Несколько раз после этого звонил сам Быков, но я не подходила к телефону. Я не хотела больше к этому возвращаться.

На выпускной вечер они опять пришли вдвоем. Ко мне не подходили. Беседовали с учителями, делали вид, что пришли просто в школу, в которой когда-то учились. А может, так оно и было.

Больше жизнь нас не сталкивала. Но я слышала, что Рома женился на той самой Юле, еще учась в институте. Быкова из института выгнали. Что-то он все-таки не сумел пересдать.

И вот сегодня эта страшная новость. Мне позвонила школьная подружка. Ромка умер от аппендицита. Смерть в двадцать два года! Страшно, не верится. Неужели в наше время это возможно? Остались жена и маленький полугодовалый сын.

Опять был вечер. И я вспоминала тот свой школьный роман, и мне казался он детским и смешным. Я корила себя за то, что обидела мальчишек. Они действительно не хотели сделать мне ничего плохого. Просто юность, просто неумение. И вот ничего уже нельзя исправить. Нет Ромы, и я никогда не смогу с ним вспомнить эту, для меня тогда совсем не простую, но очень трогательную историю.

Сначала в класс вошла наша учительница математики, а за ней, как ни странно, наша классная руководительница Фаина Иосифовна. За руку она вела девочку. Девочка смотрела на нас и улыбалась. При этом в глазах был легкий испуг. Сама по себе девочка была не такая уж и маленькая. То есть и нам уже по шестнадцать лет, и ей вроде как столько же, но выглядела она на все 25.

Что-то там нам рассказывала Фаина про новую ученицу из Чили. Вроде бы Адриана. Значит вот она какая, иностранка из южной страны. И сразу ведь видно, что иностранка. Хотя и форма у нее, как у нас, и воротнички белые пришиты, и в руке портфель держит наш родной. Сразу видно, на 3-й Гражданской в «Культтоварах» купила. А какая-то она другая. В чем дело?

Да во всем. Первое – это прическа. Таких черных волос я не видела никогда. Они не черные, они практически синие, от черноты. И главное, они прямые и распущенные. И длинные, ниже пояса.

У нас в школе так «не моги». Даже когда я распускала свои короткие волосы до плеч, тут же историчка мне говорила:

– Ронина, тебя не видно.

– Из-за Купцова, Анна Васильевна?

– Нет, из-за волос, заколи их немедленно!

У нас в школе с моральным обликом строго.

Анна Васильевна (или для своих просто Анвас) не просто у нас учителем истории трудится, она еще и директор школы. Всех учеников у дверей она встречает лично. И вовсе не для того, чтобы сказать:

– Доброе утро, Леночка, как же я рада тебя видеть! Как ты спала? Сны какие видела?

Нет. Все совсем не так:

– Ронина! Остановилась! Сменная обувь?

– Переобулась!

– Воротнички?

– Чистые!

– Маникюр, кольца?

– Что вы, Анна Васильевна, я же не ношу!

– Иди давай, знаю я вас! – И дальше без пауз:

– Купцов, в школу не пущу! Быстро в парикмахерскую! Зверева! Вынула руки из карманов! Опять ногти намазюкала!

Очень, очень у нас в школе строго. Дисциплина – это главное, это залог всего. Как подумаешь про этот профосмотр каждодневный, так в школу идти ну совсем неохота.

Вот идешь когда по улице и школу еще не видишь, настроение, конечно, уже портится, но все-таки на что-то надеешься. А на что можно надеяться? А вот вдруг эта самая школа ночью сгорела, например? Нет, ну бывают же такие случаи! Про школу, правда, не слышала. Но про фабрики всякие. Перед углом впереди стоящего здания замедляю шаг. А вдруг выгляну сейчас из-за угла, а школы и нет вовсе. Выглядываю. Стоит. Нет, ну что ты будешь делать. Опять стоит и все тут. И опять Анвас сейчас начнет сменную обувь проверять.

Да… И как это Адриана с такими волосами (космами, по определению Анны Васильевны) мимо нашей директрисы проскочила?! Это потому, что иностранка, не иначе. То есть им все-таки можно. И кольцо у этой Адрианы на пальце.

Вот у Зверевой, у нее все кольца всегда в кармане фартука. Надеваются эти украшения в крайнем случае на переменке, чтобы старшеклассников наповал сразить. И то, надо все время прислушиваться. Анвас может подкрасться неслышно:

– Ага! Попалась! Это что у тебя? Ах, папа подарил! Вот когда с папой куда идешь, тогда и надевай. А здесь у нас школа! Здесь мы знания получаем. Быстро неси дневник!

Зверева не теряется:

– Он в немецком корпусе. Сбегать? Только я тогда на литературу опоздаю!

Анвас понимает, что ее немного дурят. И непонятно, что лучше: без Наташкиного дневника остаться, или вот так самолично ей разрешить пол-литературы прогулять, когда самый опрос идет.

– Ладно, не надо, но в последний раз. Чтобы я этого больше не видела. А с папой твоим я еще поговорю.

И потом еще долго слышим по коридору:

– Тоже мне, распустились. А родители каковы? Это зачем девочке кольца нужны? Это ж прямая дорожка!

Иссиня-черные распущенные волосы и кольцо – принадлежность совсем к другой культуре. Глаза тоже жгуче-черные, брови вразлет. Не сказать, чтобы красавица. Но яркая. А потом, иностранка же.

Фаина тем временем начинает представлять нам нашу новую одноклассницу:

– Ребята, прошу любить и жаловать! Адриана. Приехала из Чили. Будет учиться в нашей школе. Ребята, вы же знаете, какая трагедия произошла в этой прекрасной стране. Папа Адрианы – один из видных политических деятелей. Его семье чудом удалось уехать. Просто чудом. Девочка долго скиталась. Сначала семья жила в Голландии, потом в Германии, теперь вот приехали к нам. Сами понимаете, как люди измучились.

Первым не выдержал Купцов:

– Да уж скитальцы. Я бы вот тоже не отказался.

– Купцов, замолчи. К тебе вопросы отдельные. Я тебя вчера в 11 вечера у метро видела. Что это ты там делал?

– Я там, Фаина Иосифовна, бабушку из Саратова встречал. А вы что там делали? Тоже бабушку встречали?

– Купцов! Ой, ну ладно, вечно ты меня отвлекаешь. Итак Адриана. За два года Адриане пришлось выучить два языка. Это непросто. Вот вы, олухи, один язык освоить не можете. Нет, ну как вы вчера контрольный диктант по немецкому написали?! Позор! Тридцать процентов двоек. Ужас!

– Фаина Иосифовна, и у меня два?

– У тебя, Купцов, пять. Но это не значит, что ты можешь по ночам шататься так далеко от дома. Ой. Опять вы меня отвлекли. На чем я остановилась?

– На том, что мы олухи – хором подсказали мы.

– Правильно. Про языки. Короче. Адриана хорошо говорит на немецком языке. Русский язык только начала учить. Так что будете говорить с ней по-немецки. Помогать во всем. Переводить, может, на уроках. Наташа Зверева, выйди, пожалуйста, к доске. Тебя назначаю ответственной. Посади Адриану с собой, не бросай ее.

– А как же Зверева ей физику переводить будет? Или химию? Это с ее-то знаниями! – Купцов не унимался. Но на него никто уже не обращал внимания. Все смотрели на Адриану: как за парту сядет, что из портфеля вынет.

Адриана за парту села царственно. Из портфеля вынимать не стала ничего.

Просто положила голову на руку. И так просидела весь урок. Пол-урока на одном локте, глядя на Звереву, пол-урока на другом, глядя на Барчева, который сидел напротив. На доску и учительницу математики на фоне этой доски она не посмотрела ни разу. И взгляд ее не выражал ровно ничего.

– Зверева, Зверева, ты что не переводишь?

Купцову не сиделось на месте.

– Купцов! Что тебе нужно от Зверевой? Наверное, хочешь пойти к доске. Что ж милости просим. Расскажи нам, пожалуйста…

Наша математичка явно обрадовалась. Есть повод над Купцовым поиздеваться. Вообще-то правильно. Он действительно своими шуточками всем надоел. И учителям, и ученикам. Конечно, смешно, ну только если шутят не над тобой. А если над тобой, то как-то все чувство юмора разом пропадает.