Я ведь никогда и никак не обозначал свои чувства к ней, я даже не задавался этим вопросом наедине с собой. Мне просто было с ней хорошо, очень хорошо и для меня этого было достаточно. Сейчас я задумался, а были ли мы все еще вместе, если не случись все то, что случилось тогда.

Когда я увидел ее, спустя столько времени, все что я смог осознать, так это свою вину за то, что тогда случилось с ней. Перед глазами, будто это было вчера, всплыл ее образ в той самой больничной палате. Я поначалу часто видел отрывки этих кадров в своих кошмарах. Кошмары мучили меня и наяву, я горевал, страдал от того, что поступил с ней как последний трус, не смог ничего тогда исправить, хоть ей это было и не нужно.

Я нехотя начал спускаться вниз. И сразу же наткнулся на Леру. Она стала еще красивее, взросление было ей к лицу, темные волосы стали светлыми, непослушные кудри были уложены в модную прическу. В ней уже было не отыскать той девчонки, которая когда-то меня очаровала. Она была женщиной, в глазах которой пропал какой-то детский наивный запал. Взгляд ее выражал всю тяжесть этого мира, где-то пугал, где-то вызывал сочувствие. Может, это и была другая Лера, но все же веяло от нее чем-то родным, то чего мне так долго не хватало. Не будь всех этих преград сейчас между нами, я просто бы подошел к ней, обнял бы ее так, будто она мой единственный шанс на спасение.

Перед глазами пролетели флэшбэки. Вот мы стоим в ее тесной ванной комнате и чистим зубы, толкаемся в шутку и тремся ягодицами, пытаясь побороться за место возле раковины, как дети малые. В какой-то момент я начинаю ее щекотать, она начинает смеяться, а зубная паста из ее рта забрызгивает все мое лицо. Несколько секунд мы стоим в тишине и после заливаемся смехом вместе. Потом я прижимаю ее к себе и все с тем же белым лицом и набитым пастой ртом начинаю к ней приставать, целовать ее губы, шею…И тут же вспоминаю ее запах…

Каждый раз, когда я просыпался рядом с ней, я как сумасшедший, нырял лицом в волосы и вдыхал ее запах и не мог надышаться. Я так был счастлив. Просто чувствовал. Просто наслаждался. И всегда казалось, что слова тут излишне. А может я просто не нашел подходящих, чтобы описать свои чувства, может таких слов вовсе еще не придумали.

Сегодня мы расселись в столовой. Стол валился от угощения, мама постаралась на славу. Все никак не унималась, расспрашивая ребят об их делах, планах.

Ден рассказывал о том, что он встретил своего студенческого друга, и они сегодня едут в клуб. Лера противилась этой затеи.

– Да, они и без меня неплохо повеселятся. Я там точно лишняя. Видели бы вы их! Они, прям, друг от друга еле отлипли. Я уж чего только себе не надумала про тебя и твоего закадычного друга, – все засмеялись. Она к тому же такую гримасу скорчила, пытаясь подразнить брата.

– Я могу поехать с вами. Если вдруг заскучаешь, составлю тебе компанию, – вдруг неожиданно для себя, выпалил я.

– О, бро, спасибо тебе.

– Сынок, конечно, езжай, развейся.

Все как-то дружно поддержали эту идею, только Лера, будто впала в анабиоз и никак не отреагировала на мое предложение. Может, идея терпеть меня еще где-то совсем не пришлась ей по душе. Но под давлением всех сломалась.

– Хорошо-хорошо, давайте поедем…Оторвемся, старички. Ихуу, – как-то наигранно она произнесла последнюю фразу, а на лице отобразилось что-то похожее на скорбь.

Лера

Они застали меня врасплох. Я не хотела ехать, а тут еще и Марк выдвинул предложение ехать с нами. Вечер перестал быть томным. Да, и что такого, убеждала я себя. Мы же не наедине с ним собрались оставаться. И тем не менее, меня все это смущало и до сих пор стыдило.

Вдруг из моих переживаний меня вырвал маленький Кирилл, начал дергать меня, подсовывая мне какую-то картинку. Я взяла ее в знак уважения, краем глаза пыталась на нее взглянуть, чтобы не сильно отвлекаться от общей беседы, которая развернулась за столом, и тут же перестала понимать, что происходит. В руках я держала фото, на котором были мы с Марком. Я никогда не видела эту фотографию ранее, но прекрасно помнила, как он его делал на свой цифровой фотоаппарат. На снимке мы лежали чуть ли не полуголые на кровати, он целовали меня в щеку, а я улыбалась так широко насколько это было возможным. Я уже и забыла, что я могу так улыбаться. На фото, слава богу, были видны только наши лица и лишь немного голые плечи. Я ринулась под стол со словами, что выронила рисунок, ничего лучшего я придумать не могла в тот момент. И пока сидела на корточках под столом, быстро начала прятать фото себе в декольте, под одежду. Слава богу, скатерть полностью закрывала ноги стола, и не было видно моих махинаций.

– Ладно, потом поищу, – театрально произнесла я, вылезая из-под стола, сильно раскрасневшись от прилившей к лицу крови. По-крайней, мере я чувствовала жар на своем лице.

– А что там такое, давай помогу? – предложил Денис.

– Там тетя, – сказал Кирилл, но, слава богу, никто не понял его реплики.

– Мне нужно в уборную. Прошу прощения, – вылетела я из-за стола и на ватных ногах побрела прочь из комнаты. От страха я даже не сразу сориентировалась, в какой стороне ванная комната. Немного заплутав, и найдя наконец нужное направление, я столкнулась с Марком.

– Лер, ты в порядке? – с беспокойством в голосе спросил он.

– Не знаю, откуда у тебя это... Но, пожалуйста, спрячь, – Марк смотрел на меня с удивлением, пока я доставала мятую фотографию из-под одежды.

– Черт, – выругался он, – наверно, Кирилл нашел в моих вещах. Видимо узнал тебя по фотографии... Прости. Я поговорю с ним.

– Я, наверно, выглядела как дура, ползая под столом в попытке спрятать фото. Как-то неловко получилось.

– Не переживай, никто особо на этот эпизод не обратил внимания. Расслабься…И прости, – повторил он еще раз.

Он смотрел на меня, так как никогда не смотрел. Я не знала, что значит этот взгляд, но не могла оторваться от его глаз, в которых когда-то я воскресла и снова умерла. Мы застыли напротив друг друга, вместе с тем была какая-то неловкость во всем этом. Два преступника, которые водили всех за нос. Ни стыда, ни совести, как говорится, ничего лишнего. Вдобавок ко всему в моей голове рождались вопросы. Почему он хранил это фото до сих пор? По качеству изображения было видно, что распечатали его давно. Это что-то для него значило? Подговорил ли он сына на это действие? Чтобы что? Подставить меня? Для чего? Он же и сам подставлялся. И судя по его внешнему виду, он был озадачен, не меньше, чем я. Может и правда, он тут не причем...

– Если ты не хочешь, я могу не ехать с вами в клуб, – вдруг прервал он паузу.

– Мне все равно. Ты можешь делать все, что хочешь…М-марк…– на его имени я аж поперхнулась. Да, и в целом, грубовато, кажется, получилось.

Мы поехали на машине Марка, он выдвинулся быть сегодня нашим трезвым водителем. Денис был чересчур перевозбужден, пока собирался. Он был похож на подростка в день своего совершеннолетия, перед которым открывались двери всех ночных заведений города. Такое безудержное счастье, когда ты стал взрослым и даже можешь позволить себе напиться. Официально, я бы добавила. То ли присутствие матери создавало антураж юношества, что он впал в это состояние. Я просто наблюдала за ним и понимала, что именно таким я его никогда не видела. Вспомнила, что в Ирландии при походе в клуб он был более сдержан.

Возле клуба нас уже ждал тот самый Макс с какой-то девушкой, представил ее нам как свою подругу. Имени ее я, конечно, не запомнила, меня сильно отвлекали игривое настроение Дениса и слишком серьезное – Марка.

Мы быстро проскочили через охрану, забрели вглубь, подальше от всех, где нас уже ждал забронированный столик. Этот клуб, как я поняла, был недалеко от моего дома, а я даже не знала, о его существовании. В двадцать семь лет, оказывается, тоже можно быть старой.

Мы быстро втянулись в атмосферу праздника, пригубив уже несколько шотов. Они сразу попали в цель, что я решила идти на танцпол, схватив с собой Дениса. Выкинула все ненужные мысли из головы и просто отдалась танцу, растворяясь в музыке. Мой кавалер энергично двигался вместе со мной, при этом, не забывая обнимать меня и целовать. Потом он отошел, сказав, что ему нужно в комнату для мальчиков. Я продолжила танцевать, будто разгоняя еще сильнее алкоголь по своим венам, что картина вокруг становилась размытой.