– Как видите, – рассмеялась я, – она ещё далеко от рабочего варианта.

– А вот тут вы заблуждаетесь, – хитро улыбаясь, маг указал на изобретение, – сейчас вернётся Никодим, и вместе доведём ваше создание до ума.

Мы и не заметили, что кузнец ушёл.

– Вы объяснили всё верно, – продолжил Тихомир, – только не учли некоторые нюансы.

– Спасибо на добром слове, – усмехнулась в ответ.

– Нет, нет, – замахал маг руками, – не думайте, что пытаюсь утешить вас. Впрочем, сейчас сами всё увидите. Наберитесь терпения.

Никодим вскоре вернулся, принеся с собой длинную металлическую полоску. Тихомир окликнул его, подозвал Никиту и вместе с ними ушёл в амбар, где хранились инструменты.

Мы прогуливались вдоль двора, ожидая, пока наши мастера закончат.

– Вы точно поняли устройство, – возбуждённо жестикулируя, из амбара вышел Тихомир, за ним шли Никита и Никодим, – вам немного не хватило до её воплощения. А я просто видел это приспособление в одном из путешествий по Европе. В Германии мне довелось познакомиться с любопытным человеком. Ничего стоящего тот не изобрёл, но его идеи не лишены смысла. Так вот, он-то и показал мне весьма занимательное устройство, которое мы сейчас и используем в машине для стирки белья, нашей Александры Николаевны.

В руках у мага была… пружина! Вот о чём я не подумала, объясняя устройство педали!

Жадовский присоединился к мастерам, и теперь они уже вчетвером колдовали над аппаратом. Мне осталась лишь роль наблюдателя.

За неимением станины машину пока укрепили на четырёх чурбаках. Приладили штифт, внутри установили корзину, приладили ремень, что должен был вращать лопасти. Между деталями педали закрепили пружину.

– Ну-с, – потёр ладони Тихомир, – можно пробовать.

Служанки натаскали пару вёдер воды, откуда-то принесли обычную тряпку.

– Дамы вперёд, – лукаво усмехаясь, Жадовский указал мне на педаль, – ну же, Александра Николаевна, запускайте свою машину.

Я подошла к педали, Василий Андреевич и Никита придержали меня под руки. Встала всем весом на неё. И лопасти завращались, закрутив воду в воронку.

Рядом завизжала любопытная ребятня, что уже заполнила двор.

– Получилось! – Восторженно глядя на рукотворный водоворот в бочке, завопила я от радости.

– Эка невидаль, – качали головой бабы, вышедшие вслед за детьми, – как же оно без рук и стирать будет. Покрутит, да и только.

– Несите мыло и замоченную золу, у тёти Глаши спросите, – мне не терпелось самой глянуть на результат и доказать своей дворне, иначе так и будут руки бить на мостках.

Хорошо, что мыло здесь уже было. Однако народ по старинке стирал замоченным мыльным корнем. Из экономии.

Машка принесла мне требуемое. Я взяла нож, размельчила полбруска мыла, кинула его в чан, влила в воду немного щёлочи, что получали путём замачивания просеянной золы.

– Ну-ка, снимай свой фартук, – сказала Маше.

Та с опаской развязала замызганный уже к середине дня передник и протянула мне. Бросила его в машину, нажимать на педаль вызвались мальчишки.

Вода забурлила, закрутилась. Со дна поднялась пена. Я вооружилась палкой, чтобы фартук хорошо промок и не плавал на поверхности. Подождали минут пятнадцать.

– Довольно, – остановила радостных мальцов, которые катались на педали, точно на качелях.

Вытащила фартук из воды и показала людям. Он был чистым.

– Вот, видите! И не надо полдня тратить на две рубашки.

Кумушки что-то удивлённо залопотали.

– Госпожа, – послышался голос моей горничной, – а мне тоже можно здесь стирать?

– Конечно, Варенька. Вот только Никодим доделает машину. И рядом надо будет установить лохань для полоскания белья. На речку идти далеко. Воду же мальчишки натаскают.

Ребятня мигом приуныла и потихоньку посбегала со двора.

– Александра Николаевна, – Тихомир взял у меня из рук фартук, рассматривая его на свет, – это же уму непостижимо. Как вы облегчите тяжёлый ручной труд людям. Только подумать!

– Пойду-ка я, займусь бумагами, – улыбнулся Василий Андреевич, – с вашим рвением, боюсь, их понадобится много.

Никита залез под машину, Никодим тыкал пальцами то в одну деталь, то в другую, объясняя, как та работает.

– Во дела-а-а-а, – только повторял управляющий.

– Никодим, – подошла я к кузнецу, – доделай машину, как показал Тихомир. Пусть дворня привыкает стирать на ней. Никита, ты проследишь за этим. И чтобы машину не сломали.

– Госпожа, – ко мне подошла Лукерья Захаровна, – можно ли в столичную усадьбу такое же чудо смастерить? Это же какая экономия.

– Справишься, Никодим? – Обернулась я к кузнецу.

– А то ж, – кивнул он, – сделаем.

– Вот видите, – улыбнулась я экономке, – отправим вторую машину с вами домой.

– Спасибо, госпожа, – всегда суровый лик Лукерьи Захаровны лучился добротой, на лбу разгладились морщинки, – рада служить у вас. Мало кто из господ заботится о своих людях, стремясь облегчить их нелёгкий труд.

Я стояла, онемев, эти похвалы от всегда скупой на слова и эмоции экономки, удивили меня. Лукерья Захаровна широко улыбнулась и пошла в дом.

Весь день только и было разговоров, что о стиральной машине. Из деревни прибежали дети, местная ребятня, отгоняя их от аппарата подальше, хвастали, рассказывая, как помогали барыне (то есть мне) стирать бельё.

Мне оставалось лишь посмеиваться, наблюдая за ними из окна.

Хмурый Никита отчаялся прогнать мальчишек со двора, что как тараканы лезли обратно из каждой щели. Он уселся на лавке, смотря, чтобы никто не сломал изобретение.

Вечером мы с Жадовским заполнили необходимые для патентов бумаги. Я всё подписала и отправилась на боковую.

Посреди ночи, ко мне в покои ворвался Тихомир, преследуемый сонной Варей.

– Куда?! С ума сошли, к госпоже в спальню! – следовала за ним по пятам девушка, пытаясь поймать за развевающиеся полы халата.

– Что происходит? – Села я в кровати, прикрывшись одеялом, погода стояла жаркая, так что спала я в чём мать родила.

– Александра Николаевна! – Заскочил в комнату Тихомир и, смутившись, отвернулся, – я вспомнил! Я всё вспомнил!

– Тихомир, я рада, что к вам вернулась память, однако позвольте мне всё-таки одеться, – проворчала я, закутываясь поглубже в одеяло.

– Это неприлично, заваливаться к госпоже ночью, – бурчала рядом Варенька.

– Простите, – лицо мага стало пунцовым, – я, право, совсем обалдел от счастья. Простите, графиня, – промямлим он, удаляясь из спальни.

– Разбудите Василия Андреевича, – крикнула ему вслед, – и спускайтесь в гостиную, попрошу подать нам кофе.

– И чего не спится ночью, – возмущалась горничная, доставая мне платье, – до утра воспоминания не подождут?

– Варенька, будь добра, сделай нам кофе. Вряд ли сейчас есть кто-нибудь на кухне. А понять его несложно, представляешь, если бы ты ничего не помнила о себе, даже имени.

– Страшно подумать, – замерла девушка с туфлями в руках.

– То-то и оно. Так что будем снисходительны к нашему гостю.

Одевшись, спустилась в гостиную, где меня уже ожидали мужчины. Василий Андреевич, одетый в просторный, длинный халат, клевал носом. Тихомир же мерил шагами помещение.

– Доброй ночи, господа, – улыбнулась, увидев эту картину.

Жадовский встрепенулся:

– Александра Николаевна, хорошо, что вы пришли. Тихомир напрочь отказался приступать к рассказу без вас.

– Это справедливо, – рассмеялась я, – меня он разбудил первой. Ну так, милейший наш гость, – обернулась к магу, – усаживайтесь поудобней, мы жаждем подробностей.

– С удовольствием, – просиял он.

Варя подала нам кофе, булочек и тёплого молока. Устроившись поудобней, мы приготовились слушать.

– Итак, – маг взял свою чашку в ладони, – позвольте представиться, граф Горский Тихомир Яковлевич.

– Погодите, – перебил его Жадовский, – так я о вас знаю. Не ваши ли доходные два дома отстроены в столице?