Ранним утром 18 мая 1920 года родилась прекрасная девочка по имени Матрена. Родители долго ждали ее рождения, несмотря на ужасную бедность и неясное будущие, ведь в 1920 году в целом уже Гражданская война завершилась, а советская власть выдвинула задачи ликвидации безграмотности, ускорения культурной революции. Люди в то страшное время рассчитывали только на свои силы власть была занята разработкой планов по внедрению «Коллективных хозяйств» в дальнейшем называемыми колхозами и совхозами.

Немного расскажу о родителях Матрены, чтобы читатель мог представить все полноту красок того времени, которые в нынешних условиях не воспринимается всерьез, а именно из за удобств, новшеств и виртуального пространства, которые заполнили нашу жизнь полностью.

Итак, мама Матрены Полина была крестьянкой выданной замуж за местного простого парнишку, ее отец Павел еще с раннего детства друживший с отцом будущего мужа Петра Евстигнеем, на очередной попойке сговорились женить детей во что бы то не стало, даже если дети не понравятся друг другу, им главное объединить рабочие руки, для распашки огородов и работы на полях, уходом за домашними животными. Так с детства Полина знала, что против воли отца идти нельзя, а мама, боявшаяся постоянных побоев, своего слова в семье не имела.

В те времена, в основном был распространен патриархат, родители, а точнее отцы распоряжались своими детьми не как любимым чадом, а как здоровой рабочей силой и если ребенок рос больным и тощим, его считали обузой, но женить все же пытались со своей выгодой, дав в придачу корову или стог сена.

Полина вышла замуж в шестнадцать лет, смышленая с детства, ей легко давались математика и письмо, которыми ее обучила тетя Тамара. Девочка сама проявляла интерес и бегала через огород к тете и донимала просьбами научить читать и писать. Тамара выкраивала полчаса между тяжелой домашней работой, чтобы научить племянницу буквам. У нее не было своих детей и дети брата были как родные, а особенно любимая и послушная Полинка. Так Полина научилась считать и писать. Она писала письма родственникам матери, жившим далеко от Кузбасса, в Мурманске. Папа Полины часто просил дочь посчитать прибыль зерна, ржи и сколько головок капусты уродилось в нынешнем году, просил девочку вносить в тетрадь и говорить, какой год был урожайнее. Девочка росла с братом Дмитрием, но мальчишки есть мальчишки, он обычный хулиган, не выделявшийся из общей толпы местных шалопаев шкодивших в селе.

Детство Полины в то время не было таким веселым и беззаботным как в настоявшее время, дети не видели телевизора, даже не знали, что он существует, радио тоже еще не было. Дети постоянно помогали своим родителям по хозяйству, у каждого были свои обязанности. Девочка была начальницей у своей домашней птицы. Куры, утки и гуси слушали ее безприкословно, знали, что если Полина идет в хозяйственный двор, то их без сочной травки и подола с семечками не оставит. Девочке нравилось, кормить не только своих птиц, но и помогать брату ухаживать за козой Сонькой. Брат часто забывал про свои обязанности и Сонька блеяла под палящим солнцем, просящая о глотке воды. Полина, услышав, что Сонька надрывно орет, хватала ведерко и неслась к колодцу за студеной водичкой, чтобы охладить разгорячившееся животное. Коза Сонька еще та капризуля, она могла исподтишка боднуть Полину рогом, если та стояла слишком близко или пыталась погладить. А порой напившись воды, цепляла рогом ведро и Полина долго за ней гонялась, не могла снять ведерко с острых рожек неблагодарной козы. Димка часто поколачивал козу, поэтому она его побаивалась и не шалила, а смирно выпивала свое ведро и отходила в сторону, чтобы не получить очередного пинка. Димка бывало, приходил со свои другом Вовкой, и они напоив козу по очереди катались на ней, пока мама или папа не заметят и не на кричит на них. Коза пыталась бодаться, но мальчишки держали ее крепко за рога и не давали повернуть голову, или Димка приносил старое ведро без дна, они надевали козе на голову, тогда сопротивление и вовсе было бесполезным.

Как-то раз отец увидел, что мальчишки катаются на козе, а та орет не переставая, а вечером коза из-за полученного стресса вообще не дала молока. Тогда отец выпорол обоих мальчишек ивовой веточкой и напрочь отбил охоту кататься на кормилице семейства.

Полина жалела Соньку, когда мальчишки ее обижали, но упрямая коза все равно не давала себя гладить и доить молоко. Она подпускала только маму Полины знавшую подход к капризуле, в кармане мамы всегда была морковка, а коза та еще сладкоежка.

Молоко Соньки служило для семьи не только продуктом питания, мама носила молоко соседке тете Наде, а та жена местного богатея Прокопенко Матвея Егоровича давала за молоко детям хлопковую ткань или поношенную обувь ее детей, которые были одного возраста с Димкой.

Так пролетело детство Полины, когда ей исполнялось шестнадцать лет, отец вместо поздравлений сказал, что через месяц будет сватовство с Петром. Девушка настолько свыклась с мыслью, что Петр ее муж и даже немного обрадовалась, что у нее будут детки. Полина любила возиться с соседскими малышами, пока их родители были заняты. Соседи порой специально просили Полину посидеть, пока те пойдут на свадьбу или съездят на луг за сеном. Дети никогда не служили для нее обузой, даже когда их родители задерживались, девочка укладывала деток в их постельки и сидела до прихода и неважно когда те возвращались поздней ночью или под утро. Родители ее не противились таким просьбам соседей, папа считал, что лучше полезное занятие, чем бродить по лугам с подругами и петь песни. Подруги Полины уже привыкли, что девушка с ним никуда не ходила, уличные посиделки она не любила, да и далеко отец не пускал, берег честь дочери.

Так на первый месяц осени назначили сватовство. Петр искренне был привязан к Полине, он на 4 года старше нее, и поэтому торопил, своего отца скорей женится, чтобы обзавестись собственным хозяйством. Парень отличался строгим нравом не по годам, с 10 лет самостоятельно вел родительское хозяйство. В семье он был единственным сыном, мать много раз рожала, но дети не доживали до года, так после четвертого ребенка, мать заболела и больше не могла иметь детей.

Петр видел, что родители очень хотят еще деток, но бог не дает и пытался всем угодить родителям. Он не бегал по улицам с соседскими ребятишками, редко ходил на рыбалку, и то только с отцом. Все свое время он посвящал помощи отцу, отец ехал на поле и тот еще в трехлетнем возрасте цеплялся за бричку и перелазил в кузовок со своей котомкой, которую просил маму собрать, а именно сухари и вареную картошку, а отец брал всегда кувшин кваса. В перерывах между работой мужчины, а Петр никогда не считал себя маленьким садились обедать. Мальчик деловито делил сухари и картошку поровну и ждал пока отец закончит работу, отгонял мух, без отца никогда не ел сам, даже если отец долго не приходил. Отец с детства уважал своего мужичка, и оттягивал женитьбу, ему не хотелось менять что то в семье. Понимая, что в семье будет новый человек и сын будет не полностью принадлежать ему, у Евстигнея сосало под ложечкой от одной такой мысли. Но время шло и когда мальчику исполнилось девятнадцать лет, он после долгого трудового дня, прежде чем ложиться в постель сказал:

– Вот еще год и женюсь и будет у меня умная моя Полинка, стану с ней в поле ездить, да разведу лошадей и поедем в степь кататься!!

Отец вздрогнул от таких мыслей, исподлобья посмотрел на мать, та спросила:

– Как же сына мы с отцом без тебя, то будем жить? Не думала, что ты так рано жениться надумаешь.

– Мама я вас не брошу, но и хочу свою семью, вот с отцом построим хату у нас во дворе, где старый сарай. Сделаем там две комнаты и крылечко, будем с Полиной там сидеть и смотреть за нашими детками и лошадьми!

Юноша мечтал с блаженной улыбкой и с закрытыми глазами, он ясно себе представлял, как он важно ходит по двору и раздает команды своим малышам, что утят трогать нельзя и кормить тоже, а курочек за хвосты дергать строго запрещено. Петр хотел быстрее обзавестись детками, чтобы мама всегда грустная, отвлеклась от своих мыслей и стала улыбаться, а отец свою порой слишком крепкую любовь к сыну переключил на внуков. Парень на людях стеснялся, когда отец мог подойти и крепко обнять или рукой растрепать волосы, как будто маленькому мальчишке. Евстигней почти не ругал сына, а если и выходило, то в основном говорил – « не шали, а то придется лозиной пройтись». Но это были лишь угрозы, ни разу за свою жизнь мальчишка не был бит родителями.