Стас был в сети. Уже не в первый раз тонкие нити их паутины пересекаются. Подрагивают от малейшего колебания воздуха. Тихо звенят. И, кажется, всеми силами стараются держаться друг от друга как можно дальше.

Но… не выходит.

Она смотрела на единственное фото в его галерее и чувствовала: он тоже смотрит. Он рядом. Настолько близко, что волосы на её затылке шевелятся. А по рукам стекают ручьи в виде крошечных, но безумно колючих мурашек.

— Сидишь? — спросила, покусывая губу, и усмехнулась. — Вот и сиди.

Красивый, чёрт возьми!

Безнадёжно ужасен и несправедливо красив.

— Молчишь? — снова поинтересовалась, увеличивая фотографию, которая была загружена три года назад. — А что тебе ещё остаётся?

А ведь за три года он почти не изменился. Разве что… взгляд? Казалось, что сейчас он в разы жёстче. Его взгляд подобен наждачной бумаге. Больно. И невыносимо. Хотелось отвернуться. Закрыться. Спрятаться под слоем одежды; закутаться в одеяло. В ковёр! Лишить его возможности смотреть и прикасаться! Потому что… больно.

А три года назад его взгляд был гораздо мягче. Но такой же небрежный. Как и ухмылка. Она с годами никуда не делась, но тогда и ухмылка была мягче. А ещё Стас раздался в плечах. Его шея за это время стала массивнее и крепче. Но… если бы Холодный с фотографии повстречался её сегодня — она бы непременно его узнала. Не смогла бы перепутать ни с кем. Это за гранью возможного.

Кристина вздрогнула, когда её телефон издал щёлкающий звук затвора, оповещая о новом сообщении. Сердце подпрыгнуло в кульбите, и замерло где-то на уровне глотки.

Это был он.

Опустив телефон на подоконник, она прильнула руками к лицу, закрывая ими рот и нос. Тяжело дыша, чувствовала ладонями вибрацию взметнувшегося к глотке сердца.

Он же… чёрт! Он же не вспоминал о ней всё это время! Ни единого звонка или сообщения! Ни единой весточки после того, как он стал невольным свидетелем её разговора с Артёмом! И если поначалу она сомневалась в том, что Стас всё слышал, то спустя неделю её сомнения сошли на нет.

Он слышал. И точка.

Она правда поставила точку. Жаль только, что не жирную. И, судя по тому, что частенько захаживала к нему на страницу — не последнюю.

А сознаться себе в этом?..

Да лучше она сдохнет!

Иначе… иначе просто будет считать себя ненормальной. Больной на всю голову.

А таких надо лечить. Это ведь… болезнь?

Но, заглушив голос разума, Тина потянулась за телефоном. Оглянулась на дверь в своей комнатке, чтобы убедиться в том, что одна, и нерешительно коснулась пальцем его имени.

У меня есть целое ведро мороженого. Оно ахренеть какое вкусное. Я не хочу есть его один. Приходи. Пожалуйста.

Что?!

Мотнув головой, она непонимающе разглядывала слова. Всматривалась в буквы, не веря, что это написал Стас.

Ей.

Стас.

Может, он адресом ошибся?

Закрыв глаза, Кристина сделала глубокий вдох. Почувствовала лёгкую тошноту и головокружение. Усталость.

И тоску.

Как он там? Она слышала, что Стаса выписали из больницы.

Он дома? У отца? Что сейчас происходит с ним? Проходит реабилитацию?

Боже…

Так много вопросов. Так много, что внутри всё разрывается на части. Потому что все эти вопросы каждый день маленьким, но острым буравчиком проделывают дыру в голове. Сводят с ума!

Не открывая глаз, попыталась надышаться. Не чувствовать как колотится сердце, не давая воздуху в полной мере поступать в лёгкие.

Ответить?

А ведь завтра она наверняка будет об этом жалеть. Совесть сожрёт её. Не даст спокойно спать и будет медленно, но верно изводить её. Будет. Наверняка.

Но не сейчас.

Ты как?

Быстро вбила сообщение и отправила. Тут же закрыла чат и, спрыгнув с подоконника, застыла на месте, качая головой. Понимая, что снова и снова ходит по краю пропасти. Снова и снова наступает на те же грабли.

Жизнь ничему её учит.

Он сейчас слаб. Вряд ли он способен на что-то большее, чем колкое слово в мой адрес. А это… такая ерунда.

Хотел бы вычеркнуть тебя из памяти. Но не выходит.

Нервно сглотнув, ощутила жар в груди. Распахнула халат и осуждающе покачала головой.

Какая же ты дура, Кристина. И в кого ты такая?..

Я бы хотел тебя увидеть. Как ненормальный. Тина. Не могу не думать. Не могу заставить.

Прочитав, прикусила губу. И только почувствовав боль, резко выпустила телефон из рук. Ощутила как собственные губы расходятся в какой-то странной ненормальной улыбке.

И было бы лучше прекратить эту переписку сию же секунду, но пальцы сами тянутся к телефону. Словно какая-то неведомая сила, которой она не могла сопротивляться, заставляла её снова вбивать буквы на клавиатуре.

Стас. Всё слишком далеко зашло. Ты же и сам это видишь. Разве мало того, что с нами случилось? Нужно остановиться. Ты же понимаешь это.

Отправила и, скинув с себя халат, подошла к своему шкафу. Руки действовали сами по себе. Словно её мозг отключился, позволяя конечностям действовать самостоятельно. На автомате. Просто достать джинсы. Просто достать рубашку. Просто одеться и замереть перед зеркалом. Упрекая себя в бесхребетности. И успокаивая тем, что это всё НЕ ОНА!

Это алкоголь. Это он во всём виноват. Не она…

А могло бы получиться, Тина? Ты могла бы мне подарить этот шанс? Если бы я не был калекой?

Прочитав его сообщение, Кристина застыла посреди комнаты. Воскресила перед глазами их последнюю встречу.

Они ведь толком не поговорили. Её попросили уйти, чтобы вколоть Стасу обезболивающее и снотворное.

Я ведь даже не дала ему шанс на разговор… это же просто вопрос, который надо, наконец, обсудить и решить! Просто поговорить и расставить все точки! Так… надо.

Калека? Это здесь не при чём, Стас.

Схватила ключи от дома, засунула в джинсы несколько купюр, которыми собиралась расплатиться за такси, если не дождётся автобуса, и вышла из комнаты. Под дверью, за которой должна была уже спать Таня всё ещё горел тусклый свет. И, решив, что подруге лучше будет ни о чём не говорить, Кристина схватила с вешалки куртку. Бесшумно накинула её на плечи, засунула ноги в грубые ботинки и так же беззвучно вышла за дверь.

Очутилась на лестничной клетке и получила от Стаса ответ:

Это главная причина, почему я сейчас не с тобой, Тина. Только поэтому сейчас я здесь, а ты там. Разве не так? Я настолько беспомощен теперь, что мне противно от самого себя. Грёбаный калека. Мне просто нужно это переварить.

Она стояла в холодном подъезде, чувствуя как на лбу появляется невесть откуда взявшаяся испарина. Её лоб и щёки холодели в то время как внутри извергался вулкан.

Что будет, если я приеду?

Пожалела о том, что спросила об этом буквально сразу после отправки. Но Стас уже прочёл сообщение и писал ей ответ. А Тина, дрожа, стискивала свободной рукой рукоять на двери квартиры, откуда вышла минутой ранее.

Я не один. Со мной живёт Тоня. Она помогает мне. И тебе не о чем беспокоиться. Мы будем под её строгим присмотром. Я тебя не трону, если ты об этом. Да и не в том я положении.

Едва дочитав, получила ещё одно сообщение:

Приезжай. Я и правда хотел съесть с тобой это мороженное. Не сезон, конечно. Но оно нереально вкусное. Хотя бы на час? На полчаса. Я у себя. На квартире.

— На час? — шепнула, медленно выдохнув. И спрятала телефон в карман куртки. — На полчаса. Просто узнать как он и… поблагодарить. За папу.

Она ведь хотела этого? Хотела. Хотела сказать спасибо за то, что её папа сейчас чувствует себя гораздо лучше. Это ведь Стас похлопотал о месте в центре? Да, она его об этом не просила. Но ведь и он ничего не просил взамен?

Этот визит… это будет просто жест благодарности. И только.

Не влей она в себя сегодня бутылку шампанского, вряд ли бы сейчас бежала вниз по ступеням. Вряд ли бы нервно топталась на остановке в ожидании автобуса. Вряд ли бы вообще ответила ему на сообщение.