У тетки сначала чуть не вырвалась брань, но потом стало смешно и ее живот заколыхался, и она стала хохотать.

– Петро, вот ты чудак, она что кошка тебе что ли! Я окно открыла, тут душно, а ты – все уже! Ой не могу, что все уже! Ты воды мне наносил вдоволь, теперь иди не маячь на глазах, вот к матери сходи, что то она не высовывается со своей избы. А отец где?

– Отец в поле, будет вечером, кому ж если не ему то зерно сеять, я вон как телок к столбу привязан, на шаг не могу отойти от жены! Ну ничего сейчас разродится и станет все как было!

– Ага, станет, потом привязан будешь, как баран, потому что за дитем уход нужен будет, а жена дай бог чтоб оклемалась, лежать долго наверно будет!

Петр об этом совсем не подумал, ему казалось после родов, все как всегда, только младенец, еще всех веселит.

– Иди на скотный двор, я тебя позову когда понадобишься, а пока не задавай вопросов и в окно не вздумай глядеть!

– Ладно, – сняв картуз и почесав затылок – пойду птице воды дам.

– Во-во и птице и овцам навози и ко мне сходи домой всех напои, я тут долго буду, поэтому мою корову пригонишь с пастбища, да Дуську позови пусть подоит, а там она сама знает куда молоко девать.

Раздав задания и немного отвлекшаяся тетка Наталья стала напевать песни, почему то всегда перед родами своих больных, ей становилось очень светло и тепло на душе, как будто душа радовалась, что скоро произойдет чудо.

Полина даже немного уснула, а уже вечером ей предстояло пережить первые роды. Тетка Наталья была умелой акушеркой, она говорила когда тужится, а когда отдыхать, на это у не своя чуйка, наверно это спасло не одного ребенка и роженицу, но роды прошли успешно и к десяти вечера маленький комочек уже попискивая лежал на груди роженицы. К тому времени Евстигней уже приехал с поля и с сыном сидел на ступеньках и пускал клубы табачного дыма в ожиданиях окончания родов.

– Думаю девка родится! Обычно бабы долго мучаются когда себе подобных рожают.– с задумчивым видом говорил будущий дед.

–Мне все равно девку или пацана родит, тетка сказала , что Полина долго будет от родов отходить, авось совсем ей плохо станет!– Петр нес смог удержать слез, так он жалел и любил свою жену, и не представлял как он будет без нее.

– Ну вот еще, Петруха ты чего нюни распустил, давно я тебя не видел таким раскисшим, все обойдется, вот увидишь!

– Отец она уже с утра мучается, а уже вон ночь на дворе, а слышно как все еще стонет…

– Такая у баб, сынок судьба, нас всех на свет рожать, а у нас сынок судьба их защищать. Вон опять слухи идут, что война может начаться..– пуская круги дыма говорил Евстигней

– Слухи все это, ой смотри, не иначе тетка в окно машет! Пойдем скорей отец, что то страшно мне, а вдруг померла моя Полинка! – Петр схватил за рукав отца, и не мог справится с трясущимися коленками.

– Тетка улыбается, значит все обошлось, пошли, мать не зови, что то ей совсем нездоровиться.

Мужчины поднялись на крыльцо, тут тетка Наталья открыла дверь:

– Ну что папаша, иди скорей обнимай своих девчат! Слава богу, все обошлось! Оказывается жена у тебя с виду немощная, а рожать еще будет, вот посмотришь!

Петр после этих слов первый проскочил в комнату и увидел жену, лежащую на кровати, улыбающуюся. В ее глазах было столько счастья, толи от того что она отмучалась, толи что увидела свою малышку. Рядышком лежал розовый комочек, уже в пеленках, она посапывала и улыбалась во сне. Петр подошел и поцеловал жену, а потом дочку в лобик и взял за руку Полину, и тут уже совсем успокоился. Дед вошедший в комнату не сдержал слезы, подошел погладил невестку по голове, а внучку по маленькой щечке, сел на стул снял картуз опустил в него лицо и расплакался.

– Ну дед ты чего! – сама всхлипывая успокаивала тетка Наталья. – Тут радоваться надо, а ты плачешь!

– А я и радуюсь, что дожил и увидел внучку, а думал эту зиму не переживу, только вон твои травы и спасали! Спасибо Наталья, ты всем нам сделала столько добра, я решил, в оплату тебе дам нашу телочку, что родилась этой зимой.

– Что ты, Евстигней, велика оплата, я же от души, а не за оплату, мне вот мать обещала пару уток, вот мне и хватит, а телка вам самим нужна, семья большая, а корова одна, так что все, слышать больше не хочу ничего. По осени двух утят принесешь и мне хватит!

– Раз так решила, хорошо, мы с Петром тогда поможем сено тебе на зиму заготовить и зерна дам. – Евстигнею мало было двух уток, он хотел от всей души отблагодарить.

– Вот за это спасибоки! А то сено для меня, ой легче на каторгу сходить, чем его заготовить!

– Вот и договорились, а ты Петр что молчишь? Тетке спасибо хоть скажи, а то всю зиму продергал человека, а тут как в рот воды набрал! – возмущался дед

– Спасибо соседка, если б ты знала как я тебе благодарен! – только и смог сказать счастливый папаша.

– Ну что родители, какое имя вы дадите дочке то? – поинтересовалась соседка.

– Матрена. – прошептала довольная мама. Они с Петром давно выбрали имя и для мальчика и для девочки, но Полина не сомневалась, что будет дочка, и ей ужасно хотелось назвать ее Матреной.

Прошло три года после рождения Матрены. Девочка росла как отец серьезная, она не плакала и не капризничала, когда ей исполнилось три года, она уже сама кормила курочек и уточек, ей нравилась возиться с мамой в огороде, она сама делала себе маленькие грядки и сама поливала. Родители и дедушка с бабушкой удивлялись ее самостоятельности.

Мать Петра Фекла, очень часто болела, она была еще не старая, всего пятьдесят лет, но коварная болезнь сделала их нее старушку. Она передвигалась с двумя палочками, и ее лицо было в глубоких морщинах, эти морщины, от болевой гримасы, при наклонах или ходьбе, лицо женщины постоянно искажалось от боли. Всю осень и весну Фекла в основном лежала, так как ни примочки ни отвары не помогали и терпеть адскую боль при ходьбе было невозможно. Внучка Матрена скрашивала скучные будни бабушки, пока мать, отец с дедом работали во дворе или на полях, Матрена носила в кружке бабушке воду, пела ей песенки, приносила еду, заранее приготовленную мамой. Внучка Матрена была единственной отдушиной для сердца Феклы, та шила куклы девочке и для них одежду, это помогало ей на время забыть про свои мучения. Для любимой внученьки она пела детские песенки, которые сочиняла сама или рассказывала сказки. Девочка каждое утро бежала в дом бабули и дедули как она их называла и кричала:

– Боброе вутро бабуя и дедуя! – девочка еще не совсем правильно говорила слова, но семья уже могла понять о чем идет речь.– Мама и тата едут в поле, я у вас буду с Муськой играть, ага?

– Конечно моя рыбонька! – улыбаясь говорил дед, он так привык что Матрена прибегала по утрам, что если она задерживалась, начинал переживать, не случилось ли чего.

– Давай мы с тобой сегодня еще нашьем платьев для твоей куклы Маруське?!– доставая из за подушки мешок с иголками и лоскутками спрашивала бабушка.– Вот смотри, я вчера еще одну юбку свою порезала, смотри какой яркий цвет!

– Ого, бабуля, я так хотела, чтобы у моей Дуськи было такое яркое желтенькое платье, и себе я тоже такое хочу!– весело щебетала внучка хлопая в ладошки.

– Тут и Маруське и тебе хватит на два платья, а ты завтракала уже?

– Да, мама оладушки печет, сейчас она и вам принесет.

– Вот мама у тебя золотко!– довольный как кот говорил дед, он очень любил оладушки своей невестки. – Пойду сметану с погреба достану к оладушкам.

– Ой дедушка, а можно и мне, я тоже сметанку люблю!

– Конечно моя рыбонька, сейчас мы с тобой еще раз позавтракаем! – говорил как нараспев Евстигней.

Фекла совсем не обижалась на то, что муж нахваливает невестку, она любила ее как дочь, и была благодарна, тому, что невестка всегда готовила на две семьи, даже без просьб родителей. Раз в неделю Петр приносил воды из закипевшего чана, ставили таз на пол и невестка помогала Фекле купаться, это тоже было заведено невесткой. Фекла сначала стеснялась, но потом поняла, что девушка не смотрит с отвращением или презрением, а просто моет, как будто саму себя. Вообще Фекле очень нравились отношения невестки с сыном, они никогда не ссорились, все делали вместе, каждая просьба с той или другой стороны выполнялась бесприкословно.