– Как долго нам ещё добираться, куда мы там добираемся? – крикнула она ехавшему рядом воину, сторожащему пленных в дороге, её голос звенел от негодования.

Тот бросил на девушку раздражённый взгляд, но, порядком устав от её криков, соизволил ответить.

– За холмами покажется лагерь, но добраться до темна не успеем. Придётся устроиться на привал на ночь. Слишком много времени потеряли в дороге, теперь вынуждены тащиться, – нехотя промямлил он. И уже резче сказал: – Угомонись уже, женщина. Иначе, видят боги, я выброшу тебя с телеги и заставлю тащиться за нами пешком.

– Рискни здоровьем, – мрачно прошипела Кейти, но на всякий случай вопросы отложила на потом.

Пленникам и правда пришлось весь день провести в телеге. Уставшие женщины, долгое время с опаской косящиеся в сторону Катерины, наконец привыкли к её скромному обществу и уснули, прижавшись друг к другу вплотную, как потерянные ягнята. Несчастные особы были в таком отчаянии, что за весь путь не проронили ни слова. Мужчины, напротив, начинали показывать недовольство и стали беспокойно и тихо шептаться, как заговорщики. Катерина, заинтригованная происходящим, не смогла остаться в стороне.

– О чём речь, товарищи? – вперила она суровый взгляд в самого, как ей показалось, напуганного человека.

Тот, покрывшись испариной, нервно ответил:

– Так а вы разве не слышали, как варвары ночью обсуждали бои?

– Бои? – не понимая, переспросила она.

Один из мужиков, нервно сплюнув в сторону, резко ответил:

– Чего ты с ней любезничаешь, Мирха? Баба же, причём не местная. Видать, с севера. Почём ей знать беды наши? – яростно высказался он с презрением.

Мирха явно был не согласен с товарищем. Он посмотрел на того с осуждением, как судья:

– Ну что ты, Варяг. Наша, не наша. Все мы в одной лодке, – его слова прозвучали как призыв к единству.

У Катерины кончалось терпение. За годы службы девушка привыкла, что ей всегда отвечают чётко и по существу.

– Так что стряслось, чего вы нервные такие? – не сдержалась она, повысив голос.

Мирха, удостоверившись, что мешать больше никто не станет, наконец пояснил:

– Слышали мы вчера, как вожак с соплеменниками обсуждали, как бои устроят на выживание.

Катерина недоумённо приподняла брови.

– И в чём смысл боёв? – спросила она в недоумении.

На этот раз соизволил ответить Варяг:

– Чего непонятного, женщина? Сказано же, что бои на выживание, – выделил он последнее слово, – то бишь на смерть.

Кейти, не ожидавшая подобного, переполошилась. Дурное предчувствие засосало под ложечкой, как ледяной коготь.

– Как это на смерть? Разве они не рабов собирают? Зачем же их сразу убивать? Бессмыслица какая-то, – её голос дрожал от возмущения.

То, что мужчины, пойманные варварами, не были воинами, было слишком очевидно. Лица у всех были покрыты густыми бородами, телеса были вялыми, а у многих ещё и с выпирающими, хорошо откормленными животами, словно они никогда не знали тягот войны.

– А зачем нужны слабые рабы? Естественный отбор это. Кто выживет, тот и пойдёт варварам служить, – мрачно ответил один из них.

Катерина была в ужасе от столь диких нравов. Естественный отбор в чистом виде, как в жестокой игре природы.

Ночью, когда телеги остановили на привал, Катерина заметила, как в лагере началась активная деятельность и несколько варваров готовят нечто похожее на арену. К её сожалению, рассмотреть что-либо она не успела: её руки были туго стянуты толстой верёвкой, и один из воинов довольно грубо толкал девушку в спину, поторапливая. В её душе разгоралось дурное предчувствие, как тлеющий уголь в костре, готовый вспыхнуть в любой момент.

На этот раз Кейти разместили в небольшой палатке вместе с другими представительницами женского пола. Она так и не успела пообщаться с принцем и, непринятая местным обществом, весь вечер провела, сжавшись в углу скромного шатра. Но бывший коммандер не жаловалась. Она прикидывала свои шансы на побег, стараясь не отвлекаться на неустанно плачущих, страдающих женщин, и попутно раздумывала, как исхитриться забрать принца с собой.

– Ну полно тебе, Василена, через такое каждая женщина проходит, не стоит так убиваться, – причитала одна из представительниц женской половины. Судя по лицу и морщинам, Кейти предположила, что это была старшая из женщин, её голос звучал как успокаивающая мелодия, но в глазах светилась мудрость прожитых лет.

Все они собрались вокруг самой молоденькой и хрупкой на вид девчушки. Разглядывая уже сформировавшуюся, но ещё не отягощённую годами фигурку, Катерина прикинула, что девушке не больше двадцати, по земным меркам. Она была красива, возможно, даже самой красивой из всех в этой палатке, не считая, конечно, самой Кейти. Её красота была как весенний цветок, только распустившийся и ещё не тронутый ветрами жизни.

– Он был так груб, – плакала несчастная, роняя крупные слёзы на подол юбки, – мне было так страшно! – её голос дрожал.

– Главное, что жива осталась, остальное не так важно, – причитала старшая.

Кейти невольно вмешалась в разговор:

– От чего слёзы льём? Что за повод? – впервые обратилась она к девушкам.

Те вздрогнули, не ожидав, что незнакомка вообще умеет разговаривать. Старшая пришла в себя первой, она же и ответила недовольно:

– Лишил вожак чести несчастную. Не понятно, что ли? Среди нас всех единственная девственница была, – проворчала женщина, её слова были подобно кинжалам, ранящим душу.

Девчушка от слов старшей залилась слезами пуще прежнего. Катерина невольно содрогнулась. Стало ясно, как вожак отвёл душу, не имея возможности затащить в постель истинную виновницу собственного желания. Эта мысль отрезвила Кейти, словно дав ей хорошую пощёчину. Боли не было, а вот стыд и сожаление так и плескались через край, как в переполненной чаше.

Вдруг снаружи послышались крики. Уловив подозрительный шум, Катерина вскочила на ноги и выбежала из палатки. Её тут же остановили стражники, оставшиеся охранять шатры с пленниками, чтобы пресечь любые попытки к бегству.

– Вернись назад, женщина, не зли меня, – прошипел разъярённый варвар, тыча в девушку острым копьём, готовый нанести удар в любой момент.

Катерина, ничуть не испугавшись орудия, взмолилась:

– Да ладно вам, ну дайте хоть глазком посмотреть, что происходит! – её голос был полон отчаяния и любопытства.

– Не положено женщинам на такое смотреть, – самодовольно ответил второй стражник, буквально вырастая рядом, как тень.

Кейти смерила обоих варваров недовольным взглядом и мрачно прошипела:

– Немедленно пропустите меня, иначе я такой скандал устрою, что даже сам вожак прибежит. Что думаете, он скажет, когда поймёт, что вы двое не справляетесь со своими обязанностями?

Катерину привели к освещенной пламенем, сколоченной деревянной арене, вокруг которой собрались все воины племени. Они кричали, топали ногами и хлопали в ладоши, издавая громкие гортанные звуки, похожие на крики огромных птиц.

На арене бились двое: её нежный и прекрасный принц, у которого уже красовались на лице внушительные синяки и ссадины, и здоровенный мускулистый детина со страшным лицом и оторванным ухом, как будто сам демон вырвался из преисподней. Даже для тренированного и закалённого в боях коммандера этот воин-переросток был слишком велик и устрашающ. Что уж говорить о юноше, который, к слову сказать, не выражал и толики страха, но обессиленно стоял на коленях и смотрел на своего соперника снизу вверх со смирением, решимостью и какой-то отчаянной злобой, словно готовился броситься в последний бой.

Детина хорошенько замахнулся, очевидно желая отправить парня в окончательный нокаут, и тут Катерина не сдержалась. Опрометью бросившись вперёд, она буквально заслонила принца грудью, как мать, защищающая собственное дитя. Бой прервался, здоровяк остановился, все вокруг затихли, и вперёд вышел вожак, его глаза сверкали, подобно молниям в ночи.