возле двери.

– Давно пришла? – поинтересовалась помешивавшая рис в кастрюле Гвен, когда сестра появилась на кухне.

Девушка устало опустилась на стул:

– Минут десять назад, кормила пушистых. По-моему, Смайли приболел....

– Ты знаешь, какой скандал раздула миссис Стоуни? О тебе вся школа говорит.

– Обо мне всё время говорят, ничего нового, – фыркнула Ирэн, оторвала веточку розмарина с рассады, росшей в длинном ящике на подоконнике, и запустила в рот.

Гвен повернулась к ней и спустя долгое мгновение промолвила:

– Нам всего два дня осталось, потерпи немного, Ирэн. Приедем домой – буйствуй сколько захочешь, но пока постарайся держать себя в руках. Хочешь кушать? – мягко спросила она.

– Да, – кивнула Ирэн, поднимаясь со стула. – Оставь, я сама положу… Как вкусно, – с наслаждением протянула она позже, уничтожив половину своей порции риса с мясом.

– Ты просто голодная, – заметила Гвен.

– Ты просто хорошо готовишь, – парировала Ирэн, проглотив полную ложку гарнира.

Гвен усмехнулась:

– Завтра твоя очередь, так что постарайся. Ещё раз сгоревшие блины я не осилю.

– Они всего лишь немного подгорели, – возмутилась сестра. – К тому же, я собиралась приготовить запеканку.

– И спалить нашу кухню?

Ирэн замахнулась ложкой, но Гвен с хохотом увернулась.

– Ты несправедлива, знаешь? И не преувеличивай. То, что я не люблю готовить, вовсе не значит, что не умею.

– Брось, – улыбнулась сестра, – ты же любишь меня.

– А я и не отрицаю, – лукаво откликнулась Ирэн. – Что было на тренировке? Вопросы были интересные? – отодвинув пустую тарелку, спросила она.

– Да, – оживилась Гвен, – сегодня мы обсуждали Бостонское чаепитие и Войну за независимость. Кстати, ты так и не пришла. Почему?

"Потому что видеть не могу твою мисс Тайлер", – пронеслось в мыслях Ирэн.

– Я… была не в себе, – пожала она плечами.