Молодой креонидянин шумно вздохнул, словно подавившись этим открытием, и перевел несчастный взгляд на следователя – тот наблюдал за ним с издевкой.

– Вы по-прежнему настаиваете на том, что не знали о содержании файлов похищенного накопителя информации? – Тоби Ларк поставил локти на стол, сцепил пальцы в замок и расслабленно улыбнулся: паршивец все-таки попал в умело расставленную ловушку.

Под его взглядом задержанный совсем сник. «Кто бы мог подумать, что Шшо работает на правительство?», – подумал с отчаянием.

– Что вы от меня хотите? – спросил, не дожидаясь окончания видео: на пожизненный приговор в тюрьме Калипсо он уже «заработал».

«Вот это уже другой разговор», – Тоби Ларк спрятал улыбку.

Вакуум бесчувственный и глухой, он обволакивает будто ватой, крадя и звуки, и запахи, и ощущения. Сон, даже если он вызван сильнодействующими препаратами, – совсем иное. Во сне ты словно перелистываешь страницы сознания, просматривая сны и скучая. Инвар умел определять количество пролистанных страниц. И как только они завершались, он просыпался.

Это называлось техника программируемого сна, очень полезный навык, давно, еще в ледяных кельях Мейда́ны, усвоенный им.

Вот и сейчас, досмотрев отведенное время, он мысленно закрыл тончайшую тетрадь, будто сотканную из туманов и космической пыли, и прислушался к ощущениям собственного тела. Это важно – понять, что чувствует твое тело, куда оно помещено. Сознание умело нащупало окончание собственных стоп, поднялось выше, до голени. Кончики пальцев чуть покалывало. Инвар неторопливо, по чуть-чуть возвращая чувствительность нервным окончаниям, возвращался в реальность.

Дыхание оборудования. Шелест вентиляционного клапана, с щелчком – за что-то цепляется, не закрывается до конца и бесконечно гоняет воздух. Немыслимая роскошь и безалаберность. Он бы за такое выбросил в шлюз как механика, так и медика, который ежедневно слышит это безобразие.

Все тот же солоноватый привкус на языке.

Он мысленно коснулся своего локтя и «разбудил» его, почувствовал холод в вене, легкое давление лекарства. Все верно, к вене подключена капельница, которая и вводит снотворное. Что ж, значит, эта тварь действовала не самостоятельно. Или уже успела получить одобрение Сыырхада. Это плохо. Это означает, что статус кво изменился.

Филин контролировал дыхание – подключенное к нему оборудование не должно выдать момент пробуждения. Он сфокусировался на собственном сердцебиении – громкость сигнала у уха позволяла синхронизировать его с ним.

Вдох. Выдох. Вдох…

Это оказалось проще, чем он думал.

Его тело было зафиксировано креплениями под коленями, на бедрах, под грудью. Отдельно были закреплены запястья, совсем слабо, очевидно, только для того, что во сне рука не дернулась и игла не повредила вену. Филин усмехнулся и приоткрыл глаза.

Мягкий свет падал из-за ширмы. Там кто-то был. Та самая клириканка? Или кто-то другой? Медблок на таком корабле должен быть немаленьким, персонал многочисленным. Инвар решил подождать. Покосился на иглу, торчавшую из его вены, осторожно высвободил из крепления другую руку и перекрыл капельницу, почти прекратив подачу лекарства. Почти – чтобы не сработал нейробот и не вызвал раньше времени медиков. Инвару нужно еще немного времени, чтобы оглядеться и окончательно прийти в себя.

Через пару мгновений он сел, спустил ноги с кровати, почувствовал босыми ступнями пол. Встал, неторопливо шагнул к ширме. Его чуть качнуло, пришлось остановиться и сделать несколько глубоких вдохов. Дыхание всегда помогало.

Он прикрыл глаза. Постоял так еще пару мгновений.

Вдох-выдох.

Скользнул к краю ширмы.

Все тот же больничный бокс. По центру, под продолговатыми лампами – три капсулы гиперсна, словно трилистник. Все три пустые. Около одной из них, спиной к Инвару, работала та самая клириканка. Тонкие пальцы скользили над клавиатурой, завершая введение команд. Больше никого не наблюдалось. Филин посмотрел вправо. Правее – палата, в которой он обитал до помещения в капсулу, там должны остаться его вещи. Но попасть туда, минуя клириканку, не получится.

Он криво усмехнулся и шагнул из-за ширмы.

Он двигался бесшумно и стремительно, оказавшись за спиной девушки буквально в пару шагов. Коснулся ее плеча.

Клириканка ахнула от неожиданности, осела и резко развернулась.

То самое выражение лица, которое он ждал – округлившийся взгляд, наполненные ужасом и непониманием глаза.

– Эрэ́ссе, – поздоровался на клириканском и протянув перед собой руку, сомкнул пальцы на горле девушки и с силой толкнул на корпус ближайшей капсулы, придавив девчонку к его белоснежному боку. – Мне понравилась твоя затея со снотворным, скажи, сама придумала или кто подсказал?

Он склонил голову к плечу и обнажил острые, будто бритва, зубы. Девушка хрипела и царапала его кожу, пытаясь высвободиться, оттолкнуть Филина – на его коже оставались красноватые вспухшие борозды. Он подался вперед, приблизив к ней свое лицо, и повторил вопрос:

– Кто. Приказал. Меня. Усыпить?

Девушка молча вырывалась. Филин презрительно фыркнул, перехватил ее так, чтобы сжать ее голову между ладонями и чуть надавил на череп клириканки. Под пальцами стало горячо, мощные потоки энергии потекли сквозь них, соединяясь с нейротоками несговорчивой девчонки. Та будто окаменела. Взгляд остановился, руки безвольными плетьми повисли вдоль тела. Филин снизил напор, испугавшись, что не рассчитал силу и убьет клириканку слишком быстро. Та моргнула.

– Кто приказал усыпить меня? – повторил он в третий раз, вложив в голос угрозу. Девчонка должна понять – он просит в последний раз. И для убедительности пустил ей по нейронам короткий, но мощный поток – будто на раскаленную иглу насадил. Точно рассчитанный удар током, чтобы оставить ее в живых, но достаточно сильный, чтобы у жертвы не хватило сил даже закричать. Клириканка беззвучно захрипела, оседая в его руках. – Говори…

Он ослабил ток, поймав взгляд жертвы, плотоядно улыбнулся. У него даже приоткрылся рот от возбуждения и удовольствия.

– Сыырхад, – выдохнула девушка.

Инвар ослеп от гнева, отпустил девчонку и с размаха ударил ее по щеке – та отлетела до стены, ударилась головой и сползла, безвольно царапая ноготками обшивку. Затихла, уткнувшись в угол.

– Пфаль ксё, – процедил сквозь зубы креонидянин, мысленно обращаясь к своему «спасителю», и оскалился. – Ты заплатишь за это.

Он направился к пульту связи с рубкой.

– Я надеюсь, что ты не лжешь. Потому что если в твоих словах есть ложь, я обнаружу ее и тогда… – он криво усмехнулся и скользнул взглядом в угол. Там, скрючившись, лежала клириканка. Тонкая струйка крови вытекала из ее уха, плечи слабо подрагивали. – Тогда меня не остановят двери и выставленная охрана.

Брови Сыырхада надменно изогнулись:

– Ты угрожаешь мне? Напрасно. Пока я – твой единственный союзник. Не испытывай судьбу, Инвар.

Креонидянин наблюдал, как гаснет монитор внутренней связи. На его губах играла ледяная усмешка, а мозг уже прорабатывал одно за другим решения. Он повернулся к закутку с оборудованием, к которому был подключен совсем недавно, проследил по направлению кабеля, к какому информеру он подключен и имеется ли на нем значок выхода в инфосеть. Значок был. Как и связь с головным искином фрегата.

Инвар размял плечи, вытер ладонью лицо, будто стирая с него остатки собственных заблуждений. Подбоченился – его ожидала довольно простая, хоть и нудная работа. Она пойдет быстрее, знай он кое-какие коды.

Филин медленно повернулся к клириканке. Неторопливо подошел к ней и легонько пнул под ребра, заставив заскулить и обернуться. Присел перед ней на корточки:

– Эй, тварь. Ты жить хочешь?

Девушка, имя которой он даже не знал – оно ему было не интересно, как не интересно, как звали кусок мяса, который ты собираешься употребить в пищу – с трудом сфокусировала взгляд на его лице, с усилием кивнула.