— Твои остроты здесь неуместны. Сейчас ты пересядешь и отстанешь от меня.

— Это все? — кручу квадратный листок.

— Время и место, наверное, должна сказать? — закатывает глаза. — Сегодня, по окончании вечера…

То есть я еще и должен ждать? Какой-то хлипенький контракт!

— Сейчас и пойдем, Наташа!

— Нет.

— Да. Поднимайся! Пора!

Шевцова хватается руками за края стола и с бешеным рыком плюет в мое лицо:

— Свободен, Велихов. Придется своей очереди подождать!

Трезвонящий колокольчик опять орет, а мне, по-видимому, уже пора, да и дама против, но я не намерен подниматься из-за этого стола.

— Согласна платить каждому, так почему не мне? А? — шиплю и сам себя на подвиг проецирую. — Не мне, не мне, не мне! По рукам! Идем! СЕЙЧАС!

Подхватываю ее под локоть и фактически стаскиваю со стула. Она не упирается, а лишь постоянно поправляет расходящийся запАх. Красивое платье, хоть на ней смотрится ужасно. Господи! Наташу выпустили из карцерного заключения с полнейшим отсутствием еды. Бедняжка теперь на свободе отъесться никак не может — брат плохо старается или она привередничает в предлагаемом им меню.

— Вадим! — ору водителю и показываю адским видом, что пора завязывать со знакомствами, а нам троим следует отсюда на хрен уезжать.

— Мне больно, — шепчет начинающая проститутка с фишкой-закидоном.

— Потерпи! Это ведь твой заработок, а я могу быть жестоким и даже очень. И в кровати, кстати, тоже. Последнее сведение лишь для справки, просто имей в виду.

На пороге заведения, пока мы ждем Вадима, который бегом направился на парковку за машиной, я протягиваю ей свой платок.

— Наташа, убери, пожалуйста, это все, — рукой показываю на ее овал. — Это… Это… — начинаю заикаться, — не красиво. Очень пошло! Уродует твое лицо. У тебя глаза сильно потекли… Ты плачешь?

— Наоборот, я очень рада, что отхватила такого кавалера на сегодняшнюю ночь, — всхлипывая, пытается еще язвить зараза. — Опытного, юридически подкованного, сексуально искушенного. Ты хоть не сбежишь, Григорий? Многие не выдерживали конкуренции, когда я перечисляла основные условия постельных игр со мной.

— Не пугай, Шевцова. Деньги хоть с собой? — рычу в надменное лицо.

Одна ночь! Легкий заработок, а потом… Пусть семья займется этой… Странной бабой…

— Без резинки, Гриша, — с ухмылкой смотрит на меня.

— А справка у тебя есть, жрица любви? — спокойно отвечаю, даже глазом не веду. Знаю, что такое девки в сумках точно на свиданки не таскают. Сейчас она и слетит с таким трудом оседланной скоростной стрелы.

— Конечно, — ковыряется в мелкой сумке, а я, оттаптывая ноги рядом с ней, глотаю слюни и ловлю судорожный приход кистями своих рук. — Вот, возьми! Прочитай и осмотрись. Никаких заболеваний. А что у тебя с этим… Мы должны быть оба чистыми, не хотелось бы потом лечить какую-нибудь фигню.

Сама ведь сказала «без резинки». Теперь, по-моему, сворачивает назад?

— На одну ночь перед тобой отчитываться не буду. Ты платишь, а я деру. Сама вот только несколько минут назад уверяла, что выбираешь половых партнеров тщательно и добровольно. Я согласился на твой гонорар, контракт мы, к сожалению, не подписали — с трудом представляю его содержание, если что. Говорю исключительно на будущее и по старой дружбе! Особенно смешит и возмущает, как ни странно, пунктик про форс-мажор! Что там может быть приведено в виду? Поэтому, Наташа, я могу лишь качество секса гарантировать. С остальным тебе придется довериться мне, как случайному партнеру.

Все? Теперь, по-видимому, наш адресок:

«Домой, в кроватку, под широкое папино крыло!».

— Гриша, пожалуйста, — шепчет, словно об одолжении просит, — ты чист?

Совсем все плохо, черепашка? Ты соглашаешься на спонтанный секс со случайным мужиком, с которым встретилась в каком-то «элитарном» клубе подозрительных знакомств. Что с тобой случилось, Шевцова? А главное, к чему все это нас с тобой приведет?

Деньги за незащищенный секс… Какое-то отчаянное положение или последний шанс, словно у стареющей мартышки?

— Я чист, Наташа. Не волнуйся, пожалуйста. Чист.

Она, похоже, выдыхает и сильнее двигает моим платком по безобразно накрашенным губам. Смотрю на детские движения, которые она сейчас тут совершает и, если честно, поверить не могу, что эту ночь мы проведем вдвоем…

*комик кон — фестиваль популярной культуры, посвященной фантастике, кино, комиксам, аниме, косплею, настольным и видеоиграм;

*слова из песни «Старинные часы» Аллы Пугачевой… Гриша все-таки… Старик! Это, на секундочку, 1982 год издания, если я не ошибаюсь!

— Добрый вечер…

Наташа, мягко улыбаясь, здоровается с Вадимом и удобнее располагается в салоне предоставленного нам автомобиля.

— Здравствуйте, — тот с не пойми откуда взявшейся хрипотцой вполоборота ей отвечает.

Мне кажется, вернее, я почти-почти уверен, что слышу в мужском голосе нотки ни хрена себе какого удивления.

— Прекрасный вечер! — она растягивает огромный рот в улыбке и слегка покачивает головой. — Благодарю, дальше я сама, — Шевцова отпускает мою руку и прикасается к спинке водительского кресла, пытаясь сдвинуть свой зад по мягкой кожаной обивке еще на несколько сантиметров от меня. — Я Наташа, — протягивает парню левую руку, вернее только пальцы.

Для закрепления знакомства? Он что, теперь должен их ей пожать? Правую, естественно, не предлагает, там реабилитационный ортез. Болит, видимо, рука. Все так и есть — играть Наташе больше не судьба. Я был прав! Почему-то именно сейчас этот факт не очень-то заботит. Мне вообще-то по сути дела на нее… Плевать?

— Очень приятно. Меня зовут Вадим, — встречный жест. Он через плечо перекидывает свою правую руку и бережно сжимает не накрашенные тонкие пальцы, разглядывая ее в своем любимом зеркале заднего вида.

И у этого тоже, по-видимому, та самая профессиональная деформация — у Вадика проблема с открытым встречным взглядом, он все рассматривает вполоборота, сзади или через свое плечо. Издержки пресмыкающегося воспитания или все-таки он тактичный человек и понимает, что эта женщина со мной, а он тут просто рядом вертит баранку представительского автомобиля своего босса?

Заметил сразу, что у Наташи напрочь отсутствует маникюр, я бы сказал, что там и ногтей по сути дела нет. Как у ребенка! Только обкусанных заусениц не хватает. Маленькая рука, но патологически вытянутые музыкальные пальцы. Ладошка, как у девчушки, а фаланги, словно у злобной паучихи. Профессиональный аккомпаниаторский изъян?

Но я все же выдохнул. Хорошо! С накладной кислотной херней у нас не будет никаких проблем. Все аккуратно и спокойно. Да и выцарапать мои глаза Шевцова точно не сможет — нечем, и думаю, что на это она все же не пойдет, да и не способна на женское насилие, зато скрутить ей за спину калеченную руку мне вполне под силу, если вдруг начнет упираться и требовать сексуального продолжения предстоящего вечера. Наташе пора спать — в этом я уверен! И спать ей нужно исключительно в своей кроватке, одной, хотя присутствие плюшевой мягкой игрушки я все же допускаю — пусть какого-нибудь медведя, что ли, под тощую грудь себе возьмет! За сегодняшнее непослушание, наверное, сдам ее отцу с речевой пометкой:

«Осторожно, крайне неудовлетворенная женщина! Чересчур завышенные требования к мужскому члену, а вот плата смехотворна и… Сука! Просто унизительна! Ущербна! Смертельна для моего охренеть какого раздутого случайным трахом полового эго!».

Или с отеческим воспитанием все же несколько повременю? Ее надо напугать! Так сильно, чтобы она закончила все эти экспресс-эксперименты с непроверенными кобелями, готовыми в том заведении каждую из представленных девчонок без хлеба плотоядно «съесть». Ничего хорошего там все равно не будет! Эти встречи, какой-то откровенный цирк уродов, на котором она играет крайне безобразную роль.