На обходе врач, мужчина, совсем еще молодой наружности, объяснил, что случился выкидыш, сделали чистку, отсюда могут быть боли, предупредил. Планировали подержать меня здесь еще пару дней, понаблюдать, чтобы избежать осложнений, мол, какой-то особый случай. Я не решилась выяснить еще больше подробностей, мне было как-то неловко перед своей соседкой и перед теми, кто пришел вместе с врачом на обход. Я и так сидела вся пунцовая, пока он мне все это говорил. Казалось, что это слишком интимная вещь и хотелось поговорить с ним наедине.

После обеда, я еле доползла до поста, к медсестрам, чтобы узнать, где я могу найти врача. И побрела к нему, чтоб все расспросить.

Он меня принял, был очень вежлив, предложил присесть. Я слушала его внимательно, хотя из-за вставок профессиональной терминологии, что-то от меня ускользало. Случился выкидыш, были осложнения, что бывает крайне редко на таком раннем сроке. А я ведь даже не знала о беременности, что собственно, и врачу пыталась донести, хотя имело ли это сейчас значение. Что поспособствовало этому происшествию, особенности моего организма или то, что я морила себя голодом всю неделю, запихивая в себя несколько литров химии, он не смог ответить. В связи со сложившимися обстоятельствами и спецификой проделанной работы, появился риск не иметь больше детей. «Риск есть всегда». Дальше я его уже не слышала, у меня стоял звон в ушах, и я теряла ориентир. Просто смотрела на него, и видела голову, у которой открывался рот, а звук не шел. Я никогда не грезила быть матерью, да и, как мне казалось, в моем возрасте рано было думать о таких вещах. Я даже не понимала, как я отношусь к детям, потому что сама еще была ребенком. И что получается? Для меня эта часть жизни навсегда закрылась? Когда тебе сообщают подобные вещи это, конечно, сильно ранит. То ли дело я сама выбираю не быть матерью, другое, когда этот выбор сделали уже за меня.

На ватных ногах, уже не помня боли, я вернулась в палату. Слава богу, моей соседки в этот момент там не оказалось. Я просто рухнула на кровать и начала реветь. Сейчас моя душевная боль была куда сильнее физической.

Разбудил меня чей-то голос. Мне показалось или меня кто-то звал по имени?

– Лера, – мужской голос настойчиво, вытаскивал меня из полудрема. – Лера.

Развернувшись, через плечо я увидела Марка. Это во сне или наяву? Все еще не понимая, вглядывалась я в его лицо, на котором читалось беспокойство, но при этом он улыбался.

– Лера.

И тут мое сердце забилось в истерике. Марк, собственной персоной, стоял в центре палаты. Я посмотрела в сторону койки соседки, ее там снова не оказалось, ей же лучше.

– Тебе чего? – спросила я и, не дождавшись его ответа, продолжила. – Ты чего здесь забыл? ПА-ШЕ-Л НА-Х-РЕН отсюда. Я тебя ни знать, ни видеть больше не могу и не хочу. Исчезни. И никогда, слышишь, больше никогда не появляйся в моей жизни…больше никогда, – голос у меня был хриплый, и будто говорила не я, а демон, который в меня вселился. – Прошу уйди, просто уйди, ради всех святых. Я не хочу больше тебя в своей жизни. Если у тебя есть хоть капля уважения ко мне, просто оставь меня, наконец... Уходи!!! – уже кричала я.

Я не могла разгадать выражение его лица, да и мне было все равно. Все, что я сейчас хотела, чтобы он просто ушел. Видеть его не было больше сил. В этот момент я его искренне ненавидела каждой своей клеточкой.

Он не сказал больше ни слова, просто вышел. А я расплакалась пуще прежнего. Я рыдала взахлеб, выхватывая ртом воздух, которого сейчас катастрофически не хватало. Я была похожа на рыбу, которую выбросило на берег.

Вот так, человек уходит и оставляет после себя лишь спертый воздух. Воздуха мне, пожалуйста! Пожалуйста, воздуха! Кажется, я медленно умирала.

***

На следующий день ко мне приехала Марина. Я знала, что она возвращается в город, и скинула ей адрес больницы, на всякий случай, когда появилась такая возможность. Она была единственная, кто знал, где я. Ни мама, ни мои девчонки, ни уж тем более Катя не были в курсе. Если бы мы не жили с Маринкой в одной квартире, возможно, и ей я бы тоже не сообщила. А так посчитала нужным поставить ее в известность.

Марина присела ко мне на кровать, я обняла ее как самого близкого и родного мне человека, хотя и подругой-то она мне никогда не была. Просто соседка, с которой мы смогли найти общий язык и ужиться в одной тесной однушке. И никогда мы с ней не были так близки как в это мгновенье. Она обнимала меня также крепко, будто понимала всю мою боль и пыталась разделить ее со мной. Мне так сейчас это было нужно. Вот такого простого человеческого тепла.

Через пару дней меня уже выписали. Врач заверил, что все хорошо, и нет необходимости в дальнейшем моем нахождении здесь. Выдали приличный список с рекомендациями, еще не менее скромный список лекарств, и с пожеланиями скорейшего выздоровления, отправили домой на реабилитацию.

На удивление, я быстро пришла в себя. Со временем и боль внизу живота прекратилась, перестав напоминать о случившемся. Я продолжала жить, как ни в чем не бывало. Либо делала вид и у меня это здорово получалось. Но, если честно, вправду, было ощущение какой-то легкости, будто что-то ненужное отвалилось из моей жизни и это принесло, наконец, упоение.

Единственный раз пришлось снова окунуться в воспоминания, когда Маринка рассказывала про приезд Марка, и сильно извинялась за то, что дала адрес больницы. Еще от нее я узнала, что он оставил денег на всякий случай и попросил держать его в курсе событий. Деньгами мы не стали брезговать, заплатили за несколько месяцев за квартиру, однако, он сильно раскошелился. На связь с ним она, конечно, не выходила, более того по своей же инициативе заблокировала его номер, чтобы он никак не мог с ней связаться. Так мы эту тему для себя закрыли и больше к ней не возвращались.

***

Закончился учебный год, на летние каникулы мы разъехались по родным городам.

Я решила провести лето в деревне у бабушки. Мне захотелось спрятаться ото всех подальше, в глуши, где не было Интернета и где, даже мобильный телефон не ловил. Тем более я после поступления в университет, так ни одно лето там и не провела. А раньше, в школьные годы, каждый год на целых три месяца приезжала. С этим местом у меня было много приятных воспоминаний. Да, и бабушка была уже совсем старенькая. Мне хотелось нагнать упущенное, и запечатлеть в своей памяти еще больше эпизодов, связанных с ней, с ее маленьким деревянным домиком, с этой крохотной деревушкой в десять домов, родниками, полями...

***

Из деревни я вернулась обновленная и немного одичавшая.

С началом учебного года все в моей жизни сильно начало меняться. Я думала, что события, которые произошли весной, вообще меня отвернут от парней, и я больше не захочу иметь с мужским полом ничего общего. Но у меня все случилось с точностью наоборот. Я начала много гулять, ходить по клубам, знакомиться, общаться. Заводить однодневные романы без задушевных разговоров, без привязки. Мне нравилось мужское внимание, и мне подходил именной такой формат общения, который никого из сторон ни к чему не обязывал.

Возможно, мои потуги напоминали человека, который лечил сломанную руку подорожником. Понимала ли я, что я выстроила для себя определенную защиту, не знаю, но какое-то время мне ничего в этом сценарии не хотелось менять, мне было удобно и максимально безопасно. Пока однажды не случилось то, что меня, скажем так, напугало и одновременно привело в чувства. Я проснулась в чужой квартире с каким-то незнакомым парнем. Пыталась вспомнить эпизоды прошедшего вечера, безрезультатно. Тогда я поняла, что я сама для себя стала гарантом опасности. Вот, собственно, с того момента я и решила завязать со своим разгульным образом жизни, пока еще не случилась куда худшая беда.

***

В течении учебного года, который был у нас последний, от Кати периодически прилетали новости о Марке. Заставить ее молчать я не могла, человек был не в курсе всего, а откровенничать с ней мне не хотелось. И она всегда выкидывала эти новости как бы невзначай и между делом, из серии «Марк, оказывается, женился», и дальше могла продолжить говорить совершенно о другом, что я даже никак не успевала отреагировать на ее реплики. Человек просто делился каким-то событийным рядом о жизни своего новоиспеченного друга, причем, совсем не заостряя на этом внимание. «Марк, кстати, переехал в Америку». На этой почве они, прям, сильно сдружились, как я поняла, потому что скоро она и сама туда уезжала. А потом, также, между делом, Катя сообщила и про то, что Марк стал отцом. Эта новость мне далась уже сложнее. Тогда пришло осознание, что мои душевные раны еще не затянулись…