— Как все, Велихов! Он сделал предложение — я приняла. Было белое платье с огромным длинным, слегка тяжелым, шлейфом, красивая свадебная церемония, необычные двойные кольца — у меня с огромным камнем, у него обычный ободок, стандартный брачный контракт и вид на жительство, потом я подала документы на гражданство, но после расставания с Полем, естественно, обрубила все концы.

Брачный контракт! Очень интересно! А там был указан пунктик о «совместно нажитых детях» или только неодушевленные ценности привлекались к разделу в случае возможного развода? Как бы этот момент помягче прояснить?

— Сколько ему было лет? — наводящие вопросы подгоняю.

— Не буду отвечать. Это некорректно и бестактно. У тебя нет прав и это слишком вызывающее поведение, Велихов. Перестань!

Ну что ж, тогда зайдем с другого боку!

— А что тебе нравится? Что любишь? Предпочитаешь? — притормаживаю и аккуратно поворачиваю на съезд к стеклянной группе разбросанных по площади шариков-домов.

— Темно-синий цвет, потом Рахманинов, конечно, потому что у него великолепные концерты для фортепиано с оркестром; еще люблю романтические комедии, собак предпочитаю кошкам, платья вместо брюк, обожаю родителей, братьев, племянников. Жизнь люблю…

— Куни, совместная мастурбация, игрушки, вибраторы, например, или ты все же любишь секс с полным растворением в процессе? Глубокое проникновение? А ты когда-нибудь пробовала анал?

Наташа однозначно квакает — я слышу это жабье урчание и вижу выпученные из орбит глаза.

— Мне вот очень нравится, — подкатываю глаза и ухмыляюсь, сейчас я поражу ее до глубины души или необычным откровением заживо похороню.

— Минет! Я помню. Еще бы! Как такое можно забыть! Но это пошло, Гриша. Пожалуй, хватит. Мне неприятен этот разговор.

То есть?

— В чем пошлость, Шевцова? Я собираюсь спать с тобой, заниматься той самой любовью, если такая формулировка точнее описывает наше предполагаемое времяпрепровождение, я буду трахать тебя, чтобы гарантированно сделать столь долгожданного ребенка. Поэтому, Наташка, я должен понимать, как следует с тобой себя вести.

— Только миссионерская позиция. Ничего другого не надо, пожалуйста.

— Время?

— Что? Я, — она осматривается в кромешной темноте, обволакивающей машину, и даже пытается прищурить взгляд, — ты… Давай сменим тему, пожалуйста. Это как-то… Неудобно, Велихов. Пожалуйста, если ты не против…

— То есть муж тебя ни разу не лизал?

Все! Стоп-стоп! А вот и блядский уничтожающий взгляд!

— Ты… Ты… Ты…

— Не трахал сзади? А ты хоть раз сидела сверху, объезжала престарелого жеребца, заставляла мальчика кончать? Откидывалась назад? Показывала ему свой бутончик? Сиськи мяла, дергала соски?

— Да замолчи же! Господи! Пошляк!

— А ты сосала мужу? Думаю, старому уроду неплохо было бы и массаж простаты осуществить. Но это так, мысли вслух. Так что там с оральным ублажением, Шевцова?

— Я выпрыгну из машины, если ты…

Предусмотрительный щелчок автоблокировки дверей и моя скалящаяся нахальная рожа впотьмах!

— Теперь попробуй, Черепашка! Хочу на этот эквилибр посмотреть! Не принято говорить о сексе в пуританской Европе? А-та-та, а-та-та! Странно! Я думал, что там с этим делом проще. Жаль, конечно, что обманулся, но все-таки приятно осознавать, что буду натирать твой клитор первым.