Они вошли в просторную комнату, богато украшенную и освещённую свечами. Тут же Селена повернулась к одной из служанок, всё ещё стоявшей поблизости, и почти мгновенно вернулась к своему властному тону.

– Подготовь ванну на двоих, – резко приказала она, – и найди подходящий наряд для леди Катарины. Её одежду отправь в стирку, а сама постарайся быть быстрее, чем в прошлый раз.

Служанка поклонилась и поспешила выполнить приказ. Селена тем временем повернулась к Катарине с довольной улыбкой.

– Ну вот, сейчас всё будет готово. Ты заслуживаешь лучшего, а не грязи с дороги и этих дурацких переговоров.

Селена продолжила разговор, внимательно наблюдая за реакцией Катарины, будто пытаясь её испытать.

– Ну, как там твой брат, Торвальд? – спросила она с легкой усмешкой. – Он мне всегда нравился… до того момента, как потерял ногу в этом бесполезном сражении. Эти мужчины… они всегда хотят кому-то что-то доказать, не так ли?

В её голосе скользил оттенок пренебрежения, который она даже не пыталась скрыть. Но за словами скрывалось любопытство – Селена явно хотела проверить, насколько сильно Катарина привязана к своему брату, и как она воспримет её тон.

Катарина, воспитанная как воительница и привыкшая к жестокости мира, сохраняла спокойствие. Она посмотрела на Селену, держа взгляд твёрдым, но не агрессивным. Ответила коротко и по делу, как обычно делала, когда речь заходила о личном.

– Торвальд силён, как и всегда, – сказала она сдержанно. – Потеря ноги не изменила его характера. Он остаётся тем же человеком, каким был.

В её голосе не было ни жалости, ни сожаления. Это был простой факт, лишённый лишних эмоций. Катарина уважала своего брата и не позволяла никому проявлять к нему снисхождение. Её собственная воля была столь же непоколебима, как и у Торвальда. Но при этом, несмотря на явное пренебрежение со стороны Селены, Катарина была готова продолжать беседу, стараясь оставаться открытой и дипломатичной.

– Мужчины действительно часто делают странные вещи, чтобы доказать что-то, – добавила она, слегка смягчив тон, позволяя себе улыбнуться. – Но и нам, женщинам, порой приходится сражаться в своих битвах.

Селена ухмыльнулась, явно довольная тем, что Катарина не стала отталкивать её. Она подалась немного вперёд, будто готовясь рассказать что-то более личное, но тут дверь приоткрылась, и в комнату вошла служанка. Она скромно поклонилась и сообщила:

– Ваша ванна готова, леди.

Селена встала с кресла, плавно потянув за руку Катарину.

– Отлично! – произнесла она с энтузиазмом. – Пора забыть о дороге и расслабиться. Ванна для нас обеих – лучший способ сбросить с себя пыль этих… мужских дел. И не переживай, после этой встречи ты будешь выглядеть так, что даже лорд Ричард не сможет оторвать от тебя глаз!

Она улыбнулась, а затем с непринуждённостью, присущей только ей, повела Катарину в сторону ванны. Селена умела оставаться обаятельной, но в её словах всегда был скрытый подтекст, который заставлял Катарины держаться на чеку.

Ванная комната была столь же величественной, как и всё в этом замке, но пропитана ощущением некоего излишества, на грани разврата. Стены были выложены темно-зеленым мрамором, на котором поблёскивали золотые вкрапления, отражающие мягкий свет факелов, закрепленных в бронзовых держателях. Посреди комнаты возвышался огромный бассейн, больше напоминающий купель для дворянской знати, нежели простую ванну. Из воды поднимался лёгкий пар, создавая вокруг атмосферу влажного тепла, будто скрывающего этот уголок мира от суровой реальности.

Поверх воды плавали лепестки роз – свежие и яркие, они создавали мягкий, пьянящий аромат, который наполнял воздух тонкими, соблазнительными нотами. Кажется, сама вода была насыщена маслами, придававшими ей гладкость и пленительный блеск. Селена, с обычной для неё непринужденностью, лишь на мгновение встретилась взглядом с Катариной, прежде чем её губы коснулись лёгкой, едва заметной улыбки. Взгляд её остановился на купели, словно приглашая гостью окунуться в расслабляющие воды. Её тонкая, изящная рука медленно скользнула вдоль пояса её платья, и одежда легко, словно по волшебству, упала на пол. Селена стояла перед Катариной полностью обнажённой, словно не стесняясь ни на миг своей наготы.

Катарина смотрела на неё с невольным замешательством. На Севере подобная откровенность считалась плохим тоном. Там, в суровых условиях, обнажённость была символом уязвимости, и войти в купальню с кем-то, даже с близким человеком, было редкостью. Однако Катарина понимала, что в этом месте, где нравы были другими, её привычки выглядели бы странными. Она ощущала на себе тонкий, проницательный взгляд Селены, который скользил по её телу, замечая каждую деталь – от её крепкой осанки до туго затянутых армейских поножей, которые ещё больше подчеркивали её воинственное происхождение.

Селена молчала, но её выражение лица говорило само за себя: «Не будь глупой, расслабься». Катарина на миг заколебалась, её руки едва заметно дрогнули, когда она потянулась к застежкам на запястьях, от которых шла броня, защищавшая её руки. Каждое движение казалось ей неловким и непривычным. Снимая поножи, она ощущала внутреннее сопротивление – словно её прошлое, её северные корни, протестовали против этой непривычной обстановки. Но она знала, что в этом замке это считалось нормой. Её миссия требовала гибкости, адаптации к новым обстоятельствам, а значит, ей придётся сделать шаг в сторону от своих привычек и устоев. Катарина медленно, но неохотно расстегнула кожаный ремень, который крепил броню на её талии. Армейская защита упала на пол с тихим металлическим звоном. Затем она сняла кожаные перчатки, которые так сильно стягивали её запястья, и наконец, её руки, на которых остались следы от ремешков, были свободны. Она чувствовала, как каждый элемент её доспеха, который она снимала, освобождал её не только физически, но и эмоционально – как будто с каждым слоем брони она снимала с себя нечто большее, отказываясь от своей привычной защиты. Наконец, она осталась в нижней одежде и, почувствовав на себе тёплый, одобряющий взгляд Селены, сделала последний шаг – полностью обнажила своё тело, сжав зубы, чтобы не выдать своего смущения. Теперь, стоя перед купелью, она ощущала, как тепло и аромат роз словно затягивают её в водную гладь.

Катарина медленно опустилась в купель, чувствуя, как горячая вода обволакивает её тело, смывая остатки усталости и дорожной пыли. Тепло проникало в каждую клеточку её тела, и пьянящие ароматы масел и лепестков роз наполняли её сознание, унося с собой напряжение последних дней. Она боролась с собой, стараясь не позволить себе расслабиться слишком сильно – сказывалось воспитание, привычка к самоконтролю и сдержанности. Но всё же вода была настолько приятной, что ей едва удалось сдержать порыв улыбнуться или начать беззаботно плескаться, как дитя.

Она осторожно погружалась глубже, пока её плечи не скрылись под поверхностью воды. И вот, в какой-то момент, Катарина, закрыв глаза, полностью ушла под воду, чувствуя, как всё лишнее – пыль, усталость, беспокойство – остаётся где-то далеко, вне этих стен, в ином мире. Когда она вновь вынырнула, её лицо было спокойно, а взгляд стал немного более расслабленным. Повернувшись к Селене, которая сидела напротив, явно довольная собой, Катарина тихо сказала:

– Спасибо, мне это было нужно. Сама бы я не попросила.

Её голос был искренним, но сдержанным, как и всё в её натуре. Она не привыкла просить о чём-то для себя, особенно о подобных удовольствиях. Селена, увидев, как ледяная маска Катарины на мгновение треснула, лишь улыбнулась в ответ, наслаждаясь моментом своей небольшой победы.

– Наслаждайся, – сказала она мягким голосом, но её глаза на мгновение сузились, изучая реакцию гостьи, словно проверяя её на прочность. В этой улыбке была игра, где обе знали правила, но играли с разными целями.

И вот, в ту же секунду, её голос внезапно стал резким, прерывая спокойствие купели: