Тишина, последовавшая за этими словами, казалась оглушающей. Даже гром за окнами утих, словно мир замер в ожидании.

Годрик ухмыльнулся, но его глаза оставались холодными.

– Ты ошибаешься, рыцарь. Я не предлагаю рабство. Я предлагаю свободу – свободу творить историю, которую никто не осмелится забыть.

Эндориан отвернулся к окну. Дождь уже лил стеной, а молнии разрезали тьму ночи. Он знал, что впереди его ждёт нечто большее, чем просто выбор. Это было испытание – не только его силы, но и его веры в себя.

– Ваш брат – такой же тиран, как и вы, – наконец сказал он, обернувшись. – Но я не собираюсь быть пешкой ни в вашей игре, ни в его.

Годрик посмотрел на него долго, его взгляд стал ещё более ледяным.

– Тогда я дам тебе время подумать, – произнёс он, возвращаясь к трону. – Когда начнётся бой, ты будешь знать, на чьей стороне должен быть.

Эндориан не ответил. Он развернулся и вышел из зала, оставив короля в одиночестве. Но даже за закрытыми дверями он ощущал этот пронизывающий взгляд, как будто Годрик всё ещё наблюдал за ним.

Ночь поглотила замок, а вместе с ней наступила тишина, в которой каждый шаг, каждый выбор становился важным. Эндориан чувствовал, как внутри него вновь нарастает тьма, но свет, что жил глубоко в его душе, не угасал. Он знал, что эта битва будет не только за власть, но и за правду – ту, которая всегда скрывалась за тенями.

Ночь была спокойной, но холодной. Лёгкий ветер скользил по стенам замка Харистейла, наполняя воздух предчувствием чего-то неизбежного. Эндориан стоял, опершись на парапет, глядя в тёмную даль, где огни лагеря Корвина мерцали, словно далёкие звёзды. Тишину нарушили шаги. Лёгкие, уверенные, они не принадлежали солдату.

– Думаешь, найдёшь ответы, глядя в тьму? – произнёс мягкий, но язвительный голос.

Эндориан обернулся и увидел Айлреда. Советник Годрика двигался с грацией хищника. Его длинное, тёмное одеяние слегка развевалось на ветру, а в глазах светился острый ум. Этот человек всегда казался чужим даже в стенах замка, словно он был частью чего-то большего, чем просто политические интриги.

– Может, я ищу не ответы, а свободу от вопросов, – отозвался Эндориан, его голос был ровным, но в нём слышалась усталость.

Айлред остановился рядом, облокотившись на парапет. Он посмотрел на Эндориана, словно мог видеть глубже, чем позволяла видимость.

– Свобода? – он коротко усмехнулся. – Ты выбрал странное место, чтобы искать её. Здесь цепи куют быстрее, чем мечи.

Эндориан молчал, но его взгляд оставался напряжённым. Айлред следил за ним с интересом, словно перед ним была головоломка, которую он пытался разгадать.

– Ты стоишь на перекрёстке, рыцарь, – продолжил советник, его голос стал тише, почти шёпотом. – Тьма внутри тебя шепчет одно, свет зовёт к другому. А ты, как и все, пытаешься остаться между ними, не понимая, что на этом пути ноги неизбежно начинают скользить.

Эндориан чуть повернул голову, в его взгляде мелькнула настороженность.

– Ты много знаешь. Больше, чем кажется.

– Я наблюдаю, – ответил тот небрежно, улыбнувшись уголками губ. – Это мой талант. Наблюдать за тем, что прячется под поверхностью. А твоя внутренняя борьба слишком явная, чтобы её не заметить.

Эндориан отвернулся, снова глядя на огни вдалеке.

– Если ты знаешь, что внутри меня, то скажи, какой выбор мне сделать?

Айлред рассмеялся, тихо и чуть насмешливо.

– Ты хочешь, чтобы я дал тебе ответ? Указал путь, который избавит тебя от необходимости принимать решение? Увы, я всего лишь советник, а не твоя совесть.

Он поднял голову, глядя на звёзды.

– Но одно могу сказать наверняка: Годрик видит в тебе лишь инструмент. Корвин же, в отличие от него, видит только препятствие. Ни один из них не примет тебя таким, каков ты есть.

– А ты? – резко спросил Эндориан, оборачиваясь.

Айлред улыбнулся, его взгляд снова стал пронизывающим.

– Я? Я вижу возможности. Каждый человек – это выбор, который он ещё не сделал. И ты, рыцарь, стоишь на пороге чего-то гораздо большего, чем понимаешь.

Эндориан нахмурился, чувствуя, как слова Айлреда проникают глубже, чем он хотел бы.

– Ты говоришь, как будто знаешь, что я сделаю.

– Нет, – ответил Айлред спокойно. – Но я знаю одно: выбор уже сделал тебя тем, кто ты есть.

Он повернулся, чтобы уйти, но, сделав несколько шагов, остановился и бросил через плечо:

– Помни, рыцарь. Иногда, чтобы увидеть свет, нужно сначала пройти через самую глубокую тьму.

Эндориан смотрел ему вслед, его мысли смешались. Тьма внутри него шевелилась, как живое существо, искушая, но свет, который он нашёл в горах Фарнгора, ещё горел, отбрасывая слабые, но стойкие лучи в этом мраке.

Внизу замка грохотали барабаны, возвещая о скором начале войны. Выбор Эндориана уже не был его личным делом – он стал частью судьбы, которая переплеталась с судьбами других, как звёзды переплетаются в ночном небе.

Серое утро застало поле боя в предвкушении хаоса. Тучи низко висели над землёй, изредка разрываемые вспышками молний, предвещая бурю, что готовилась обрушиться не только с неба, но и из сердец воинов, собравшихся для кровавой битвы. Равнина перед стенами Харистейла, ещё накануне зелёная, сейчас была усыпана армиями, готовыми умереть за своих предводителей. Знамёна Годрика реяли под холодным ветром, их чёрно-красные цвета словно впитывали свет, бросая густые тени на землю. Напротив, варвары Корвина выставили ряды своих воинов, чьи доспехи и оружие больше походили на инструменты пыток.

Эндориан стоял среди войск Годрика. Его чёрные доспехи, испещрённые древними рунами, выделяли его среди остальных, внушая окружающим страх. Никто не осмеливался смотреть на него, но каждый ощущал его присутствие, как холодный ветер, пронизывающий до костей. В его душе бушевала буря, не менее яростная, чем та, что назревала над полем боя.

Когда началась атака, мир превратился в кошмар. Волны воинов столкнулись, как разъярённые звери. Земля содрогнулась от топота ног, лязга мечей и криков агонии. Поле боя мгновенно окрасилось кровью, её запах смешался с железом и потом.

Эндориан шагнул вперёд, стиснув рукоять своего меча. Его первый удар разрубил щит и грудь солдата Корвина, словно они были сделаны из бумаги. Крик умирающего заглушился шумом битвы, а Эндориан уже двигался дальше, как смертоносный вихрь. Ему не было равных. С каждым взмахом меча он забирал жизнь, и тьма внутри него ликовала.

На поле встречались бойцы, готовые сражаться до конца, но даже они дрогнули перед яростью Темного Рыцаря. Один из них, воин с массивным топором, рванул к Эндориану, выкрикивая проклятия. Топор обрушился с оглушительным звуком, но Эндориан уклонился с грацией зверя, и его клинок рассёк шею врага, обдав всё вокруг кровавым фонтаном. Тело воина рухнуло с глухим стуком, а голова покатилась к ногам его товарищей.

На стенах замка Годрик наблюдал за битвой с высоты. Его лицо оставалось безмятежным, но в глазах горела лихорадочная жажда власти. Он видел, как его враги падали, один за другим, и на губах его заиграла усмешка.

– Это моя воля, – прошептал он, сжимая край парапета. – Пусть кровь льётся, пока этот мир не станет моим.

Его окружали советники и охранники, но никто не смел заговорить. Все знали, что в этот момент любой звук мог стать последним.

На поле боя Эндориан заметил высокого воина, чьи доспехи были украшены рогами, а секира в руках казалась столь массивной, что её вес мог обрушить даже крепостные ворота. Это был один из командиров Корвина. Их взгляды встретились, и в тот миг мир для них сузился до одной точки.

Воин с ревом обрушился на Эндориана, и их оружие столкнулось с такой силой, что казалось, будто сама земля содрогнулась. Искры сыпались, как огненный дождь, от столкновения металла. Эндориан, уклонившись от второго удара, ударил врага в бок, но тот лишь отступил, словно разъярённый бык.

– Доспех тебя не спасёт, – прорычал воин, занося секиру для нового удара.