Для меня все происходящее уже не казалось столь трагичным, как для Ника, чье будущее открывало в себе гораздо более мрачные перспективы. Ведь ожидание смерти иногда бывает куда мучительнее, чем сама участь. Он, словно мотылек, стремился к огню, зная, что его крылья обожжет пламя, и он сгорит до тла. Но мне казалось, что он со смирением и мужеством принимал это.

Николас окружил меня вниманием, смеялся вместе со мной, грустил. И я, и он были вспыльчивыми, любили спорить и острить. Мы ссорились тысячи раз на дню, но также быстро мирились.

Как любил говорить мой новый друг: «У меня нет столько времени, чтобы бездарно тратить его на обиды. Ну-ка, давай быстро меня прощай и побежали».

Я до сих пор помню все наши ночные разговоры. Мы доверяли друг другу сокровенные тайны, делились самым личным и не боялись быть непонятыми.

Ник смеялся и говорил: «Не бойся, говори всё, что чувствуешь. Я унесу твои тайны с собой в могилу». И хотя он улыбался, мне становилось грустно. С каждым днём я всё больше привязывалась к нему.

У тюркских народов есть устойчивое выражение «жаным сол», которое используется по отношению к близкому, дорогому, родному человеку. В переводе оно означает «моя душа».

Так вот Ник стал для меня родственной душой, и расстаться с ним – всё равно что расстаться с частичкой своей души.

Всё, что было со мной, осталось в прошлом. Даже шрамы стали почти незаметны. Я снова стала гибкой и мягкой в движениях, и это было особенно заметно во время работы у балетного станка. Я могла часами оттачивать каждый элемент, стремясь к совершенству.

Ник больше не прятался за моей спиной. Он просто сидел на полу и рисовал, полностью погрузившись в свой мир.

Однажды я не застала его в комнате и, не спрашивая разрешения, взглянула в его альбом. К своему удивлению, я увидела там свои образы.

– Боже, как красиво! – воскликнула я, глядя на его рисунки. На одном из них я была изображена в самурайском костюме.

– Тебе не говорили, что брать чужие вещи без разрешения нехорошо? – спросил он.

– Прости, но я не смогла удержаться, – ответила я. – Я просто очарована тем, что увидела.

– Ну ты и лисица! Льстишь мне? Не стыдно? – спросил он, улыбнувшись. – Ты прекрасна, а когда танцуешь, ты становишься настолько восхитительной, что у меня мурашки по коже. Мне даже на дюйм не удаётся передать твою красоту, ты словно светишься изнутри, – с грустью ответил Ник. – Знаешь, Ирис, ты моя муза, но сейчас тебе лучше уйти, мне нужно работать. Пожалуйста, не отвлекай меня, – с напускной серьезностью сказал мне друг.

В такие моменты я понимала, что Нику нужно побыть одному, и не навязывала ему своё общество. Он был как кот, который гуляет сам по себе: приходит тогда, когда захочет. С самого начала мы решили, что не будем ограничивать друг друга и дадим столько свободы и личного пространства, сколько необходимо без лишних вопросов.

Прошла неделя, но Ника опять нигде не было видно. Его комната была заперта, а на мансарде было темно. Я обратилась к персоналу, надеясь получить хоть какую-то информацию, но и здесь меня встретила тишина.

Мое беспокойство росло с каждой минутой. Я отправилась на поиски друга, охваченная тревогой.

Я осмотрела все места, где мы обычно проводили время: зимний сад, внутренний дворик, но нигде не обнаружила его следов. Неизвестность окутывала меня, словно тёмный призрак, заставляя сердце сжиматься от страха и неопределённости.

Я долго гуляла по парку на окраине леса под мелким дождём, пытаясь найти убежище от мартовской промозглой слякоти. Наконец, устав от непогоды, я решила укрыться и немного отдохнуть в церкви, которая находилась на территории клиники. Хотя в моей семье религиозные обряды были чужды, и никто из нас не исповедовал веру и не знал молитв, я почувствовала нечто сверхъестественное, что привлекло меня в эту обитель.

Прикоснувшись к деревянным перилам, я вошла внутрь и села на последней скамейке. За толстыми стенами церкви продолжал лить дождь, но внутри царила атмосфера покоя и безмятежности, защищая меня от всех житейских невзгод. Я не умела молиться, но слова сами собой возникли в моей голове, когда я обратилась к Нему своим сердцем.

Мои мысли были о дорогих мне людях – маме, папе, дедушке моей ба и Нике. Слезы текли по моим щекам, напоминая о боли, которая наполняла мое сердце. Осознание того, что Ник скоро уйдёт из моей жизни, глубоко ранило меня.

С такой тяжестью на сердце я понимала: время расставляет всё по своим местам, как фигуры на шахматной доске судьбы. Я знала, что каждый прощальный миг будет словно зазеркалье, отражаясь в бесконечной тоске и бессмысленности расставания.

– Вот ты где! А я тебя повсюду ищу! – сказал Ник, вырывая меня из моих мыслей. Он слегка толкнул меня в плечо, приводя в чувство. Я смотрела на него во все глаза, пытаясь убедиться, что это не иллюзия.

Ник сел рядом со мной. Мы сидели в тишине, пока не заиграл орган. Звуки музыки заполнили всё пространство.

Мы какое-то время молчали, Ник взял в свои ладони мои руки.

– У тебя руки, как льдинки, смотри вся дрожишь. Замерзла?

– Есть немного, – почему-то шёпотом ответила я. В этом мгновении было что-то особенное: интимное, сокровенное и сказочное. Казалось, что только мы вдвоём существуем в этом мире, и только мы с ним находимся в этом замке, спрятавшись от дождя.

Ник дул на мои руки, пытаясь согреть их своим дыханием, а затем прикоснулся к ним теплыми губами. Я почувствовала его лёгкие касания, и меня словно охватил жар. Кровь, казалось, закипала, и это ощущение было невозможно сдержать. Оно разливалось по моим венам, словно расплавленное олово.

В его глазах что-то промелькнуло, он точно уловил мою реакцию. Николас немного отодвинулся, но мою руку не выпустил.

– В жизни не бывает случайностей. Раз мы оказались в этом месте, значит, пришло время для откровенного разговора, – Ник заговорщицки подмигнул мне. – Пожалуйста, выслушай меня и не перебивай, один момент, соберусь с мыслями.

– Хорошо, как скажешь, – я накрыла его ладонь своей.

– Мое детство прошло в атмосфере огромного достатка, – Ник начал, его голос немного дрожал. Я понимала ему нелегко дается этот разговор. – Я был единственным ребенком в состоятельной и влиятельной семье. Всё вокруг – от внешнего вида нашего особняка до марок машин на стоянке – казалось воплощением статусности. Однако за этой внешней оболочкой скрывалась пустота, которую не могли заполнить никакие материальные блага.

В глубине души я страдал от недостатка внимания и любви со стороны родителей, которые были увлечены светской жизнью и карьерой. Дорогие подарки и экзотические путешествия казались мне лишь временной заменой того, чего мне так не хватало – внимания и тепла. Мои мечты были не о материальных ценностях, а о простых радостях, таких как совместное времяпрепровождение, беседы у камина или прогулки по парку.

Чем больше меня окружали предметами роскоши, тем сильнее ощущал внутреннюю пустоту. Материальные ценности казались мне лишь временным утешением, которое не могло заменить истинную потребность в любви и внимании близких людей.

Со временем я понял, что истинное богатство – это не деньги и вещи, а тепло и забота, которые могут дать только искренние чувства и настоящая любовь.

Помню, когда мне было около 5 лет, я заболел ангиной. Меня одолевали жар и слабость, и я вынужден был проводить много времени в постели, выпадая из привычной жизни.

В этот трудный период моя мама, словно ангел-хранитель, стала моей опорой и надеждой. Она проводила со мной дни и ночи, окружая заботой и любовью.

Она читала мне книги, играла, обнимала и гладила по голове, словно желая, чтобы я поскорее выздоровел. Её поддержка и вера в лучшее помогали мне пережить этот трудный период.

В её ласковых руках и заботливых глазах я ощутил себя таким счастливым и любимым, что даже начал мечтать о серьезной болезни. Мне казалось, что если я заболею, то смогу наслаждаться этим бесконечным потоком материнской любви и внимания.