Из привезенного красного сандалового дерева Чулабун выстроил 500 мондоп[11], чтобы отпраздновать пришествие Будды. Жители Кхиткхина выслушали учения Будды с огромным восторгом. Затем они лицезрели, как он сотворил чудо, оставив силуэт своей тени и отпечаток правой стопы на каменном лике горы Патави, чтобы люди могли им поклоняться и сохранять память о нем.
В иной версии истории охотников говорилось, что Будда вверил Пинтхолу, новопосвященного сына брахмана, попечительству Маудгальяяна, чтобы его главный ученик мог споспешествовать духовному путешествию нового монаха к архатству. По прошествии дней Маудгальяяна увидел, что его ученику требуется практика основной медитации, поэтому он повел Пинтхолу через леса и горы Джамбудвипы, чтобы тот мог медитировать в одиночестве. Однако Пинтхола не смог достичь нового уровня просветления, и Маудгальяяна задумался, не лучше ли ему оказаться где-то в местах еще более уединенных, например на рубежах какой-либо далекой земли. Поделившись с Пинтхолой своим планом, Маудгальяяна навел чары, уменьшив Пинтхолу до размера ягоды индийского крыжовника, после чего сунул его в складку своего одеяния и полетел в Суварнабхуми[12].
Когда они прибыли туда, Маудгальяяна увидел, что покрытые буйной растительностью уединенные окрестности горы Кхатака и впрямь пригодны для того, чтобы Пинтхола смог практиковать медитации. Еще в тех местах располагалась община во главе с охотником по имени Кааттака, кому, по мнению Маудгальяяны, учение Будды могло пойти на пользу. Когда они опустились на эту гору, Маудгальяяна вернул Пинтхолу к его обычному размеру, и оба отправились с визитом к охотнику. Когда два монаха прибыли в дом Кааттаки, уже стемнело.
После целого дня, проведенного в лесах, охотник отдыхал дома, и его лук и стрелы стояли прислоненные к стене.
– Добрый хозяин, – поприветствовал Маудгальяяна охотника, – мы сбились с пути и боимся, что продолжать наше путешествие в темноте будет опасно. Если не возражаете, могли бы мы остановиться у вас на ночлег?
Увидев двух монахов, Кааттака удивился, ибо ему еще не доводилось видеть религиозных людей во плоти. Их обоих окружала некая таинственная аура, и Кааттака даже усомнился в том, что это человеческие существа. И как этим двум незнакомцам вообще удалось войти в ворота поселка? У него зародилось подозрение, что они – злые духи, исполненные недобрых намерений.
– Ах вы негодные! Да как вы смогли вторгнуться в мой дом, так что вас не остановили мои слуги? Вы как ни в чем не бывало забрели сюда просить у меня гостеприимства! Какая дерзость! Да вы же просто злые чудовища! Если вы будете настаивать, чтобы я пустил вас на ночлег, то вот увидите – вам придется просить позволения у моего лука!
– Послушайте, уважаемый. Мы монахи; и мы пришли с мирными намерениями. Мы не хотели вас обидеть, вторгнувшись без спроса на вашу землю. Наши намерения искренни и добры, а именно: просветить других, рассказав о природе и о причинах счастья и страданий. И вы уже проявили свою внутреннюю доброту, позволив нам испросить у вашего лука позволения остаться в этом доме на ночь! – И с этими словами Маудгальяяна обернулся к луку у стены.
– О, верный лук, я прошу тебя исполнить, как и всегда, свой долг пред твоим истинным хозяином. Могу ли я просить тебя обратиться в постель и в кров, который даст нам приют на ночь?
И вдруг лук превратился в лежанку.
Маудгальяяна подвел Пинтхолу к кровати, и оба погрузились в медитацию, продлившуюся всю ночь.
Чудо, совершенное двумя монахами, встревожило Кааттаку и лишь подтвердило его подозрения в том, что это были два переодетых злых духа. После этого происшествия он всю ночь не мог уснуть, ворочаясь в своей постели. Тем временем его жена, дети и слуги пустились распространять слухи о прибытии монахов, и жителям поселка стало любопытно самолично взглянуть на странную парочку. Когда забрезжил рассвет, Пинтхола упал с лежанки, утомленный ночной медитацией. Маудгальяяна упрекнул своего ученика за неспособность концентрировать внимание, наказав ему оставаться все время сосредоточенным.
Кааттака решил, что наступил удобный момент, и подступил к непрошеным гостям.
– Злые духи! Вы принесли невзгоды на мою землю. Уходите немедленно, а иначе я воспользуюсь своим луком так, как сочту нужным!
Два монаха снова превратили лежанку в лук, выразили охотнику свою благодарность, а затем поднялись на безмятежный пик горы Кааттака. Прошло несколько дней и ночей. Наконец Пинтхола успешно достиг архатства, и оба монаха отправились по воздуху в обратный путь к Джамбудвипе.
Когда они прибыли в обитель Будды, Маудгальяяна описал все их путешествие, рассказав и об упрямом охотнике, с кем они повстречались. Маудгальяяна думал, что Кааттаке пойдут на пользу наставления Будды, и посчитал их встречу возможностью для Будды самолично распространить свое учение среди жителей тех земель, дабы те смогли обрести мир и счастье в грядущие годы. Выслушав Маудгальяяну, Будда решил отправиться туда в одиночку и посетить охотника и жителей поселка у горы Кааттака на следующий же день.
Наутро Будда перенесся по воздуху и благочинно опустился на гору Кааттака. И вдруг вся местность озарилась умиротворяющим светом, а буйная растительность леса покрылась спелыми плодами, кои утолили голод бесчисленных животных, кому больше не нужно было лишать жизни другую живность ради пропитания. Будда притушил свою ауру и, облачившись в одеяние обыкновенного монаха, направился к дому охотника.
Кааттака все еще отдыхал у себя во дворе, когда увидел приближавшегося к нему Будду. «Вчера их было двое, и вот идет еще один, – взволнованно подумал он про себя. – Эти негодники явно стремятся испортить мне жизнь!»
– Добрый человек, – поприветствовал его Будда. – Не будешь ли так любезен предоставить мне ночлег?
– Замолчи, негодяй! – отрезал Кааттака. – Я не позволю опять меня беспокоить и устраивать в моем доме такой же беспорядок, какой учинили у меня прошлой ночью те двое!
– Если ты не позволишь мне остановиться здесь, то, может быть, ты разрешишь мне отдохнуть на краю утеса? – спросил Будда.
– Как хочешь, – пожал плечами Кааттака.
И Будда отправился к утесу. Он решил усмирить упрямство охотника и освободить его слуг от грубости и злобности их хозяина. Собрав всю свою чудодейственную мощь, Будда приказал темным тучам заволочь небо от горизонта до горизонта. Три дня и три ночи ливень обильными потоками лился с небес на землю. Дабы уберечься от дождя, Будда свернул вершину утеса в виде капюшона кобры, под которым оставался совершенно сухим на протяжении всей грозы. А гроза имела катастрофические последствия для охотника и его слуг. Воды, хлынувшие из ближайших джунглей, затопили прилегающие земли, смывая дома и уничтожая все ценное на своем пути. Обезумевшие жители поселка пытались, кто как мог, спасти хоть что-то из своих пожитков и запасов.
И как только сельчане заметили Будду, над которым, словно капюшон кобры, изгибался пик утеса, они вообразили себе невесть что. Кто-то был уверен, что этот чудотворный монах и вызвал природный катаклизм, а другие опасались, что он принесет еще бо́льшие несчастья. Раздосадованный Кааттака крикнул Будде:
– Ах ты, лживый злодей! Ты навлек на нас этот ливень – и только посмотри, как ты изуродовал мой утес! Ты не сдержал слова, пообещав остановиться здесь только на ночь, вместо того ты пробыл у нас три ночи! Ну-ка убирайся отсюда! Уходи, как ты и обещал!
– Добрый охотник! – ответил Будда. – Верно, что я попросил остаться у тебя лишь на одну ночь. Однако дождь не позволил мне уйти, и хотя теперь он прекратился, все вокруг залито водой. Могу я попросить тебя позволить мне остаться еще на одну ночь?
Кааттака был слишком раздражен, чтобы продолжать спорить с Буддой. Он решил вернуться в дом вместе со своими слугами.
В ту ночь Будда сотворил еще одно чудо. Он вызвал ангелов и брахманов, которые слетелись к нему стаей, озарив всю гору Кааттака солнечным сиянием своих аур. Их блеск разбудил охотника и его слуг. Сначала они встревожились, по ошибке приняв это сияние за лесной пожар, но взглянув повнимательнее, поняли, что купола листвы и горы вокруг озарены небесным светом. Этот необычный свет наконец-то убедил охотника в чудодейственном могуществе Будды.
